Повелители сумерек - Эндрю Свонн

Первое, что встретило Эви в Бронксе, едва она переступила через границу района, был бьющий в нос запах. Даже грязноватый слой свежевыпавшего снега, который слегка приглушал эту вонь, равно как и звуки, был не способен перебить животные запахи. Эви очутилась в пестрой толпе трех миллионов моро, полноправных хозяев Бронкса.

Она сошла вниз с полуразвалившейся эстакады. Открывшийся перед ней вид мог принадлежать какому-нибудь далекому континенту. Даже в столь ранний час улица была оккупирована торговцами, столпившимися у импровизированных палаток. Перуанский кролик торговал золотыми украшениями из белого пластмассового ящика. Три затянутые в кожу крысы, щебечущие по-испански, торговали электроникой, используя вместо прилавка обгоревший остов «Шевроле Кальдера». Позади выстроившихся в ряд оранжевых конусов и брошенного за ненадобностью строительного инвентаря слепой однорукий пакистанский пес и его помощница, молодая лисица, жарили на шампурах мясо, используя вместо очага дырку в асфальте.

Повсюду толпился народ. Здесь была самая высокая в мире плотность населения моро. Куда бы Эви ни бросила взгляд, повсюду колыхался океан разноцветного меха. Короткий, грязно-белый у большинства латиноамериканских грызунов, кроликов и крыс. Пятнистый коричневый у некоторых кроликов и дегтярно-черный у некоторых крыс. Британских лисиц было нетрудно узнать по огненно-рыжим спинам. Серый, коричневый и черный у ближневосточных и юго-восточных азиатских овчарок. Коричневато-черный у громоздких медлительных медведей и блестящий на конце у выдр и хорьков. Желтый и черный у гигантских кошек.

Эви шагнула в океан не людей и вовсе не собиралась прятать свой «Узи».

Толпа расступалась перед ней, а зеваки еще долго глядели вслед. За спиной Эви слышалось едва различимое рычанье, напоминавшее рокот прибоя. Она прошла с полквартала, прежде чем наткнулась на группу моро, не пожелавших уступать ей дорогу.

Бросив взгляд на представшее перед ней существо, Эви первым делом машинально занесла его к себе в память, где хранилась информация о разновидностях моро. Это был русский боевой вид медведей, «Вышний-33», первого поколения.

Медведь возвышался над ней могучей меховой стеной. Роста в нем было около четырех метров. Мышцы на его лапах были размером с бедро Эви. Сквозь коричневый мех просвечивали многочисленные шрамы, большинство из которых походили на следы пулевых ранений. Из-под глаза через всю морду тянулся косой шрам, обнажая кусок розоватой кожи на кончике носа. Медведь был одет в одни лишь шорты цвета хаки.

— Пинк, — рявкнул он, глядя на Эви.

Та навела на обидчика ствол «Узи». Вокруг нее тотчас возник шум. Было слышно, как из невидимой глазу кобуры выскользнула не одна «пушка». Медведь замахнулся, и Эви ничуть не сомневалась, что одно только прикосновение этой лапищи переломает ей шею, словно соломинку.

Эви напряглась и, присев, увернулась в сторону.

— Протри глаза! Я такой же пинк, как и ты.

Медведь, нахмурясь, уставился на нее. Их взгляды на мгновение встретились, и этого мгновения оказалось достаточно, чтобы все понять. Медведь так и застыл на месте с занесенной для удара лапой.

— Так ты франк.

От этих слов по толпе словно пробежал электрический разряд. Застывшая толпа, которую Эви видела лишь краем глаза, снова заколыхалась и пришла в движение. Движение прочь, от нее и медведя. То, что поначалу являлось предметом всеобщего интереса, свелось к частному делу между ними обоими. Медведь все еще ждал, когда же ему подвернется какой-нибудь предлог.

— Допустим не пинк, но кто дал тебе право так разговаривать с…

Эви заметила, как медвежья лапа снова напряглась для удара.

— Не вздумай, — и она выразительно тряхнула автоматом.

— Но…

— Твоя команда разбежалась.

Медведь опустил лапу и буркнул:

— Мне показалось, что ты из вонючих пинков.

Эви вздохнула:

— Остыл?

Медведь совершенно по-человечески пожал плечами и заковылял прочь. Только тогда Эви заметила, что вместо левой стопы у него был протез.

Она шла все дальше по улице, смотря во все глаза, чтобы снова не нарваться на конфликт. Впервые ее почти человеческое обличье было откровенной помехой. Местные жители поглядывали на нее с подозрением, а иногда и с откровенным презрением, однако никто из них не рискнул пойти на открытую конфронтацию. Не считая рычания, нескольких грязных выкриков и кирпича, брошенного ей вслед, Эви прошла весь путь без особых приключений.

Но теперь, попав в самое сердце Бронкса, Эви могла ожидать неприятностей лишь от местных жителей. Люди — легавые и федеральные агенты — побоялись бы даже сунуться сюда. Единственные, кто представлял для нее реальную угрозу, были наемники «Ниоги». И то при условии, что афганов пошлют по ее следу. Правда, скорее всего, никто не догадывается, где она сейчас.

Никаких аэрокаров. Впрочем, это неудивительно, ведь «крылатая» полиция ограничивала полеты над Моро-Тауном. Якобы, не желая подвергать риску пассажиров, но Эви прекрасно знала, что здесь к чему. Начиная с сорок второго года и местная, и федеральная полиция всеми силами пытались воспрепятствовать значительным скоплениям моро.

Сейчас Эви позарез нужен был видеоком.

Она все глаза проглядела, петляя по главным улицам между дешевыми многоэтажками и старыми недостроенными домами. Вскоре ей стало ясно, что здесь не найти ни одного исправного видеофона. Несколько будок, попавшихся ей на пути, независимо от того, что когда-то помещалось в них — видеоком, банковский автомат или мусоросборник — все как одна были давным-давно выпотрошены до основания.

Медленно всходило солнце, а Эви все дальше углублялась в чрево звериного города. Предыдущая ночь все сильнее давала о себе знать. Головная боль напоминала ей о том, что она слишком мало спала, а тупая боль в левом плече по-прежнему давала о себе знать, как только Эви пыталась пошевелить рукой. Эви не сомневалась, что события предыдущей ночи свели на нет заживление, начавшееся накануне днем, и возможно, грозили тяжелыми осложнениями. Ей срочно требовался отдых.

Она прошла еще пару миль, двигаясь параллельно шоссе «I-95» мимо брошенных грейдеров и бульдозеров, от которых к этому времени остались только оранжевые металлические остовы…

В восемь часов утра Эви прошла мимо древнего кирпичного строения, без следов пожара. Оно вклинилось между горой закопченного бетона и свайной конструкцией. Над строительной площадкой, словно аист, возвышался подъемный кран, застывший под опасным углом над кирпичным зданием. Но вовсе не этот накренившийся кран заставил Эви замедлить шаг и как вкопанную застыть на месте. Над открытой дверью виднелась вывеска: «Комнаты».