Записки следователя. Привидение - Рудольф Ложнов

После ухода Галины Ивановны я тоже собирался покинуть кабинет врача. Мне ещё предстояло быть у судмедэксперта. У самой двери меня остановил Евгений Иванович.

– Рудольф Васильевич, прости, я ошеломлён и поражён, услышав твой рассказ о преступлении. Как тебе удалось во всех подробностях восстановить события преступления? Как я понимаю, твой подозреваемый Лисов не раскололся и ничего не рассказывал. Не понимаю, откуда ты всё узнал, как всё происходило, не понимаю! У тебя что, есть дар предвидения?

– Ничего такого у меня нет. Я обыкновенный следователь. Моё дело расследовать, думать, изучать, анализировать, а после сводить всё к общему знаменателю. Вот, к примеру, я очень много думал, размышлял, искал факты, улики по поводу того, как Юля попала в то ущелье. Ты сам, Евгений Иванович, активное участие принимал в этом вопросе. После изучения всех фактов, улик пришёл к выводу, что Юля могла попасть в ущелье только по водному пути, то есть по реке.

Помнишь, Евгений Иванович, как я допытывался у тебя, могла ли Юля, будучи в коматозном состоянии, оказавшись в прохладной воде, прийти в себя. Твой положительный ответ дал мне толчок к размышлению о том, что её после изнасилования, чтобы скрыть следы преступления, бросили в реку. От воздействия прохладной воды она очнулась, выбралась на берег на том месте, где мы нашли её впоследствии.

На вопрос, кто это сделал, этот вопрос был самый сложный. Если бы не случай, происшедший с Лисовым, мы бы ещё долго искали преступника. После долгих проверок всех фактов, улик и сопоставив их, пришёл к выводу, что только Лисов мог привезти Юлю на эту поляну.

– Хорошо. Я понял тебя, Рудольф Васильевич. Но скажи, как ты намерен, не имея прямых доказательств и улик, размолотить такую глыбу, как Лисов? Я следил за ним, когда ты рассказывал, и понял, что он просто так не сдастся. Настоящий дуб!

– Евгений Иванович, дорогой мой доктор! Нет такой глыбы, которая под интенсивными, напористыми, целенаправленными ударами кувалды с добавлением непрерывно небольшого количества воды на неё, не раскололась. Нет такой глыбы, уверяю тебя! Расколется, нервы не железные! Трудно и тяжело будет, но я оптимист, не теряю надежды. Есть у меня ещё кое-что в запасе. Сегодняшний день для Лисова – только начало. Я думаю, он очень хорошо понял это.

– Слушай, Рудольф Васильевич, ты когда виделся с судмедэкспертом?

– Два дня тому назад. Почему ты спрашиваешь?

– Из разговора с ним я понял, что ты нужен ему.

– Мне и так нужно к нему. Я должен привести к нему Лисова. Обещал ему на сегодня. Я уже отправляюсь к нему. Пока, Евгений Иванович!

– Успехов тебе, Рудольф Васильевич!

Я вышел из кабинета врача и попросил Лисова следовать за мной. Вид у него был удручённый, потерянный. Я понял, что его мучает.

– По вашему виду нетрудно догадаться, что вас мучает. В туалет?

– Да, – прозвучал недовольный голос.

Мы по пути в морг зашли в туалет. Я сам тоже нуждался в туалете. Когда вышли из туалета, Лисов вдруг спросил:

– Куда вы теперь ведёте меня?

– К судмедэксперту.

Услышав мой ответ, Лисов от удивления округлил глаза, и в них появилась тревога.

– Это ещё зачем? Я же вам сказал, что я совершенно здоровый, нормальный человек. Я психически тоже здоров, в лечении не нуждаюсь.

«Чудной человек! Он думает, что я его веду на лечение. Он и вправду не знает причину. Это же отлично! Неожиданность! Вот и козырь в моих руках! Надо было давно решить этот вопрос. Ну ладно, чего теперь корить себя. Не было времени, – рассуждал я по дороге в морг. У самого порога морга я невзначай глянул на часы. – У-у, скоро четыре! Опять остался без обеда! Кушать хочется!» – в сердцах выругался я.

– Вот уж кого не надеялся увидеть сейчас! – воскликнул судмедэксперт, увидев меня в дверях его кабинета. – Я ждал, извини, не тебя, а твоего исследуемого Лисова, так как ты обещал его доставить ко мне сегодня.

На ходу разговаривая, Александр Тихонович поднялся из-за стола и направился ко мне навстречу. Мы обменялись приветствиями и пожали друг другу руки. Не отпуская мою руку, Александр Тихонович повёл меня к столу, на котором был сервирован обед со спиртным. За столом сидел незнакомый мне мужчина. По его внешности я понял, что он не из наших краёв. Чистый, холёный, представительный, по его виду можно догадаться, что он высокообразованный и, по-видимому, занимает высокий пост. На столе стояли две рюмки, наполненные коньяком.

– Прошу к нашему скромному столу, Рудольф Васильевич! – сказал Александр Тихонович и показал на стул. Я сел. – Познакомься, мой студенческий друг Владимир Ильич. – Мы пожали друг другу руки. – Помнишь, как-то я тебе рассказывал одну историю с американским долларом? Тогда из-за этого доллара меня чуть не исключили из партии. Помнишь?

– Ну как не помнить, конечно, помню. Разве можно забыть такую анекдотическую, забавную историю, – поддержал я судмедэксперта.

– Так вот, Владимир Ильич дал тогда мне этот доллар на память.

– Да. Тогда этот доллар наделал много шума. Как я вспомню иногда эту историю с долларом и с лягушками, смех так и разбирает! Хочешь, не хочешь, невольно твой образ тогда возникает перед моими глазами.

– Ну, ладно, давай на время забудем эту историю, и ты, Рудольф Васильевич, присоединяйся к нам. Я знаю тебя, небось во рту с утра ни маковой росинки?

Всё о своих делах печёшься! Желудок свой пожалей, давай, налегай!

– Александр Тихонович, я к тебе по делу…

– Знаешь, мой дорогой следак, и слышать не хочу! – зашумел возбуждённо судмедэксперт. Достал из шкафа рюмку и быстро наполнил её коньяком.

– Александр Тихонович, – взмолился я, – хорошо, быть по-твоему, я согласен с вами разделить обед, но при одном условии…

– Какое ещё условие? – с нетерпением проговорил недовольный Александр Тихонович.

– Я привёл к тебе Лисова. Он ждёт на улице, возле морга. Он у меня целый день. Он тоже без обеда. Проявлять бестактность, бездушие к человеку, пусть даже он преступник, не в моём стиле. Я его отправлю в кафе, пусть пополнит свой желудок пищей. Хорошо?

– Решать тебе. Он твой подчинённый. Проявляй заботу.

Я вышел из морга и предложил Лисову сходить в кафе и пообедать. Я рассказал, где находится кафе. Когда Лисов ушёл, я вернулся к столу.

Коньяк горячо обжёг всю мою голодную внутренность. С первой же рюмки я слегка опьянел. После выпитого мой желудок затребовал пишу. Я налёг на колбасу и на пирожки. Пока я усиленно наполнял свой пустой голодный желудок, в кабинете установилась полная тишина. Только слышно было чавканье наших ртов.

– Александр Тихонович, – первым нарушил тишину я, – Евгений Иванович сказал, что ты якобы хотел меня видеть. Если это действительно так, нельзя ли узнать причину?

– Причина обычная, повседневная. Я переживаю за своего товарища, то бишь за тебя, за твою пациентку. Ты молчишь. Я в неведении. Хочу знать: есть ли просвет в твоём загадочном деле? Не звонишь, не показываешься!

– Ох, Александр Тихонович, что-то ты лукавишь! Неправда, что не показываюсь. Был у тебя на днях. Не успел выветриться из твоей памяти мой образ, а я тут как тут. Не так ли? А вот насчёт просвета хочу тебя обрадовать. Есть! Но он пока узенький, не очень прозрачный, с тёмными пятнами, туманный.

– Что мешает ярче раскрыться? Моё вмешательство поможет тебе очистить помехи?

– Обычное явление. Вечная нехватка доказательств, фактов и улик. Пока у меня всё вокруг да около, туманно, не совсем ясно. К моему несчастью, и попался же мне подозреваемый с очень крепкими, довольно-таки неподдающимися расшатыванию нервами И посему, Александр Тихонович, без твоей помощи мой просвет не будет ярким и светлым.

– Что я слышу, Рудольф Васильевич? Так что, у тебя уже есть настоящий подозреваемый? Ай да молодец! Ай да умница! В такой короткий срок распутать такой сложный клубок – это просто чудо! Представляешь, Владимир Ильич, – обратив свой взор на своего студенческого друга, воскликнул эксперт, – наш следак, мой хороший товарищ, дней десять тому назад вдали от населённых пунктов, в небольшом ущелье в районе реки Кундрючьей, вместе со своей женой обнаружил девчонку в бессознательном состоянии. У девчонки пробит череп, к тому же была изнасилована. Рудольф Васильевич начал расследовать это событие с чистого листа. Никаких следов. Никаких улик. Вот так-то!

Я недооценил тебя, дружище, прости! Честно признаюсь, думал, что это дело – безнадёжное. Как вы говорите – висяк. Почему же до сих пор молчал?

– Александр Тихонович, побойся бога, я ведь не молчу, говорю же, есть подозреваемый.

– Прекрасно! Даже отлично! Вот и я тебе пригодился, так ведь? Ты ведь сюда за этим пришёл, признайся?

– Да, Александр Тихонович, да! Ох, как сейчас нужна твоя помощь! Теперь всё зависит от тебя. Скажи, ты можешь мне помочь?