Мое сердце - Смолл Бертрис

— Не смейте смеяться надо мной, Алекс Гордон! — крикнула она. — Когда я впервые услышала ваше имя, мне стали втолковывать, что я должна быстро нарожать вам сыновей. Да еще моя мать уехала более двух лет назад, а до того она не считала меня достаточно большой, чтобы обсуждать со мной взрослые вещи. Я не знаю, как делают сыновей, вы, самонадеянный осел! Я чуть раньше спросила об этом лорда Ботвелла, но он мне ничего не рассказал. Теперь я думаю, что, видимо, поставила его в неловкое положение.

Алекс не мог сдержаться. Он стонал от смеха. Мысль о том, что элегантного и утонченного лорда Ботвеллского попросили заменить мать его невесте, была восхитительна.

— Вы спросили Фрэнсиса, что вам делать в супружеской постели? Ха-ха! Ха! Ха! Ха! Ха! О-о-о!

Последнее восклицание вырвалось у него, когда Велвет, желая наказать его, захватила прядь его густых черных волос и дернула.

— Черт подери, вы, маленькая мегера, отпустите!

— Не смейте смеяться надо мной! — в гневе прикрикнула она на него. — Не смейте!

Она попыталась влепить ему пощечину, но Алекс, понявший наконец, что она абсолютно серьезна, схватил ее за руку. Они яростно боролись на постели — она пыталась ударить его, а он увертывался. Они катались по кровати несколько минут, пока вдруг Алекс не обнаружил, что она лежит под ним.

Ее глаза в испуге расширились, когда она неожиданно поняла, куда попала, почувствовав, как его крепкое тело придавило ее сверху. Она застонала от сознания поражения, когда его рот прижался к ней в долгом и нежном поцелуе.

Велвет поняла, что пропала. Его губы ласково и чувственно приникли к ее губам, побуждая к ответу, прося откликнуться на его страсть. Он жадно целовал ее, заставляя ее кровь быстрее бежать по жилам и приливать к голове с тяжелыми ударами, вызывавшими головокружение. Ей казалось, что она куда-то проваливается, и она отчаянно вцепилась в него.

— О дорогая, вы вся — сладкий яд, — прошептал он, не отрываясь от ее рта, целуя ее снова и снова, но на этот раз раздвинув ей губы, чтобы насладиться ее сладостью. На какой-то момент эта новая близость полностью лишила ее воли. Только один раз до этого он целовал ее так, но очень коротко. Теперь же его язык глубоко проникал ей в рот нежными, медленными движениями, лаская и поглаживая атлас ее языка, пока маленькие язычки непонятного ей самой желания начали вспыхивать где-то глубоко внутри нее.

Алекс думал, что сойдет с ума от того наслаждения, которое доставляли ему ее губы. Он никогда и представить себе не мог, что какая-нибудь женщина способна доставить такое наслаждение. Он не торопился перевести их любовные игры в заключительную стадию. Когда ее голова откинулась на его согнутый локоть, он нежно провел своими тонкими пальцами по ее длинной стройной шее, задержавшись на момент, чтобы погладить заметно бьющуюся жилку во впадинке с голубоватыми венами. Потом нагнулся и поцеловал эту пульсирующую жилку.

Он на некоторое время откинулся назад, так что его черноволосая голова оказалась на подушке рядом с ее золотисто-каштановой — Посмотрите на меня, Велвет, любовь моя, — прошептал Алекс.

Она повернула свои затуманенные страстью зеленые глаза и взглянула в его золотистые львиные, смотревшие на нее сверху вниз. Прикосновениями, легкими как перышко, он погладил ее нежную грудь, его пальцы осторожно обежали ее по окружности зачаровывающими движениями. Велвет почувствовала, как по ее членам разливается чудесное блаженное тепло. Сама не понимая, что делает, она вздохнула, а Алекс мягко улыбнулся. Его пальцы поднялись по груди выше и начали ласкать чувствительный сосок, пока ей не стало казаться, что ее плоть сейчас лопнет и наружу выльется все ее наслаждение. Но потом, когда он, изогнувшись и наклонив голову, взял ее маленький сосок в рот, она поняла, что это только начало.

Внезапно она перестала бояться. Она поняла, что до сих пор не знала ничего об этой прекрасной вещи, называемой любовью. Она до сих пор не представляла, что ей надо делать или что включает в себя акт совокупления, но теперь она доверяла Алексу Гордону. В конце концов, пришла ей мгновенная здравая мысль: он ее нареченный супруг и, конечно, она не будет удерживать его. Огромный прилив нежности охватил ее, и она, подняв руки, погладила его по голове.

Он почувствовал ее прикосновение, и его сердце забилось от счастья еще сильнее, ибо он понял, что наконец-то она освободилась от своих страхов. Когда он перенес свое внимание на ее вторую грудь, чтобы та тоже не чувствовала себя обиженной, она тихонечко застонала, и этот чувственный звук пронзил его дрожью. Его ищущая рука скользнула вниз по ее телу к животу, и он нежно погладил его, вновь заставив ее содрогнуться от наслаждения. Вдруг, к его удивлению, она сказала:

— Могу я дотронуться до вас, Алекс?

— Конечно, любимая, потому что, если я доставляю вам удовольствие своими прикосновениями, то и вы доставите мне его своими.

Он откинулся на спину, едва дыша, чтобы не испугать ее.

Велвет приподнялась на локте и посмотрела на него. Он был поджарый и мускулистый, а его широкая грудь заросла густым черным волосом, редевшим по мере приближения к животу. Она проследила за этой черной полосой, и ее зеленые глаза вдруг расширились, взгляд испуганно отпрянул, а щеки покраснели. Затем смущенно она погладила его плечо, ее рука опустилась вниз на его грудь, запутавшись в черных волосах. Ее прикосновение воспламенило его, и сердце у него дико застучало, пока она удовлетворяла свое любопытство девственницы.

Он обнял ее за шею и привлек к себе, так что ее твердые юные груди прижались к его груди. Их губы опять встретились, и в этот раз Велвет не просто приняла его ласку. Теперь она сама поцеловала его в ответ. Он перекатил ее на спину, заключив в жадные объятия. Она почувствовала, как его длинное тело приникло к ней: его ноги к ее ногам, его широкая грудь к ее мягкому телу.

Его губы становились все более нетерпеливыми по мере того, как в нем росло желание. Он целовал ее глаза, ее нос, ее маленький упрямый подбородок и опять губы.

— Скажите мне, что вы хотите меня, Велвет! — почти взмолился он. — Скажите мне, что вы хотите меня так же сильно, как я вас! — Он весь содрогнулся от этой отчаянной мольбы. Она тоже задрожала, почувствовав вдруг его длинное копье, которого раньше не было. Оно настойчиво давило на ее бедра, нечто живущее как бы само по себе, ища входа в ее юное тело. Внезапно она опять испугалась и всхлипнула от этого страха. — Господи Боже, Велвет, не отталкивайте меня сейчас, когда я так отчаянно хочу вас!

Переместив свой вес, он сунул руку ей между ног, быстро провел ею вверх внутри ее бедер и погладил в самом потаенном месте.

— Нет! — Она извивалась под ним, явно напуганная. Он тяжело вздохнул:

— Я не сделаю вам больно, дорогая. Клянусь!

— Лжец! — прошептала она. — Вы не помните первую брачную ночь моего брата? Я помню!

— Эта боль сладкая, моя любимая, и только на мгновение. Христа ради, давайте покончим с этой вашей чертовой девственностью! — Он схватил ее за руки и закинул их ей за голову, прижал к подушке. Потом его колено широко раздвинуло ей бедра, другой рукой он направил свой член в цель.

Чувствуя, что он уже отчасти добился своего, она слегка приоткрылась, вскрикнула, но его раздувшаяся плоть все глубже проникала в нее. Она умоляла остановиться. Однако, почти сведенный с ума желанием, он едва слышал ее. Осторожно, стараясь не причинить ей больше боли, чем необходимо, он медленно входил в ее девственное лоно. Она чувствовала, как он заполняет ее так плотно, что, казалось, сейчас разорвет на части, и, когда только собралась вновь запротестовать, он последним быстрым рывком прорвался через ее девственную преграду.

Она почувствовала мгновенную острую боль и резко вскрикнула, но ее крик был скорее данью жалости о том, что утеряно навсегда, чем криком боли.

Его мужское естество неподвижно лежало в ней, позволяя ее напрягшемуся телу привыкнуть к вторжению, после чего он мягко сказал: