Забайкальское казачество - Николай Смирнов

На ночь в районе бухты Кер выслали разъезд сотника Лескова, а по берегу Талиенванской бухты поставили посты наблюдения от 5-й сотни. Назначено было дежурное подразделение — полусотня 2-й сотни под командованием хорунжего графа Комаровского (будущего командира 1-го Читинского казачьего полка в 1917 году).

От нее выделены дозоры для поддержания связи с 5-м Восточно-Сибирским стрелковым полком, расположенным на Киньджоуской позиции.

На другой день, 28 января, несмотря на начавшийся тайфун, на городской площади в Талиенване был проведен молебен, на который вывели войска гарнизона. Все были уверены в победе над врагом. «Если на море моряки проспали японца, то на суше мы ему покажем», — говорили в казачьих сотнях.

Казаки горели желанием сразиться с вероломным врагом. И неправда, что они не знали, за что будут воевать. Знали. Внешний враг, Япония, первая напала на Россию, вот и надо сражаться с японцами, чтобы защитить русские интересы на Ляодунском полуострове и в Маньчжурии. Все само собой разумеется, и не требуется других разъяснений. Для того чтобы казак храбро воевал, этого было достаточно.

Опасаясь повторного подхода японских кораблей к Талиенванской бухте, русское морское командование начало установку противокорабельных мин. 29 января казачьи посты верхнеудинцев наблюдали, как взорвался и пошел ко дну минный транспорт «Енисей», ставивший минные заграждения и погибший от своей мины.

30 января полку было приказано выступить на Дагушань и занять весь берег Корейского залива, от Бицзыво до Дагушаня, линией постов.

В поход не выступила 4-я сотня полка, которая осталась в Порт-Артуре, и ее постигла участь всех войск, предательски сданных в плен Стесселем.

Через три дня 1-й Верхнеудинский полк сосредоточился в Бицзыво, где уже находилась его 6-я сотня.

Одновременно с 1-м Верхнеудинским казачьим полком к корейской границе выступил и 1-й Читинский казачий полк. Его первая сотня убыла к корейской границе 28 января, а четыре сотни вместе с 1-й Забайкальской батареей — 30 января. Забегая вперед, необходимо отметить, что 1-й Читинский полк составлял ядро отряда генерала П.И. Мищенко. Другие забайкальские казачьи полки — верхнеудинцы, аргунцы — периодически входили и выходили из состава Забайкальской казачьей бригады, а читинцы находились в ее составе от начала и до конца войны.

Вскоре в Шахедзы собрался весь 1-й Читинский полк, где он получил задачу: находясь в Шахедзы, вместе с 1-й Забайкальской казачьей батареей и охотничьей командой 15-го Восточно-Сибирского стрелкового полка «наблюдать двумя сотнями реку Ялу и побережье от Кулуцзы до деревни Татунгоу (120 верст), захватить на реке все перевозочные средства и произвести разведку в Корею, по возможности, до Пеньяна (Пхеньяна)».

Уже 1 февраля три офицерских разъезда 1-го Читинского полка — поручика Святополк-Мирского, хорунжего Лоншакова и подхорунжего Назарова — были высланы в Корею.

Согласно плану начальника бригады генерала П.И. Мищенко, весь берег от Бицзыво до Дагушаня делился на два участка и поручался для наблюдения 1-му Верхнеудинскому казачьему полку. По решению полковника Мациевского, командира верхнеудинцев, первый участок от Бицзыво до реки Биляохэ был поручен для наблюдения 1-й сотне, второй — от реки Биляохэ до полуострова Вандятыня — 2-й сотне.

2 февраля полк сделал переход в 30 верст, потом еще два перехода в 30 и 35 верст за два дня, выставляя по ходу следования посты наблюдения от 1-й и 2-й сотен.

5 февраля полк в составе трех сотен прибыл в Дагушан. На следующий день 6-я сотня полка убыла вместе с генералом Мищенко в Шахедзы.

4 февраля была получена телеграмма о сформировании передового конного отряда под командованием генерал-майора П.И. Мищенко в составе 1-го Читинского, Уссурийского и 1-го Аргунского казачьих полков, охотничьей команды 15-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, 1-й Забайкальской казачьей батареи.

1-й Верхнеудинский полк оставлялся в Дагушане для охраны побережья от Бицзыво до Дагушаня, на протяжении 200 с лишком верст.

3 февраля на укомплектование 1-го Читинского полка в Шахедзы прибыло 204 молодых и призванных со льготы казаков, почти столько же прибыло в Дагушан на пополнение 1-го Верхнеудинского полка. Все казаки имели дело с винтовками системы «бердан» и не умели обращаться с трехлинейной винтовкой Мосина. К обучению пополнения приступили немедленно.

Командованием 1-го Верхнеудинского полка были приняты меры предосторожности от нападения хунхузов, которыми кишела Южная Маньчжурия, на полк и посты наблюдения на побережье. Был взят под наблюдение берег от Дагушаня до Татунгоу, куда выставили уряднические посты, общей численностью до полусотни от 5-й сотни под командой сотника Петрова. Посты были выставлены в деревнях Хондухан, Людатынь; городе Потинза и деревне Самусадза. Эти же посты держали связь с 1-м Читинским полком.

Стали поступать сведения о бомбардировке японской эскадрой Порт-Артура, о посадке на суда 2-й японской армии Оку и скорой высадке ее где-то на берегу Корейского залива.

Вероятнее всего это могло быть у Дагушаня. На самое удобное место для высадки десанта, полуостров Вандатынь, был выставлен наблюдательный пост. Для поддержания постоянной связи ночью между постами назначались два офицерских разъезда: один действовал до 24.00, другой — до утра.

Таким образом, принятыми мерами восточная часть Ляодунского полуострова была надежно взята казаками под наблюдение. Однако при отсутствии телефонной связи между постами оповестить своевременно командование полка о высадке японского десанта было чрезвычайно трудно. Система оповещения не отличалась по своей организации от системы столетней давности. Вся надежда возлагалась на посыльного казака и его коня.

Оставив один полк для наблюдения за побережьем, генерал Мищенко приступил к выполнению поставленной задачи: «вторгнуться в Корею и вести разведку армии Куроки».

Через 4 дня после убытия в Корею трех офицерских разъездов, 5 февраля, выступили 3-я и 4-я сотни 1 — го Читинского полка под командованием войскового старшины Куклина, которые должны были соединиться с 1-й сотней читинцев, убывшей к корейской границе еще ранее, и составить авангард отряда.

6 февраля разъезды 3-й и 4-й сотен захватили в Ыйчжу шесть японцев и трех японок. Это были майор Того-Тацузиро с женой, двумя служанками и пятью солдатами. В их задачу входило наблюдение за передвижением русских частей через реку Ялу. Пленных отправили в Иркутск.

8 февраля в Ыйчжу вошла 5-я сотня, а 10 февраля главные силы отряда прошли через Ыйчжу в Корею. На другой день к отряду присоединился 1-й Аргунский полк.

Таким образом, только через 10 дней после передовых своих сотен главные силы конного отряда генерала Мищенко двинулись к Пеньяну (Пхеньяну) вглубь Корейского полуострова. Такое растянутое в глубину движение отряда не могло охватить местность на широком фронте, исключало взаимную поддержку одних частей другими.

12 февраля передовые сотни отряда перешли через реку Чончонган и остановились в Аньчжу, выслав разведывательные разъезды к древней столице Кореи Пеньяну (Пхеньяну) и к городу Нимбену.

Первая сотня Читинского полка под командованием есаула Перфильева подошла 14 февраля к Пхеньяну на 15 верст. На рассвете следующего дня сотня вплотную продвинулась к городу, который, по словам местных жителей из окрестных деревень, был занят сильным, до 8 тысяч, отрядом японцев. Проверить эти данные казакам не удалось, так как разъезд подъесаула Н.С. Сарычева встретился с японским разъездом из шести драгун и офицера, который опешил, не ожидая встречи с русскими в такой близи от города. Подошедший с фланга разъезд хорунжего Лоншакова, состоявший из урядников Антона Беломестнова, Фомы Измайлова и Никиты Беломестнова, выхватив шашки, бросился в атаку на японцев, но те, не приняв боя, карьером помчались к Пхеньяну.

Офицер отстреливался из револьвера. Догнать, захватить или уничтожить японский разъезд не удалось, помешали выстрелы с городских стен.

Пришлось казакам отходить. В городе началась паника, так как наступления русских в Корее не ждали.

Передовые сотни отряда генерала Мищенко углубились на расстояние до 150 верст вглубь территории Кореи, но достоверных сведений о противнике так и не получили. Уточнить непосредственным наблюдением силы противника казаки не смогли, пришлось довольствоваться тем, что сообщили местные жители и что удалось понять из их слов.

К сожалению, отправляя в Корею отряд, русское командование не побеспокоилось о том, чтобы укомплектовать его переводчиками, снабдить картами, компасами, биноклями, денежными средствами для организации тайной разведки, а потом еще упрекало в своих депешах в том, что казаки до сих пор «не разведали о силах противника».