Пленительные наслаждения - Элоиза Джеймс

Габби испытывала страх. Ей хотелось умереть, но еще больше – оказаться в теплых руках Квила и спокойно подумать, как она могла совершить столь недостойный поступок. Почему она согласилась выйти замуж за брата своего жениха?

Час от часу не легче – сначала ее будоражили воспоминания, а теперь наползала тоска.

Квил вошел в столовую, когда все уже были в сборе. Из чего Габби заключила, что он еще не говорил с Питером. Однако к середине трапезы натянутые отношения между братьями стали настолько очевидны, что она переменила мнение.

За столом зашел разговор о недавнем пожаре на Арджил-стрит, сгоревшей таверне и пострадавшей пивоварне, находившейся по соседству. Подозрения пали на одного рассерженного клиента, который требовал пирог с мясом, но не получил его.

– В этой версии есть ряд спорных моментов, – заметила Габби. – Во-первых, маловероятно, что хозяин таверны стал бы отказывать в пироге, если тот человек махал перед ним факелом. Во-вторых, смущают мотивы. Зачем посетителю было сжигать все постройки? Что уж он вошел в такой раж из-за какого-то пирога? Проще было купить в другом месте. А хозяин мог бы не жадничать!

Квил посмотрел на нее взглядом, более страстным и долгим, нежели предполагало простое согласие с ее логикой. Габби нахмурилась в ответ, предупреждая своего нового жениха, что нужно быть сдержаннее.

Питер живо вступился за владельца таверны:

– Очевидно, это был единственный оставшийся пирог, который он еще раньше пообещал сохранить для Уотча. Или, скорее, для его жены. – Он улыбнулся Габби, после чего добавил нараспев: – Мы не вправе осуждать того, кому предназначался пирог, ибо потребителем оказалась прекрасная дама.

– Из-за прекрасной дамы сгорела Троя, – фыркнул Квил. – Тебя послушать – так целый Лондон потерять не жалко в угоду жене Уотча с ее аппетитом!

– Хозяин таверны, видимо, ставил обещание даме выше меркантильных забот о всяких там ложках и плошках.

Квил ответил брату такой насмешливой улыбкой, что Габби с опаской подумала, как бы дискуссия не переросла в семейную ссору. Но тут очень кстати появился Кодсуолл со следующим блюдом.

После обеда Квил исчез так быстро, что Габби не успела его расспросить. Однако не было еще и пяти, как он заглянул в гостиную и фланирующей – да, именно такой – походкой подошел к Габби выяснить, не угодно ли ей прокатиться в Гайд-парк. Она была готова взреветь белугой и едва не выплеснула на него накопленное за день раздражение. Но вместо этого выдавила из себя «да» и пошла переодеваться.

Квил с любопытством посмотрел ей вслед. Мисс, кажется, чем-то недовольна? Видимо, перепады настроения – ее природное свойство. То, что у привередливых особ именуется «повышенной чувствительностью».

Питер мигом подскочил к нему и потянул его к окну, дабы их не слышала леди Сильвия.

– Ну что, – жадно спросил он, – ты собираешься говорить с Габби?

Квил посмотрел на брата сверху вниз.

– Боже, что ты сделал со своими волосами? Напомадил что ли?

– Я тебя спрашиваю, когда ты поговоришь с Габби? – Питер чуть не топнул ногой. – Ты должен был сделать это за завтраком. Из-за этого я слова не смею сказать весь день. Я уверен, она заметила мое неприличное поведение.

– Я говорил с ней утром, – рассеянно протянул Квил, высматривая что-то за окном и стараясь казаться равнодушным. На самом деле внутри у него все кричало и пело. Габби, прекрасная, ненаглядная Габби, согласилась выйти за него замуж! За него, сморчка убогого. Молчуна, променявшего высшее общество на мир деляг. Но она не подозревала, какую невыгодную сделку заключила. Эти мысли глодали его весь день.

– И что она сказала? – допытывался Питер. Теперь он почти кричал.

– Обещала ответить сегодня, – буркнул Квил с такой небрежностью, будто не маялся полдня, будто самый важный в жизни разговор ничего для него не значил.

– О Боже, все сорвалось! – застонал Питер, теребя пальцами локоны, на укладку которых Ренсибл потратил сорок пять минут. – Она тянет – стало быть, обдумывает, как деликатнее тебе отказать. Я так и знал! Она не примет твое предложение.

– Утром все выглядело вполне… обнадеживающе, – пожал плечами Квил, выкорчевывая из сознания воспоминания о том, как она хрипло стонала на ковре у камина.

– Я уверен, – продолжал Питер, не слушая брата, – это будет облечено в самую мягкую форму. Габби – добрая девушка. Я уже говорил, при определенных обстоятельствах мне была бы даже приятна ее компания. – Он сел, отрешенно глядя перед собой. – Я думаю, мне нужно просто преодолеть себя. Я не смогу жить в Америке. Они… у них там полно дикарей. Я женюсь на этой девушке. Во всяком случае, бесчестия она, кажется, избежала благодаря упавшему лифу леди Софи.

Вдохновленный собственными речами, Питер выкарабкался из уныния. Он снова обратил свой взор на брата.

– Ты не находишь немного странным тот казус, Квил? Платье леди Софи соскочило тотчас после лифа Габби?

По мнению Квила, это было странно, но очевидно. В секретном списке Квила были две любимые женщины, и леди Софи стояла в нем под номером два. Правда, если уж быть точным, следовало еще отметить пунктиром фермершу Энни, его первое увлечение. С ней он перестал быть девственником. Воспоминания о событии пятнадцатилетней давности время от времени бередили ему душу.

Квил оставил вопрос брата без ответа и только пожал плечами.

Питер, привыкший к его молчанию, не придал этому значения.

– Значит, Габби еще не ответила?

Квил снова пожал плечами. Разумеется, Габби дала свое согласие, но тогда он еще не осознал, что его долг – обсудить с ней подробно, что ее ожидает в действительности. Муж, постоянно волочащий увечную ногу и благоухающий как кладовщик. Но самым больным вопросом оставались его мигрени.

– Ну хорошо, подождем, – мрачно произнес Питер, направляясь к двери. – Дай мне знак за ужином. Можешь даже не говорить, просто подмигни. А за меня, как я сказал, не беспокойся – я решил принять свое горькое лекарство. Я женюсь на этой крошке.

Появившийся в дверях Кодсуолл объявил:

– Мисс Дженингем ждет вас, мистер Дьюленд.

Квил покинул гостиную. Габби, плотно укутанная в темно-розовую накидку, в шляпке, под которую были убраны ее роскошные волосы, стоя в дверях, натягивала перчатки. Она бросила на Квила нетерпеливый взгляд. Определенно, у нее было дурное настроение.

Двухколесный экипаж стоял у парадного входа. Квил помог ей подняться и сел сам. Махнул кучеру, отпуская его, взял вожжи.

Габби вспомнила, как они с Фебой сидели в экипаже, когда Квил забрал их из порта. Странно, подумала она, насколько теперешние ощущения отличаются от прежних. Может, потому, что в тот раз она была без ума от Питера? Тогда она не замечала, что мускулистые бедра Квила занимают почти все сиденье, а сейчас… Она прочистила горло.