Мираж Огня (СИ) - Грозовская София

- Ах ты, скотина крылатая! На! - заорала старая бабка и вдарила мужчине по лицу с такой силой, что тот отлетел и перевернулся в воздухе, - Совсем очертенел! На тебе еще! 

Бей его, Бель… Тьфу, ба!! Бей! - орал маленький мальчик, пытаясь ногой потушить костер, - Дай ему звизды! Дай!  

Маленький мальчик ругался на чем свет стоит, пытаясь потушить костер, но у него мало что получалось! 

- Звоните в пожарную! - орал мальчишка маленькими ручками оттаскивая горящий хворост, - А,блин! Еще не изобрели! Ну в колокол тогда! В колокол звоните! Может дождь пойдет! Бей его, ба! Ногой по яйцам! Да! Так его! 

- Малыш, а ты что тут делаешь? Прекращай, это опасно! - подошел к мальчишке тот же самый инквизитор, что подошел к Антонию и сорвал капюшон, - Пойдем отсюда. А то и тебя накажут! 

- Слышь, дядя Гарюша, пшел бы отсюда! - отмахнулся ребенок от стражника, - А то сейчас так втащу, что бабка моя откурит! Пшел вон отсюда! 

Стражник потащил ребенка, и тут малой перекинул его через себя и как даст ногами по морде! 

- Еще раз подойдешь все крылья вырву и папа не поможет! - орал ребенок, а из штанины, грозно подергиваясь, виднелся маленький хвостик, - Да звоните в колокол! Звоните папе! Кто-нибудь! Позвоните в колокол! 

Огонь подбирался все ближе к дрожащей Софе, она плакала, кричала, звала Антония, но он не слышал ее, и никого не слышал, пока в его голове не раздался голос. 

- Не послушал ты меня, святой, - горестно вздохнул кто-то у Антония в голове, а святой заморгал. - Слушай меня, Антоний. Слушай и внимай. Выбирая между прогнившим миром и сладкими мгновениями счастья, ты всегда выбирал долг. И я возвращал тебя. Может, сейчас что-то должно измениться? Господь всегда давал вам выбор и дает его сейчас. Что ты выберешь, сын мой?

- Антоний! - закричала Софа, и святой впервые ее услышал. Он видел, как к поджатым ногам ведьмы подбирался огонь. Решение, которое принял Антоний, далось ему очень нелегко. Он бросил быстрый взгляд на Софу и круто развернувшись направился прочь от костра.  

Пройдя с десяток шагов, Антоний обернулся, мельком взглянув на плачущую и зовущую его Софу, на драку возле костра, где у старой бабки было явное преимущество, содрал с себя рясу и крест. Он медлил лишь мгновение  глядя на атрибуты инквизиции, и понимая, что мир в действительности прогнил настолько, что одного святого мало, для того, чтобы исправить его. Орден будет прогнивать с каждым разом все больше. И раз за разом он будет терять ту, что дороже долга. Свою любимую, свою родную, свою ведьму. Антоний покачав головой сбросил рясу с крестом в грязь, а сам разбежался и, набрав скорость, запрыгнул на костер, обняв свою ведьму. 

- Антоний, мне страшно, - тихо прошептала Софа, прижимаясь к нему, когда Антоний пытался отвязать веревки, что связывали руки ведьме. - Мне очень страшно… 

- Тише, тише, любимая, - шептал святой, пытаясь разорвать веревки, но ничего не получалось. Он понимал, что даже если он и отвяжет ее, то живыми они не выйдут с площади. Инквизиторов собралось слишком много, - Я с тобой… Я здесь… Все хорошо… Если умрем, то вместе… 

В последних словах, Антоний не сомневался, понимая, что где-то он просчитался снова.  И Господь, наверняка, воскресит его снова, чтобы он сделал правильный выбор… 

- Я люблю тебя… - прошептала Софа, роняя слезы , видя, как Антоний морщится от боли костра, что безжалостно лизал ему ноги. И дрожащим голосом повторила снова. - Слышишь, очень люблю… Всегда любила… Всегда-всегда… 

- Я тоже люблю тебя, - сквозь боль, стиснув зубы произнес Антоний, крепче прижимая к себе ведьму, стараясь хоть ненадолго загородить ее собой от уничтожающего пламени. 

Сквозь боль и улюлюканье толпы до влюбленных донесся смех старого Мораиса. Старик смеялся, глядя на пару, а по небу разнесся раскат грома. Сквозь серые облака полил ледяной дождь. 

- А я говорил, что у меня ломили кости, - произнес старый Мораис, лукаво прищуриваясь на святого и ведьму, - Стрый Мораис всегда предсказывал погоду.  

Антоний оглянулся на толпу. Люди, как будто застыли каменными изваяниями, не двигаясь и не дыша. Только драка возле костра обрастала оружием и новыми ругательствами. 

- Наконец-то ты понял истинную суть мою, - спокойно произнес Мораис, хлопая в ладоши. И его облики замерцали: он был ребенком: и мальчиком, и девочкой, подростками, девушкой, юношей, женщиной, мужчиной, старухой, стариком, инквизитором, служителем церкви, волхвом, - Я многолик, дети мои, но суть моя остается прежней. Бог - есть любовь. 

Снова став старым Мораисом Бог стал обходить костер по кругу. Оковы с Софы спали, она прижалась к Антонию, не сводя обезумевшего взгляда с Бога. 

- Люцифер, сын мой, - подошел Господь к драке и обращался к маленькому мальчику, - Я хочу подарить тебе подарок. 

- Папа, минуту!! - заорал мальчик, показывая жестом что еще немного времени, - Я сейчас ему крылья довырываю и полностью в твоем распоряжении. Лежать, скотина! Дон говорил, что это больно! Блин! Мы Дона не позвали! Он обидится! 

Мораис закатил глаза и щелкнул пальцами, и вот перед ним уже не ребенок, а дивной красоты ангел с черными крыльями.

- Я дарю тебе души послушников этой обители, сын, - чинно произнес Мораис, обводя рукой застывших инквизиторов. - Перевоспитай их правильно. Можешь еще кого-то забрать из присутствующих, я разрешаю. Если их деяния…

- Не пускают их во врата твои, папа, -  тоже закатив глаза произнес Люцифер, смотря на Мораиса таким взглядом, что пробирали мурашки, - Я уже давно не ребенок! 

- Вы все мои дети, - пожал плечами Мораис возвращая облик и Бельфегору, - Но у некоторых, я упустил в воспитании. Слишком любил их.  Антоний, поздравляю с бессмертием, сын мой. Теперь у тебя достаточно времени, чтобы навести здесь порядок. И помни, когда бы ты не воззвал к моей помощи, я всегда с тобой. В твоем сердце. Счастливы будьте, дети мои. Всегда помни, что я - есть любовь.

С этими словами, Мораис щелкнул пальцами, превратившись в пожилую женщину, а на руках у него оказались девочка лет трех отроду и совсем маленький ребенок в пеленках. Отец направился в глубь толпы, которая снова пришла в движение. Увидев, что огонь продолжает гореть, но не трогает влюбленных, вскричала о господнем чуде, возводя Антония и ведьму в лик святых, где они и находятся по сей день, странствуя по миру  сквозь время. 

 Эпилог.

Старая женщина с двумя детьми стояла перед стенами одной из церквей.

- Михаил, ты - девочка, - изумленно пропищал сверток на руках старухи, когда она передавала его девочке постарше, - Ты девочка! Караул! Папа, ты ошибся!

- Ты тоже девочка, Гавриил, - так же изумленно выдал Михаил, разворачивая пеленки и переводя испуганный взгляд на старуху, - Папа, ты тоже женщина? Но зачем? Не понимаю!

- Я все сделал правильно! - отрезала женщина и тяжело вздохнула, - Вот только поздно. Моя вина только в любви отца, которая ни с чем не соизмерима.

Девочки смотрели на “мать” и умоляли ее не делать этого. Они предчувствовали, что отец собирается наказать их. Стены обители пугали их, а Михаил пытался нащупать крылья за спиной. Женщина дотронулась до лба каждой из девочек, стирая им память о том, кем они были до этого и постучала в двери обители. Навстечу ей вышел инквизитор.

- Помогите нам, погорельцы мы, - притворно всхлипнула старуха и подтолкнула девочек в сторону обители, - Не прокормлю, попередохнут. Вот, во имя Господа нашего, приютите детей! Не гоните их на смерть. Умоляю Вас.

Инквизитор кивнул и отошел от двери, пропуская внутрь плачущих девочек, зовущих маму забрать их обратно.  Но женщина развернулась и неспешно направилась к лесу.

- Погоди, мать, - окликнул ее служитель церкви. Он быстро забежал в обитель, выйдя с узлом и отдавая его старой женщине, - Здесь немного еды и денег. Я завернул это все в теплое одеяло, надеюсь пока этого хватит. Ты вернешься за ними?