Хочу замуж! (СИ) - Бек Кора

Я удивилась, где Нюрка такую редкость нарыла? Оказалось, это коллеги мою стрекозу неотстрелянную с праздником так поздравили. Хорошо, однако, живут наши учителя!

Мы с подругой все события минувшего дня подробно обсудили. Аккуратно выпили. Послушали музыку, но танцевать не стали. Ушибленная нога не позволяла мне делать резких движений. В общем, культурненько посидели. Аж сами удивились: вон, оказывается, как мы умеем! А я конкретизировала наш с Нюркой явный прогресс: Можем, когда захотим! Ой, да чего уж там говорить? Захотелось аж нас наградить за мудрость.

Мой первый рабочий день после праздника прошёл во всевозможных хлопотах и волнениях. Ведь в музее с самого утра циркулировали слухи о моём скором увольнении. К счастью, всё обошлось только выговором за опоздания. А была ещё и другая радость: за время праздников моя нога болеть перестала. Так и тянуло кому-нибудь признаться: у меня штаны переполнены счастьем!

48

После работы с Люсей Крапивиной немного посидели в нашем кабинете. За чашкой пива, с пачкой чипсов. Утолили и жажду, и голод, и потребность в общении. А то ж весь день мы трудились, аки пчёлы: даже некогда было словечком переброситься.

Хорошо посидели! Разошлись довольные. Ну прямо, как те бобики, что с полосатыми палками на дорогах стоят и даже на обед не уходят: боятся свою зарплату ненароком пропустить. Мы бы с Люсей тоже на работе ещё задержались, да мне теперь с утра уже нельзя опаздывать. Во всяком случае, какое-то время точно.

Иду я, значит, по улице. Песенку негромко напеваю, витрины магазинов разглядываю. Везде вмонтирована подсветка, висит неоновая реклама. Да, есть, на что посмотреть! А ещё: гордость охватывает за наших людей, которые посещают эти дорогие магазины. Ну, чем, скажите, мы хуже Запада?

Я так за страну свою радовалась, что не сразу сообразила, что рядом со мной вдруг несчастье приключилось. Какая-то женщина отчаянно закричала, а буквально через секунду мимо меня пробежал парень. В руках он почему-то держал женскую сумку. Но ещё больше меня поразил его шарф. Нелепого розового цвета, который одним концом свисал за его спину.

Ага, попался голубчик! Ну, уж теперь я тебя не упущу, дрянный воришка.

На беду грабителя, сегодня я была в лёгких демисезонных кроссовках, хотя обычно хожу на работу в обуви на каблуках. Но поскольку я заранее морально готовилась к увольнению и собиралась паковать свои вещи, то решила нынче обуть более удобную обувь. И сейчас мои кроссовки мне очень пригодились.

Но прежде, чем пуститься в марафонский забег, я обернулась, чтобы узнать, кто стал жертвой грабителя на этот раз. Моим глазам предстала интеллигентная женщина довольно почтенного возраста. Она выглядела очень растерянной: наверное, ей ещё не приходилось сталкиваться с преступниками.

Это обстоятельство внушило мне вполне определённое доверие к ограбленной женщине. Я решила, что могу доверить ей свою добрую старушку от Версаче, а то при беге она могла бы мне помешать.

Жертва оказалась довольно сообразительной и ловко подхватила мою сумку на приличном расстоянии. А я со всех ног бросилась догонять грабителя.

Бегал парень, конечно, лучше меня, но я от него всё равно не отставала, ведь в школьные годы, пусть и недолго, а всё ж занималась спортом. В скором времени я уже едва не дышала ему в затылок, но преступник продолжал бежать вперёд. Наверное, его вдохновляла мечта, что рано или поздно я выдохнусь.

Прохожие провожали нас удивлёнными взглядами, однако почему-то никто из них не торопился составить мне компанию. Чтобы привлечь общественность к более активным действиям, я стала кричать: «Брось сумку, негодяй!». Но прохожим мои громкие крики не понравились, и они ещё больше начали от нас шарахаться.

На мгновение грабитель обернулся, чтоб оскалить в злорадной улыбке зубы. И совершил тем самым просто непоправимую ошибку! Споткнувшись о камень, парень упал прямо личиком на асфальт.

Я подбежала следом и села грабителю на спину, чтобы не убежал до приезда полиции. Затем забрала из его рук чужую сумку. Парень попытался вырваться, да не тут-то было: мой вес не позволил ему сдвинуться с места. А я поняла, что недоброжелатели заблуждаются: нет у меня никаких лишних килограммов!

Между тем преступник начал по-детски канючить. Хотел, чтобы я его на волю отпустила, поскольку он, дескать, сумку отдал. Пришлось его поправить: сумку я у него забрала. А заодно я этому кретину напомнила про свои выходные туфли и турецкую косметичку, которые несколько дней назад он у меня отнял. После этого грабитель замолчал. Я ласково поинтересовалась: «Зажил ли пальчик?». В ответ он что-то пропищал.

На следующий день меня вызвали в отделение полиции.

На работе испугались, что я опять что-нибудь натворила: пришлось рассказывать всё, как было. Мой рассказ так растрогал Виталия Львовича, что он распорядился доставить меня в полицию на его служебной машине. Немного поломавшись для приличия, я согласилась. Потом в дороге ещё покурила, развалившись на кожаном сиденье. В общем, получила оптом все радости жизни. Почему бы при таких условиях не половить на досуге преступников? Над этим я решила при случае подумать.

В полиции со мной долго и обстоятельно беседовали. Я даже испугалась, как бы директорский водитель обратно в музей без меня не уехал. Пришлось бы тогда добираться до работы на метро, а мне уже понравилось чувствовать себя важной персоной.

После того, как я ответила на все вопросы, интересовавшие заместителя начальника отделения в звании майора, он вдруг меня спросил, а не хотела ли бы я работать в полиции? Этот вопрос меня одновременно и обрадовал, и удивил. С одной стороны, я почему-то с детства немного побаивалась людей в форме.

Может, меня матушка ими пугала, когда я шалостями слишком увлекалась? Этого я, конечно, не помню, но не исключаю такой методы, ведь мамочка моя всегда отличалась довольно оригинальными взглядами.

С другой стороны, ещё в юности я порой задумывалась, а не пойти ли мне работать в полицию? Разумеется, быть артисткой мне нравилось больше, но уж больно профессия эта ненадёжная. Сегодня ты находишься на вершине славы, а завтра околачиваешься где-нибудь на её задворках.

Угадать, что выйдет с той или иной ролью — практически невозможно. Да и роль эту ещё нужно получить. Конкуренция в артистической среде огромная. А вот в полиции я могла б приносить людям реальную пользу. В этом я ничуть не сомневалась, однако, мне полицейская форма очень не нравилась, впрочем, как и вообще любая униформа. Я чувствую себя в ней скованно. Поэтому я ответила беседовавшему со мной майору, что подумаю над его предложением.

На следующий день меня снова вызвали в полицию. Мои коллеги начали на меня подозрительно коситься. Но делать было нечего, пришлось ехать. Правда, теперь я приехала туда на общественном транспорте. Как ни странно, чувствовала себя при этом нормально.

Люди ко всему быстро привыкают, а женщины — особенно. Наверное, поэтому мы и занимаем второе место по степени выживаемости сразу вслед, пардон, за крысами. Но такова суровая правда жизни.

Я долго ломала голову над предложением майора, да так и не придумала, что ему ответить. Решила с порога покаяться, дабы почём зря не отнимать его время. Но он почему-то от моих слов отмахнулся, как будто его интересовало что-то другое. Но что? Очень странно! Ведь я ничуть не сомневалась, что сегодня меня будут уговаривать перейти на работу в органы, поскольку там крайне нужны хорошие кадры. Этой мыслью я даже успела поделиться с Люсей Крапивиной. Кажется, преждевременно.

Вот чёрт! Ну, почему я так и не научилась в своей жизни следовать бабушкиному совету: Не беги, Астуся, впереди паровоза?

Поговорив пару минут ни о чём, чем-то озабоченный майор вдруг попросил, чтоб я забрала своё заявление. Как будто ни меня, ни ту пожилую женщину никто не грабил. Старушка сумку свою получила, а мне мои туфли и косметичку сейчас, мол, вернут. Я очень удивилась. Зачем же я, рискуя сломать себе шею, грабителя ловила, если его не хотят привлечь к ответственности? И отказалась забирать заявление.