Бифуркатор - Алекс Белов

  - Ну как сказать, - вздыхает Стёпка. - Географически это Питер, только Ленинградом его не называют уже давно.

  - Это я знаю, спасибо, - поворчал Сергей. - Только вот непонятно, сейчас какое время и какой век? С твёрдым знаком уже никто не пишет.

  - Думаю, Ленинград никогда так с твёрдым знаком не писали, - задумчиво щурится Стёпка. Хм, если у друга такой взгляд, значит в голове происходят бурные мыслительные процессы, которые могут привести к благоприятным выводам.

  - Так давайте спросим у машинистов, - просит Серый.

  - Ага, только ничего они тебе не скажут, - усмехается Стёпка.

  - Почему же? - Серый уже бежит к локомотиву, и я увязываюсь следом. Стёпка и не пытается нас догнать, лишь вяло бредёт за спинами.

  У локомотива Сергей встаёт на подножку и заглядывает внутрь. Я не слышу слов... неу-жели...

  - А тут никого нет! - удивлённо восклицает он.

  - Бинго! - кричит Стёпка издалека.

  В мёртвой тишине наши голоса пугают меня самого. На всякий случай я добегаю до ло-комотива и тоже заглядываю внутрь. Пустота, лишь рычаги, да счётчики. Можно всё сва-лить на автоматизацию, только увидел бы я хоть какое-то подобие компьютера, а то кабин-ка внутри древняя, не хуже самолёта.

  И вдруг меня осеняет.

  - Пацаны! - Я спрыгиваю и приближаюсь к братьям, которые щурятся от солнца. - А случаем мы не в прошлом?

  - Ты почти попал в точку, - вздыхает Стёпка, засовывает руки в карман и медленно за-думчиво бредёт по направлению к нашему вагону. - Думаю, это настоящее, как и у нас, только оно перестало существовать в... каком-то раннем году. И явно оно альтернативное, если тут все ещё пишут на недоделанной яти. Я читал как-то о таких поездах, где нет лест-ниц. Люди сюда загружаются на каких-то подъёмных платформах.

  - А где же машинисты? - спрашивает Серый. - Ты сможешь объяснить этот факт, умник!?

  - Вот это вряд ли, - качает головой Стёпка. - Возможно, какие-то грязные инсинуации доктора Вечности.

  - Кто? Ты по-русски выражайся.

  - Ну в общем, это он всё подстроил.

  Мы добираемся до входа в вокзал. - К тому же, Серый, помнишь, мы же ведь ездили как-то в Питер из Москвы поездом, помнишь. Моя единственная поездка.

  - Два года назад, - отвечает Серый. - А что?

  - Не знаю, как ты, но я отчётливо помню: вокзал выглядел не так. Совсем не так! Приез-жаешь на платформу, а дальше... в общем, всё как на московском. А тут какие-то двери парадные. Похоже на станцию электрички. И ещё, вот чего я хорошо запомнил, я тогда любил реки же наблюдать в окно, помнишь?

  - О даааа, - кивает Сергей.

  - Так вот, два года назад мы через Неву не проезжали. Это какая-то альтернативная ре-альность.

  Мы молчим ещё некоторое время, и вдруг Серый вздыхает:

  - Значит, ждём звонка от вашего докторишки, а пока, не соизволите всё-таки пожрать!?

  Страх, адреналин смешались в крови и отбивали аппетит, хотя желудок урчал словно недовольный кот. Мы расположились прямо на платформе, усевшись на грязный асфальт. Наша одежда прошла через огонь, воду и медные трубы, так что, особо привередничать нечего. Я уже такой грязный, что впору записывать в бомжи.

  Мой завтрак состоит из пачки крекеров и шоколадного гамбургера, который назывался мини-тортиком. Думаю, при других обстоятельствах в меня залезло бы гораздо больше, но не сейчас. Стёпка тоже клюёт сухой паёк, зато Серый ест за нас троих. За завтраком не говорим, в основном короткие фразы: передай мне то, передай мне это.

  И каждый ждёт решающий звонок.

  Закончив трапезу, Серый встаёт и громко рыгает.

  - Перед дальнейшим путешествием предлагаю дополнить походную сумку едой.

  - Думаешь, нам этой не хватит? - хмурится Стёпка.

  - Мы ещё не знаем, сколько здесь проторчим, - пожимает плечами Серый. - Лучше под-страховаться.

  Братья Герундовы скрываются внутри вагона, оставляя меня одного в мёртвом мире. Вдруг становится очень страшно. И я успеваю в который раз понять ценность друзей, даже Серёги. Потому что один в этом злачном месте я бы с ума сошёл от страха.

  Когда Стёпка выходит из вагона, его походная сумка, кажется, становится в два раза толще. Да и вид у друга мрачный, какой бывает, когда бабушка тебе заворачивает три килограмма пирожков на дорожку до дома, хотя ты живёшь напротив.

  Несмотря на страх, который подогревает сознание, я улыбаюсь.

  - Ну что, ждём звонка от вашего докторишки? - После завтрака Серый как-то оживился. Никогда не видел его таким за всё время нашего путешествия.

  - Думаю, стоит выйти, посмотреть, что за мир и почему он не выжил? - предполагает Стёпка.

  - Да ты что? - хмурится Сергей. - Мало ли какие крокозябры там скрываются.

  - Ну ты же сильный, ты нас спасёшь, - усмехается Стёпка и хлопает брата по плечу, а потом направляется к воротам. Я гляжу на Серого пару секунд и пожимаю плечами.

  Внутри здания вокзала царят мрак и уныние. В воздухе разлит запах пыли, вонь гнию-щих растений. Судя по обстановке, эта версия мира перестала существовать рано, ещё до изобретения сотовых и компьютеров. Путь нам преграждали турникеты, совсем как в метро Москвы, только древние, которые хлопают тебя по бедру, если прошёл без билета. Слои пыли на аппаратах скопились до концентрации грязи и теперь по бесформенным наростам в полу форма параллелепипеда едва угадывалась.

  Умершее много лет назад электричество пропускает нас сквозь турникеты, и мы оказываемся в круглом павильоне. Рисунок на бетонном полу почти не виден, карта метрополитена заляпана паутиной и листвой, над пузатыми кабинками доживают дни прогнившие надписи: КАССА.

  Стёпка подбегает к окошку и вглядывается внутрь.

  - Хочешь купить жетончик? - усмехается Серёга.

  - Вообще-то рассматриваю, сидят ли там скелеты, - отвечает друг, прислонившись к се-рому от грязи стеклу.

  - Эм... с чего бы они там? - хмурится Сергей, а сам испуганно бегает глазками. - Если тут оказия какая случилась, так все попрятались перед ней же.

  - Кто знает, - отвечает Стёпка. - Может, всё внезапно произошло. - А потом отстраняется от окошка и произносит: - Скелетов нет. Пойдёмте на улицу.

  Улица мертва, как и вокзал и даже ветер. Тишина висит гробовая, на потрескавшемся асфальте шоссе ни одной машины, вместо окон в домах дыры. Возможно, мостовые устланы осколками стекла. Разобрать невозможно, ибо тротуары, особенно у подножий домов, заросли плесенью и мелкими вьющимися растениями.

  - А вот это нам пригодится, - Стёпка кивает в сторону.

  Киоск с вывеской. Ещё год и грязь, скорее всего, съест изображение, но пока я могу про-честь слово: СОЮЗПЕЧАТЬ. Вместо последней А гордо красуется красная звезда.

  - Нужно посмотреть последние даты, - объясняет Стёпка.

  - Я зайду внутрь, - вызывается Серый. - Мало ли какая опасность там может нас подстерегать.

  Мы со Стёпкой переглядываемся и едва сдерживаем смех.

  - Без проблем, - пожимает плечами Стёпка, и старший брат скрывается внутри кабинки. Проржавевшую дверь он просто срывает с петель.

  Стёпка медленно шагает вперёд, устремив взгляд вдаль.

  - А вот это я помню, - говорит он.

  Равняюсь с ним.

  Метрах в двухсот от нас посреди площади высится красивая белая стела. Время раскра-сило бисквитные тона в грязно-серый цвет, и кажется у памятника прогнило основание. Жить ему осталось недолго.

  - Там привокзальная площадь, - уверенно говорит Стёпка. - Не помню, по-моему, она тупиковая.

  Я хмурюсь и кошусь на профиль друга. Чёлка осторожно кончиками прикрывает брови, а взгляд серьёзный, как у профессора.

  - Слушай, что мы сейчас будем делать? - спрашиваю.

  - Ждать звонка, - серьёзно отвечает Стёпка и не глядит в мою сторону. Опять задумался. И всё-таки, если не брать в расчёт семью, этот парнишка-сосед, мой одноклассник - самый близкий мне человек. Я знаю каждую его мимику, предугадываю каждый жест. Вот что значит - настоящий друг. Я просто хочу, чтобы всё было как раньше в моей жизни. Все мои любимые люди рядом, включая Андрюшку. И это я намерен просить у доктора Вечности.

  - Что же он до сих пор не звонит? - улыбаюсь я.

  - Видимо, занят, - пожимает плечами Стёпка.

  Позади шуршит Сергей.