Мое ускорение - Дмитрий Валерьевич Иванов

— Умный, — ощерился приезжий тренер. — Вот варит голова у твоего Штыбы! Сейчас вижу — думающего боксёра ты воспитал!

От похвалы мой тренер надулся как индюк, и вид имел такой же гордый.

Во втором раунде я меняю стойку на правостороннюю. Работать могу и так и так. Дело в том, что в прошлой жизни я был левша, а в этом теле — правша, вот и выяснил неожиданно, что сейчас могу работать в обеих стойках, хотя как левша, конечно, хуже — физиология сильнее памяти. Редко такое бывает. Мой сильный удар левой, неожиданный для соперника, прошил защиту и потряс, не до нокдауна, но прилично.

— Отлично! — крикнул некстати мой тренер, ибо этот мой удар и подбадривание со стороны обозлило соперника.

На меня хлынул вал атак, и спасли лишь мои быстрые ноги, которые не только волка кормят. Раунд.

— Хватит! — крикнул Денис Максимович. — Всё что хотел видеть — увидел.

— Можно ещё раунд? — это были первые слова за всё время от моего соперника.

— Можно! Я Володю попрошу, чтобы тебе подобрал кого-нибудь, — туманно пообещал дядя.

— Володя, кто это? — спросил я лишь для затравки разговора.

— Тренер мой в Темиртау, — нехотя сказал Ружников, расшнуровывая перчатки.

— А, Гинкель! Знаю, ага, — произнес я.

— Откуда? — поднял глаза на меня бывший соперник.

— Сосед по комнате у меня тоже занимался у него. Бейбут. Может слышал?

— Помню мелкого такого. Казах Казах мы его звали! А что, он тоже здесь сейчас? — широко улыбнулся Ружников.

Обида на удар прошла, и симпатия ко мне пробилась. Зову парня в гости. Впрочем, особой радости у Бейбута я не заметил, когда мы завалились в общагу. Может, шпыняли его на тренировках, может, ещё чего было там, мне неизвестное, но Бейбут, посидев с нами минут десять, ушёл якобы к Айдарии.

— Подрос, смотрю, он! И медалей уже заработал прилично, — уважительно сказал Игорь про моего соседа.

— Ага, на ринге он — зверюга, радуюсь, что я в другой весовой категории, — поддержал я.

— Москоу, Москоу, закидаем бомбами, будет вам тогда олимпиада, ох-хо-хо-хо-хо, — Игорь подпевал моему кассетнику, который крутил сейчас песню группы «Чингисхан». — Запрещённая же группа?

— Тьфу! С чего ты решил! Совсем не то они поют! — чуть не поперхнулся чаем я.

— Да? У нас так переводили. А что поют? — заинтересовался боксер.

— Москва, незнакомая таинственная, — перевожу я. — Казаки, поднимайте стаканы…

— А «Чингисхан» про что песня? — посмеиваясь над собой, спросил гость про следующий трек.

— Семерых зачал за ночь…, — ржём уже мы вместе.

Сидели до вечера, потом мой новый приятель уехал в гостиницу, а я пошел к Сашке в гости.

После рассылки информации по райкомам города о проведении девичьего конкурса работы у нас прибавилось. Собственно, остальное всё было на мази, даже памятник, за который я переживал, уже стоял готовый в мастерской. Установку запланировали на середину октября, пока на улице Шахтеров. На горе, если смотреть из центра города, готовили площадку для установки и укладывали асфальт. Горком тоже бурлил. Информацию о призах, в частности, мы хоть и не рассылали никому, но в своей конторе скрыть не удалось никак. Я стал внезапно популярен среди местных комсомолок.

— Толя, ты пирожки с капустой любишь? — спрашивала меня стройная девушка из отдела работы с пионерами и учащимися.

— Люблю, — расплылся в улыбке я, не сразу вспомнив про бесплатный сыр в мышеловке.

— А говорят, приедет кто-то из Москвы к конкурсу помогать готовиться? А кто будет в жюри? А правда, что всем сошьют платья для конкурса? А какие ещё призы будут? — засыпали меня вопросами девушки комсомольского и не очень возраста.

И уйти никак — выход загородила монументальная Клавдия Эдуардовна, сев на стул и закрыв проход в коридор. Недобро смотрю на окна кабинета, второй этаж, я прыгал недавно, как вариант думаю стоит рассмотреть и такой путь отступления. Чую, встанут мне ещё эти пирожки комом в горле, хотя и вкусные, зараза.

Сегодня утверждаем списки жюри, на самом деле они уже согласованы. В районных жюри по четыре человека, в финале — пятеро, как и планировали. Я взял на себя Октябрьский район. Борису, например, достался Центральный. Да, по одному человеку от нашей орггруппы в жюри будет. До середины октября будем проводить просмотры творческих конкурсов, я свои делать буду в здании городского ДК на проспекте Свободный. Со мной в жюри Октябрьского района будут гимнастка Зоя — уже не комсомолка (слава богу), а тренер, руководитель народного ансамбля «Сибирские зори» Иван Анатольевич Хлопушин — мужик лет тридцати, я — от горкома и директор нашей школы Ким — от райкома! По словам Кима, поначалу тот не хотел участвовать, но очень уж его просили, и он не смог отказать. Ну-ну.

Пока заявок на конкурс немного, сказывается малоинформированность и нежелание комсомолок напрягаться над написанием эссе, да и номер индивидуальный готовить тоже не все захотели. Знали бы про призы … В районе сейчас сорок три заявки, в горкоме столько же примерно! Первый просмотр творческого конкурса уже состоялся. Сначала мы планировали каждой конкурсантке выделить пять минут, это примерно десять человек за час смогли бы просмотреть, часа за четыре бы управились. Ан нет! Всё пошло не так. Ладно, те, кто поёт или пляшет, для них подготовить сцену очень просто, с разными спортивными номерами — сложнее, некоторых вообще перенесли по времени. Две девушки захотели показать спортивные номера на кольцах, а их нужно надёжно устанавливать, опять же — безопасность на первом месте!

Но сложнее всего пришлось с изобретательными особами. Одна девица, например, захотела выступать с дрессированной собачкой, другая пыталась жонглировать мячом футбольным и пару раз зарядила в зал! Чуть Кима не зашибла! А в финале если такое будет? Все молчаливо поставили ей низкие оценки, и эссе не спасёт, хотя девушка красивая, как по мне. Но особо злым вышел номер улыбчивой девицы, которая жонглировала ножами! Циркачка бывшая, что ли? Я как увидел эти тесаки, так в крик — только через мой труп такие конкурсы проводить будете!

— Деревянные ножи возьми, — советует