Рабыня Господа Бога - Илья Тё

Габриэль дернул усом, заинтересованно подошел к Руксу, встал от него справа и послушно вгляделся в голограмму. Действительно, в совпадении-отличии фотографий было что-то невероятно загадочное. Нечто, не соответствующее обычному развитию событий в «нормальной» физической среде.

Спустя мгновение Геб понял, что именно. На обеих фотографиях осталось запечатлено огромное кольцо Галереи, из-за которого собственно и начался весь сыр-бор с оживлением Господа Гора и покушением на Эливинера. Кольцо-сокровищница было объединяющим элементом обеих картинок, его изображения там и там, практически не отличались ни цветом, ни степенью светоотражения, ни даже положением в пространстве.

На обоих снимках кольцо выглядело как новенькое.

Отличия фотографий сводились к единственной вещи. На первом фото сияли, разлетаясь в пространство огромные звездные взрывы и надувшиеся пузыри уничтоженных пламенем звезд и планет. А на втором от взрывов не было и воспоминаний. Даже газопылевого облака, которое обязано остаться после разрушения столь массивных космических тел, не существовало. Только кольцо Галереи — огромное и сверкающее. Разрушения, казалось, совсем не задели знаменитый Гавгамел…

Руки Габриэля предательски потеплели. Чудовищный взрыв, разметавший на атомы планеты Шестимирья, должен был снести и кольцо-музей, но на обеих фотографиях Гавгамел выглядел абсолютно целым!

И где, черт возьми, то огромное количество материи, которое должно остаться на месте разрушенных звезд и планет?

Габриэль поднял бровь и удивленно посмотрел на Саймона Рукса.

— Именно, — подтвердил Саймон, кивнув. — Энергии взрыва нет. Внутри кольца абсолютная пустота. Само кольцо цело, хотя его должно было порвать на молекулы, а внутри кольца — почти чистый вакуум. Там нет даже пыли, кроме той, которую занесло из космоса за четыре месяца. Гигантская масса атомов и элементарных частиц, которая должна была остаться после взрыва двух звезд и тринадцати планет, исчезла, как будто ее никогда не существовало. Поразительно, правда?

— И куда же все делось? — нервно переспросил Геб. — Вы нашли объяснение этому загадочному феномену?

Не отвечая, Рукс вытащил руки из виртуальных перчаток и звонко щелкнул пальцами. Почему-то ему захотелось пить. Бытовой робот выкатился из прикрытой шторкой ниши, подскочил к холодильнику, налил хозяину ледяного морса из дозатора, а затем, подрабатывая сервоприводами, поднес запотевший бокал к создателю тшеди.

Хапи Рукс взял и с удовольствием отхлебнул напитка.

— Хотите? — спросил он у Габриэля с наглой рожей, явно растягивая время.

Тот брезгливо мотнул головой. Губы содержателя казино для самоубийц-демиургов сложились в презрительную усмешку. По его личному, а значит, единственно верному во вселенной мнению, прислуживать настоящему демиургу могли только люди — агнаты, когнаты, слуги — не важно. Использование роботов выглядело в глазах Геба элементарно пошло. Кроме того, Рукс сознательно игнорировал его вопрос — просто хам!

Апартаменты Эс Си Руксу были предоставлены просто роскошные и, разумеется, с рабынями — как для обслуги, так и для секса. Но Рукс отказался. В рабочие поездки он брал с собой только пару бытовых роботов, которые и составляли его постоянную команду. Обстирывали, обглаживали, прибирали, готовили и, по всей видимости, охраняли. «Любовь к роботам, — подумал Геб, — ей-богу не доведет это хамское отродье до добра».

Стоящий рядом с Гебом шеф Артели, давно уже мучимый жаждой, скромно помялся с ноги на ногу, явно обозначая свое присутствие. Но Саймон ничего ему не предложил — он не любил шлюхофермеров, хотя и пользовался иногда услугами самих «шлюхоферм». Во всяком случае снисходить до того, чтобы давать заводчику секс-агнаток пить из своих бокалов, Саймон не собирался, чтобы не выбрасывать потом посуду.

Наконец Рукс торжественно допил, вручил пустой бокал роботу и снова щелкнул по одной из клавиш. Картинка на голоэкране сменилась. Теперь, вместо разрушенного кластера Буцефал перед гостями Рукса предстала панорама иного мира. А в центре панорамы, неподвижной с такого огромного расстояния и в таком огромном масштабе, — расцвели цветки двух гигантских взрывов. То продолжали разлетаться в пространстве две взорвавшиеся звезды Буцефала.

— Перед вами увеличенный вид с орбиты звездной системы Терранат, кластера Шакрам Искусственного Мироздания, — сказал Рукс. — Объяснение феномену, который спас кольцо Галереи и выбросил в другой кластер взорвавшиеся звезды Буцефала, кажется мне достаточно очевидным, однако пока, до окончательной проверки, я озвучивать его не стану — слишком уж это объяснение кажется невероятным. Но саму исчезнувшую материю и разлетающийся в пространстве взрыв мы отыскали. Для этого понадобился простейший запрос в Сеть о необычных космогонических явлениях, случившихся в Искусственном Мироздании за последнее время. Извольте видеть, взрывная волна из частной вселенной Сэта каким-то немыслимым образом оказалась перенесена сюда — через границы времени и пространства, в далекую провинциальную вселенную. Возможно, речь идет о нулевом квитировании, — самом масштабном квитировании за историю Искусственных Вселенных.

Саймон пожал плечами.

— За минувшие четыре месяца взрыв разросся, — продолжил создатель тшеди, — его излучение потеряло силу и интенсивность, температура и давление взрывной волны существенно снижены. Однако ареал катастрофы стал просто колоссальным. Диаметр взрыва превышает сейчас одну треть светового года. Новейшая история Корпорации не знает более масштабной трагедии. Насколько мне известно, взрыв уже пожрал одну из ближайших звездных систем. А очень скоро уничтожит еще одну, соседнюю. В общем… если что-то и осталось от Буцефала, то искать это что-то нужно здесь. Других зацепок у нас пока нет.

Демиург-акционер Габриэль Бруно мрачно кивнул. История с неуничтожимыми планетами-кольцами и космическим взрывом, мгновенно перенесенным из одного кластера в другой сквозь стены времени и пространства, ему явно о чем-то напомнила.

Вставив в рот наркотическую сигарету, он глубоко затянулся и выдохнул густой терпкий дым.

В иллюминаторе за бортом переливалась в космосе гладь нуль-портала. Как всегда в таких случаях, при приближении к искривленному пространству голову немного закружило. За бронированным стеклом тьма сменилась неярким светом. Катрина знала — примерно через пять минут туристский лайнер приблизится к нуль-порталу, запустит «прыжковые» двигатели и окажется в новом кластере, а Шакрам за стеклом исчезнет. Но Кэти уже не следила за видами. Гораздо более процесса пространственных перемещений ее занимали собственные ничтожные думы — девушка мучительно размышляла.

В свой последний день пребывания в тренировочном центре Службы Собственной Безопасности — последний день перед высадкой — они с нукером Йенгом сидели в тире. Кэти целилась, стреляла, ждала, пока вылезут новые мишени, крутила в ладони бластер, — но не наручный эстимет, а старую «правительственную модель, типа 1» — со стволом, спусковым крючком и рукоятью. За дни тренировок легендарная модель пистолета-наладонника стала для девушки привычным оружием. Служащих ССБ обучали пользованию старой «правительственной моделью» не случайно. Наручные эстиметы применялись служащими Корпорации, однако на Союзных планетах военные почти повсеместно использовали старый, немодифицированный ручной вариант бластера. До высадки оставалось всего ничего, однако даже последние минуты Йенг старался использовать по полной программе. На этот раз и без того фантастически владеющую своими реакциями Катрину заставляли пристреливаться к движущимся мишеням. Острота зрения и координация у беглянки оказались потрясающими — она срезала крылья электронным мухам одним выстрелом бластера, почти не глядя. Но, конечно, дело заключалось не только в остроте зрения.

В последний день Йенг загрузил в голову Катрины множество программ, одна из которых, насколько девушка могла судить по бегло просмотренному списку загрузки, носила название «Беглая стрельба из пистолета. Тренировочный курс — четыре тысячи часов».

Четыре тысячи часов! Цифра звучала фантастично — в реальной жизни Катрина ни за что не сумела бы потратить такую прорву времени на упражнения с бластером, ее просто сморила бы скука. Отработав стрельбу в реале всего за один получасовой сет, она подтвердила сама перед собой «программную» натасканность. Задача у «отработки в реале» имелась единственная: убедить «запрограммированного» стрелка, что четыре тысячи виртуальных часов, которые содержатся в его памяти, — настоящие. Что в реальном бою рука не дрогнет, а глаз не подведет.