Эволюция войн - Морис Дэйви

Во время кровной вражды между племенами в Торресовом проливе пощады не дается никому, а женщин подвергают насилию и убивают. Точно так же поступают и многие полинезийские племена и племена гор Гаро (современный Мегхалая, близ Ассама, Индия). Эскимосы Берингова пролива часто убивают женщин и даже младенцев, чтобы позже они не выросли и «не стали заклятыми врагами». Индейское племя гайда (или хайда, на северо-западном побережье Северной Америки) «было невероятно жестоко по отношению к врагам обоего пола и всех возрастов». Во время военных действий калифорнийские индейцы прикладывали особые усилия, чтобы уничтожить из числа своих врагов женщин; «они говорят, что одна женщина равна пяти мужчинам, потому что со своими собственными женщинами у них всегда слишком много проблем». Пима (штат Нью-Мексико) также не щадили в пылу битвы никого, и то же самое можно сказать и о племенах, живших на севере Мексики. Их убивали и во время конфликтов между племенами арабов, пока пророк Мухаммед не запретил это. «Монголы-кочевники убивали своих пленных, невзирая на их пол и возраст».

Учитывая все вышесказанное, большим шагом вперед в гуманитарном плане стал момент, когда начали щадить женщин и детей. Ба-гуана, которые обычно не берут пленных и не щадят своих врагов, тем не менее делают исключение для женщин, которых держат в плену до окончания войны. Масаи, которые убивали всех без исключения мужчин и мальчиков, редко поступали так с женщинами. Кафры (банту) также щадят женщин и детей. Точно так же поступает и племя оромо (галла) в Эфиопии, причем зачастую это правило распространяется на купцов и священнослужителей. Багешу считали, что «женщины могут идти куда им вздумается, не встречая никакого противодействия, даже когда кланы находятся в состоянии войны друг с другом». Гуанчи (Канарские острова) считали «недостойным и низким убивать женщин и детей своих врагов, поскольку, по их мнению, они слабые и беззащитные, а потому – недостойные объекты для ненависти и мщения».

Хотя аборигены Торресова пролива в период кровной вражды не щадили ни женщин, ни стариков, ни детей, они делали для них исключение во время охоты за скальпами, когда не убивали и не брали женщин в плен (и не причиняли им вообще никакого вреда). «Если мужчину уличали в таких действиях, ему говорили: «Мы пришли сюда сражаться, но не насиловать», и такого мужчину убивали». Жители Самоа считали убийство женщины проявлением трусости. Во время войн между европейцами и тасманийцами, когда местные женщины часто становились объектом жестокого отношения со стороны европейцев, тасманийцы не причинили вреда ни одной белой женщине, хотя часто заставали их врасплох в жилищах.

В войнах между племенами куки (Ассам и Бенгалия; в Западной Бирме они называются чин) детей щадили. Состояние постоянной кровной вражды между ангами и нага несколько смягчается обычаем не причинять вреда женщинам. «Во время их беспрерывных войн женщины противоборствующих племен навещают друг друга, даже если они живут в самых разных поселениях, и при этом они не боятся подвергнуться насилию». Уважение к представительницам слабого пола характерно также для индейцев виннебагов и сиу, и абипоны (индейцы, жившие в области Чако, Аргентина), как считается, «не причиняли вреда тем, кто не мог воевать, и забирали с собой невинных детей, не причиняя им вреда».

Древние греки также часто убивали мужчин, но давали пощаду женщинам и детям, которых обращали в рабство (как и оставленных в живых мужчин). Бедуины всегда проявляли уважение и галантность по отношению к женщинам. «Вне зависимости от того, когда произведено нападение на лагерь – ночью или днем, они всегда с уважением относятся к женщинам; по крайней мере, до настоящего времени мы не знаем примеров посягательства на их честь... однако иногда, когда военные действия становятся особенно ожесточенными, их могут лишить всех украшений, которые нападающие заставляют женщин снять с себя. Это правило неизменно соблюдается ваххабитами, когда они захватывают лагерь врага: они приказывают женщинам снять с себя одежду и все украшения; при этом они стоят на некотором расстоянии от женщин, повернувшись к ним спиной».

Некоторые другие обычаи, регулирующие ход военных действий между нецивилизованными народами, свидетельствуют о том, что и этим людям тоже были присущи некоторые элементы благородства. Например, гонды (Индия) перед началом военных действий разрешали своим врагам завершить религиозную церемонию, в которой те просили богов помочь им в грядущей борьбе. Сами гонды также проводили сходные ритуалы. На Канарских островах во время военных действий места отправления религиозных обрядов считались неприкосновенными. Перуанцы требовали от побежденных только подчинения их воле, но к богам покоренного народа всегда относились с уважением. Кафры (банту) воздерживались от того, чтобы морить голодом своих врагов. Жители Фиджи никогда не вырубали фруктовых деревьев своих противников, если только упрямство последних не слишком затягивало военные действия. Лушаи (мизо, Индия), которые во время войны совершали набеги на деревни своих противников, тем не менее считали убийство людей, обрабатывающих земли, недостойным действием. «Нападение на землепашцев считалось нечестным поступком, – пишет полковник Шекспир, – поскольку, как сказал мне один из вождей, как могут жить люди, если будет невозможно возделывать землю?» В некоторых областях Новой Гвинеи, «если женщина набросит свою одежду на раненого мужчину, он считается в безопасности». Маори считали недостойным нападать на спящих, и во время боя они часто проявляли благородство по отношению друг к другу. Вот что говорит Смит об аборигенах Виктории (Австралия): «Они воюют честно, открыто и по-мужски. Племена, которые находятся в состоянии войны, не считают возможным воспользоваться слабостью противника, а как только они заключают мир, обе стороны примиряются друг с другом и вместе ухаживают за ранеными». Желание некоторых австралийских племен уравнять шансы воюющих сторон столь сильно, что они давали оружие невооруженным европейцам, прежде чем напасть на них.

Многие нецивилизованные племена смазывают оружие ядом, чтобы сделать его еще более смертельным. Возможно, это объясняется тем, что в противном случае их оружие зачастую абсолютно неэффективно. Более совершенное оружие, такое как меч (сабля) или ружье, пришедшее на замену старому, положило конец этой практике. Однако примечательно, что некоторые племена, использующие несовершенное оружие, все равно воздерживаются от использования ядов.

Например, тангале используют отравленное оружие при охоте на слонов, но не во время войны. Нага вообще редко смазывали ядом свои стрелы, и один из нага сказал Холкомбу, что «было неправильно использовать отравленное оружие, если только оно не было нацелено на женщину». Кодекс законов Ману (древняя Индия) запрещал использовать отравленные стрелы. Ацтеки также не пользовались отравленными стрелами, потому что они стремились скорее взять врага в плен, а не убить его. Они пользовались отравленными стрелами только при охоте на птиц. У греков эпохи Гомера «боги запрещали поголовное истребление врага и использование отравленного оружия; как гласит миф, один из героев отправился в путешествие, чтобы добыть яд для своих стрел, но человек, к которому он обратился с этой просьбой, не дал ему яда, поскольку уважал волю богов».

Другие правила ведения войны содержали осуждение предательства и считали некоторые способы ведения военных действий нечестными. Так, когда двое всадников из противоборствующих племен бедуинов бросали вызов друг другу, «никто из сопровождавших их не имел права вмешиваться в бой, потому что это считалось бы предательским шагом». Законы древней арийской Индии Ману также определяли правила ведения войны. Помимо того что эти законы запрещали использовать отравленное оружие (стрелы), согласно этим законам, нельзя убивать тех, кто сдался в плен, безоружных или раненых врагов. «Всадник или воин, сидящий в колеснице, не имеет права убивать пешего воина. Запрещено убивать противника, если он устал, того, кто спит или просто лежит на земле, а также воина, спасающегося бегством, или того, кто уже повернул свое оружие против врага. Также нельзя менять законы или религию побежденных». Племя гондов (Южная Индия) восстало, и против них были брошены силы полиции; они приготовили камни, чтобы загородить дорогу, ведущую к их деревне, но оставили свои тылы незащищенными, и, когда полицейские силы вошли в деревню с тыла, гонды стали протестовать против столь нечестного поступка. Хейл объясняет практику использования пыток ирокезами их желанием показать, что определенные методы ведения войны являются нечестными, и не допустить их использования. В некотором отношении тактика ведения войны китайцами довольно далеко ушла от нецивилизованного предательства. «При Нимбо (к югу от Шанхая) в 1842 году, когда китайцы напали (! – Ред.) на войска англичан (английских интервентов, развязавших войну 1839 – 1842 гг. за право свободы контрабандной торговли опиумом, выкачивания из Китая серебра и золота и массового превращения китайцев в наркоманов. Британские интервенты одержали победу. – Ред.), они несли над своими головами зажженные фонари. В 1857 году они оставались в своих траншеях, не защищенные от ядер и пуль, или даже в своих джонках, пока их не вынудили вступить врукопашную с врагом или пока по ним не открывали огонь из тяжелой артиллерии. После этого они сдались, выражая при этом свое возмущение предательской тактикой врага». Какими бы наивными ни казались эти примеры, они тем не менее представляют собой значительный шаг вперед по сравнению с нецивилизованными способами ведения войны.