Приктическое демоноводство - Кристофер Мур

– Спасибо, Ривера.

– Давай закончим с этим, а? – Ривера взял спичечный коробок и прочел имя и адрес. Паук впечатал их, но как только Ривера начал читать следующее имя, Паук опять замер.

– Что-то не так?

– И вот еще что...

– Что?

– Ты не мог бы выяснить, не связывается ли она по модему с кем-нибудь еще?

– Санта-Мария, Гвоздворт! Ты настоящий мачо.

Через три часа Ривера сидел у себя за столом, ожидая звонка Паука. Пока он был внизу, кто-то оставил на его столе потрепанную книжку. Она называлась “Вы можете начать карьеру частного детектива”. Ривера подозревал Переца. Книгу он швырнул в мусорку.

Теперь, когда его единственный подозреваемый гуляет по улицам, а от Паука до сих пор ничего нет, Ривера размышлял, не выудить ли книжку из корзины.

Зазвонил телефон, и Ривера сорвал трубку.

– Ривера.

– Ривера, это Гвоздодер.

– Нашел что-нибудь? – Ривера нашарил сигарету в пачке. Он не мог разговаривать по телефону без сигареты во рту.

– Мне кажется, какая-то связь есть, но в ней нет смысла.

– Хватит говорить загадками, Гвоздворт. Мне нужно хоть что-нибудь.

– Сначала я сверил списки с социальным страхованием. Большинство этих людей – на том свете. А потом я заметил, что все они – ветераны.

– Вьетнам?

– Первая Мировая.

– Ты шутишь.

– Нет. Все они – ветераны Первой Мировой войны, и у всех – имена, начинающиеся на Э. Я должен был обратить на это внимание еще когда вбивал их в базу данных. Я попробовал обработать корреляцию, но ничего не вышло. Потом прогнал все адреса – проверить, нет ли географической связи.

– Что-нибудь получилось?

– Нет. Сначала мне даже показалось, что ты напал на какой-то исследовательский проект по Первой Мировой войне. Но чтобы вышло наверняка, я пропустил файл через новый банк данных Министерства юстиции в Вашингтоне. Им пользуются, чтобы вычислить модели преступлений, если не могут обнаружить их сразу. По сути дела, он выявляет логику в случайном наборе. С его помощью отслеживают серийных убийц и психопатов.

– И ты ничего не нашел?

– Не вполне. Файлы Министерства юстиции охватывают последние тридцать лет, поэтому почти половина твоего списка туда не попала. Но с другой половиной прозвенел звоночек.

– Гвоздворт, попробуй перейти, пожалуйста, к делу.

– В каждом городе из твоего списка примерно в то время, которое там обозначено, произошло по крайней мере одно необъяснимое исчезновение. Исчезали не сами ветераны – другие люди. Большие города можно исключить – велика вероятность совпадения, но исчезновения имели место и в крошечных городишках.

– И в крошечных городишках исчезают люди. Они сбегают в большие города. Тонут. Это нельзя считать связью.

– Я так и думал, что ты это скажешь. Поэтому пропустил файл через программу вероятности, чтобы исключить возможность совпадений.

– И? – Ривера уже устал от спектакля Гвоздворта.

– И вероятность того, что файл с указанием дат и мест необъяснимых исчезновений людей за последние тридцать лет случаен, равняется десяти в пятидесятой степени.

– Что означает – что?

– Что означает примерно такую же вероятность, как вытащить удочкой из ручья с форелью обломки “Титаника”. А это означает, Ривера, что у тебя – очень серьезная проблема.

– Ты хочешь сказать, что чемоданчик принадлежит серийному убийце?

– Причем – очень старому. Большинство серийных убийц не выходит на охоту до тридцати лет. Если допустить, что этот был достаточно покладист и начал убивать именно тогда, когда Министерство юстиции завело свой банк данных, то есть ровно тридцать лет назад, то сейчас ему за шестьдесят.

– А ты считаешь, что все это длится значительно больше?

– Я выбрал в произвольном порядке несколько старых дат и мест – вплоть до 1925 года. Обзвонил библиотеки в этих городках и попросил проверить в газетных подшивках сообщения об исчезновениях. Все совпадает. Твоему убийце уже лет девяносто. Или его дело продолжает сын.

– Это невозможно. Должно существовать какое-то другое объяснение. Гвоздворт, выручи меня, а? Я не могу искать серийного убийцу-гериатрика.

– Ну, это может быть, конечно, какое-то хитрое исследование исчезновений людей, но в таком случае оно не объясняет связь с ветеранами Первой Мировой войны, а также не объясняет, почему исследователь заносил свои данные на обрывки сигаретных пачек, спичечные коробки и визитные карточки давно исчезнувших компаний.

– Я не понимаю. – Ривера чувствовал себя так, точно застрял в паутине, и сейчас его слопают.

– Некоторые записи, кажется, действительно сделаны более пятидесяти лет назад. Могу отправить их в лабораторию, если хочешь.

– Нет. Не надо. – Ривера не хотел подтверждений. Он хотел, чтобы все это исчезло как можно скорее. – Гвоздворт, а может быть так, что твой компьютер выискивает какие-то невозможные логические связи? В том смысле, что он запрограммирован на поиск каких-то моделей? Может быть, он свихнулся и все это придумал сам?

– Ты же знаешь вероятность, сержант. Компьютер ничего не может придумать сам – он умеет интерпретировать лишь то, что в него вводят. На твоем месте я бы вытащил твоего подозреваемого из камеры и выяснил, где он взял этот чемоданчик.

– Не получится. Я его выпустил. Окружной прокурор сказал, что у меня недостаточно улик для задержания.

– Так найди же его, – сказал Паук.

Ривере очень не понравился этот командирский тон, но он не стал возмущаться.

– Я пошел.

– И вот еще что...

– Да?

– Один из твоих адресов – в Хвойной Бухте. Хочешь?

– Конечно.

Гвоздворт прочел имя и адрес, и Ривера записал их в блокнот.

– На этом кусочке дата не значится, сержант. Твой убийца, должно быть, еще где-то здесь. Если ты его найдешь, то выкарабкаешься.

– Это слишком невероятно.

– И не забудь проверить для меня Роксанну, ладно?

И Паук повесил трубку.

30

Дженни

Дженни опоздала на работу на полчаса. Она приготовилась встретить за стойкой Говарда, который отчитает ее в крайне изысканных выражениях. Странно, но ей было наплевать. Еще страннее оказалось то, что Говард в то утро в кафе не появился вообще.

Учитывая, что она выпила две бутылки вина, съела тяжелый итальянский ужин, а вдогонку – содержимое холодильника, и всю ночь занималась любовью, ей следовало чувствовать себя усталой, но усталости не было и в помине. Напротив, ее переполняли веселье и энергия, а настроение лишь весьма приблизительно можно было назвать приподнятым. Стоило Дженни вспомнить прошедшую ночь, и по лицу ее расплывалась довольная ухмылка, а по спине бежали мурашки. Меня должна грызть совесть, одергивала она себя. Строго говоря, я по-прежнему замужняя женщина. Строго говоря, я закрутила романчик на стороне. Но мышление Дженни никогда не отличалось чрезмерной строгостью. Она не ощущала себя виноватой – она была счастлива, и ей хотелось повторить все снова.