Недотрога в моей постели (СИ) - Невинная Яна

Изящная и стройная, с водопадом выпрямленных блестящих волос и броским макияжем, она не казалась при этом вызывающей, а скорее яркой и притягательной.

Мужчины сворачивали голову, наблюдая за выдающейся процессией, а Лиза гордо несла свою красоту.

«Я бы так не смогла», — пронеслось в голове, когда друзья подошли ко мне поздороваться. Рассыпаясь в обоюдных комплиментах, мы не заметили, как к нам подошел Максим, но для меня потеряли значение все остальные, как только руки любимого обогнули талию. Он притянул меня к себе, а Тони как-то чересчур громко воскликнул:

— Лиза — моя новая муза! Свою новую коллекцию я посвящу ей!

И когда удивленные менеджер и новоявленная муза устремили свои взоры на модельера, он загадочно улыбнулся, уводя своих подопечных вглубь толпы, а на прощание шепнул мне по-итальянски:

— Ты моя настоящая муза навсегда, я сказал это для твоего ревнивого мужчины…

К счастью, моих знаний хватило на то, чтобы понять эту простую фразу, и я с улыбкой обернулась к Максиму, глядящему на меня с подозрением.

Конечно же, он не радовался моему общению с Тони и не верил в нашу дружбу.

— Что тебе нашептал этот итальяшка? — спросил он с подозрением, крепче прижимая к себе, будто собираясь привязать невидимыми путами.

— Комплимент мне в его платье, — быстро нашлась я, радуясь короткому мигу наедине. Я знала, что Максим скоро снова уйдет, и льнула к нему, млея в любимых объятиях.

— Как можно отблагодарить итальянцев? — удивил меня вопросом Максим.

— В смысле?

— Хочу поблагодарить твоего модельера каким-нибудь подарком, — с особенным выражением проговорил мне Максим на ухо, лаская мочку горячим дыханием, его руки пробежались по кромке выреза и по голой спине, вызывая волну приятного тепла. — За этот вырез… За это откровенное платье, под которое, судя по всему, моя девочка при всем желании не смогла бы надеть бюстгальтер… И как я только не заметил? Думаю, а не послать ли всех куда подальше и утащить тебя в какой-нибудь укромный уголок…

— Максим… — лепетала я, ощущая по поведению Максима, что он готов выполнить свое шутливое обещание.

Я смотрела в его пронзительные голубые глаза, видя, как чернота заполняет радужку, чувствуя, как его возбуждение передается мне.

Находясь в почти полуобморочном состоянии, сумела отодвинуться от него, посчитав, что кому-то нужно сохранять трезвость в этой ситуации, и задала необходимый вопрос:

— Когда нам с Лизой выступать?

— Спроси у Альберта Романовича, — ответил Максим, и нас обоих прострелило чувством дежавю. Когда-то давно я задавала точно такой же вопрос в совершенно другой ситуации. Как много изменилось, и до чего другими мы стали…

Сейчас никакие призраки прошлого не портили мне настроения, ничего не маячило на горизонте черной тенью.

И выступление на сцене было совершенно другим. И, может быть, публика была той же самой. Вполне возможно, что те же люди, что участвовали в аукционе, теми же руками, что перечисляли деньги за девушку за ночь, теперь готовились послать средства на другие дела.

Жизнь — занятная штука, в этом я убедилась на своем собственном опыте. Сейчас, глядя в глаза любимого человека, я понимала, что прошлое не давит на меня тяжелым грузом, а стало просто вехой на пути к сегодняшнему моменту.

А потом мы с Лизой стояли на сцене и играли на скрипках, под конец нашего выступления к нам присоединился детский танцевальный ансамбль, исполнив несколько забавных танцев.

— Мы были просто звездами! — хвалила наше выступление подруга, не переставая зыркать любопытным взглядом по сторонам.

Мне казалось, что она впервые на подобном мероприятии, впервые соприкоснулась с богатыми людьми и для нее в новинку подобное.

Но в то же время я не ощущала в ней жажды прибрать к рукам роскошь и богатство, скорее, это был взгляд маленького ребенка, увидевшего чудо.

— Представь мне свою подругу, Тая, — услышала я голос, от которого пробрал озноб, и обернулась, встречаясь лицом к лицу Борисом Сергеевичем, превратившимся в строгом костюме в некое подобие приличного человека.

— Борис Сергеевич, как вы тут оказались? — строго произнесла я, загораживая Лизу, с интересом бегающую взглядом от меня к Турку.

— Ну как же? Я тоже хочу внести свою лепту, имею право посещать такие мероприятия как получивший приглашение.

— Это организаторы недоглядели, наверное. Вы же понимаете, что ваше присутствие нежелательно.

— Не кипятись, детка, повежливее. Больным детям всё равно, кем является их благодетель. Но я не только для этого пришел. Хочу наши разногласия прекратить.

— Да неужели? — вздернула я бровь.

— Да, представь себе. Решил тебя в покое оставить, не люблю чужих женщин, — брезгливо поморщился он и рукой потряс, как будто кот лапкой наступил в мокрое. — В общем, я же говорил, что знаю, кто в Максима стрелял. Если он вежливо у меня прощения за разбитый нос попросит, то я расскажу.

— А просто так не хотите правосудию поспособствовать? Наказать виновного? — без надежды на ответ спросила я.

— С чего бы? Никогда правосудие меня не любило, я ему взаимностью отвечаю. Я свое слово сказал, можешь так Максиму и передать. А я пока пойду с охраной побалакаю, проверю, как у вас тут организовано всё.

— Тебя этот человек беспокоит, Таисия? — сухим металлическим голосом проскрежетал позади Александр, и я дернулась, злясь на то, что мужчины, которых меньше всего хотела видеть, окружили со всех сторон.

Не хватало только Бочкина! По глазам Лизы я видела, что она сгорает от нетерпения, чтобы я избавилась от стариканов и пошла к компании друзей Максима.

— Нет, Борис Сергеевич просто хотел озвучить сумму пожертвования, а я его благодарила, — бросила я резко Александру и хотела отойти, но он поймал за руку.

— Поговорить надо, отправь подругу веселиться, а то она скучает.

— Ну, Тая, я не могу одна… я стесняюсь… — начала ныть Лиза, но острый повелительный взгляд Александра вынудил ее спрятать страх и присоединиться к шумному столику, на который я бросила тоскливый взгляд.

Многое бы отдала, чтобы сейчас общаться с кем угодно, но и с Александром необходимо было прояснить много вопросов.

— Зачем вы рассказали маме и Николаю Дмитриевичу про нас с Максимом? Кто вас просил? — пошла я в наступление, пока он молча оценивал достоинства фуршетного стола.

— Какая разница, от кого они узнали? Мы одна семья.

— Вы — и семья? — в недоумении уставилась я на него. — Вы, наверное, забыли, что сделали с Максимом? А теперь строите из себя доброго фея-крестного?

— Ты не понимаешь ничего, девчонка! Я уму-разуму парня научил. Ты что, недовольна сейчас своим местом рядом с ним? Да где бы он был, если б не я? Вот только хочу тебя предостеречь, Таисия, если решишь всё рассказать Максиму… Не стоит, — проговорил он так тихо, что я подумала, что мне послышалось.

— Вы должны сами признаться! — пылко настаивала я, негодуя по поводу того, что он заставляет меня хранить тайну.

— Ничего я не должен. Вот повзрослеешь и поймешь, что не все тайны должны раскрываться, кое-что делается во благо, но об этом молчать нужно. Как, например, наворованные деньги благотворителей, кровавые деньги, которые идут сейчас на больных. Разве будет им легче, если они узнают, что кого-то убили, чтобы их вылечить?

— Вы всё смешали в кучу, к нашей ситуации это не имеет никакого отношения.

— Как раз имеет! Максим не был бы здесь сейчас, если бы не я. Всё связано. Одно идет за другим. Ты сейчас всё испортишь, если расскажешь.

— Но как вы мне предлагаете жить с этим? Как?!

— Проживешь, прекрасно проживешь. Ты же простила Максима и счастлива с ним, так какая разница, что там в прошлом было? Девочка, подумай, я свою лепту в ваше счастье внес, больше вмешиваться не буду.

Глава 30

Тая

— Я не верю вам, — процедила я тихо, почти не разжимая губ. Пыталась сдержаться, чтобы не нагрубить «благодетелю».