Властелин булата - Александр Прозоров

Вождь лесовиков кувыркнулся вперед через голову, и серое волчье тело распласталось в стремительном колдовском беге. Уже через считаные мгновения хищник опять кувыркнулся возле молельного столба с задранной к небу зубастой пастью на макушке и человечком внизу. Распрямившийся мужчина быстро оделся в лежащие у ног идола штаны и куртку, легким шагом направился к чумам, без труда определив нужный по истошному детскому плачу. Откинул полог, положил ладонь ребенку на лоб, выпивая его силу – и дитя затихло, потеряв сознание. Или, как предпочитают говорить медики – погрузившись в сон. И только после этого спросил:

– Как ее угораздило?

– Я пару веток для шитья срезала, – повинилась молодая мамочка лет пятнадцати на вид, круглолицая, большеглазая и болезненно худющая. – Хотела дома иголки наломать. Ну, дырочки в коже колоть, для ниток.

– Я знаю, как нужно правильно шить, – остановил ее всхлипывающий пересказ Любый. – Как ветка попала ей в рот?

– Так она все в рот тащит! Маленькая еще… – пригладила затихшую малышку мамочка. – Пока я одну ветку на иглы обламывала, она вторую хвать, и в рот. Я хотела выдернуть, но она не идет. Воткнулась уже куда-то, это ведь акация! Первушка кричит, плачет, ветка не идет.

– На свет несите, – распорядился Любый.

На улице заглянул в рот, благо беспамятная девочка никак не мешала, тихо чертыхнулся:

– Мне нужна дубовая ветка в мизинец толщиной и нож!

– Да, Любый! – сорвались с места сразу несколько человек. Спустя четверть часа вождь лесовиков уже получил требуемое, расщепил ветку тонкой кремниевой пластинкой, просунул Первушке в рот, захватывая расщепом самый дальний шип, повернул ветку. Шип сломался, и бывший студент-медик зацепил второе острие. Легкий толчок, поворот – и еще одной вонзившейся в глотку иглой стало меньше.

Убрав таким образом самые опасные колючки, вождь лесовиков осторожно потянул ветку и с облегчением отшвырнул в сторону:

– Вот и все! До утра ее не будите, пусть успокоится и ссадины затянутся. Во рту все быстро заживает, к рассвету и следов не останется.

– Любый! Любый, прими нашу общую благодарность! – прижал руку к груди охотник в серой кожаной куртке и таких же штанах, выпущенных поверх мокасин. – Ты уже столько раз спасал нас от ран и болезней, от рабства и унижения…

– Мы ведь братья! – остановил его бывший студент-медик. – Все мы дети небесных духов, основавших наши рода, все мы одной крови и должны помогать друг другу. Я помогаю вам, вы помогаете мне.

– Но твои старания и наша благодарность несравнимы!

– Кто же в семье заслугами считается, брат мой? – похлопал его по плечу Любый. – Каждый делает что может.

– Дозволь хотя бы накормить тебя, как дорогого гостя!

– Прости, брат мой, но у меня еще очень много дел.

– Но ведь ты должен когда-то есть, посланник небесных духов! – решительно возразил охотник.

Вождь лесовиков потер подбородок:

– Как тебя зовут, потомок небесных духов? – спросил он.

– Коготур, Любый!

– Ты прав, Коготур, иногда даже мне нужно остановиться и отдохнуть, – решился вождь лесовиков. – Поэтому я с благодарностью принимаю твое предложение.

– Да! Да! – встрепенулись обитатели кочевья. – Любый остается у нас в гостях!

– Только ненадолго! – предупредил повелитель оборотней. – Прямо сейчас мне молятся о помощи сразу несколько человек.

– Мы быстро, быстро!.. – Охотники и хозяйки заметались по кочевью.

Для почетного гостя тут же нашлись чистая мягкая шкура, на столе перед ним расставили пиалы с морошкой, клюквой и колотыми орехами, принесли и порезали копченый олений окорок, толстый шмат соленой медвежатины. Мужчины выкатили увесистый бочонок, решительно выбили донышко, зачерпнули полный ковш янтарного напитка, явственно припахивающего пивом, поднесли его вождю лесовиков:

– Потомки храброй росомахи приветствуют тебя, всемогущий Любый, в своем стойбище! Прими сей ковш хмельного меда в знак нашего уважения и преданности!

– За вас, дети храброй росомахи! – принял подношение вождь лесовиков.

Студент-медик не употреблял алкоголя. Как-то не сложились у него с сей отравой добрые отношения. Однако в данном случае отказаться – значило оскорбить. Хочешь не хочешь, трезвенник-язвенник – однако все равно: пей!

Утешало только то, что крепости во всех местных настойках было чуть больше, чем в квасе, и всерьез напиться удавалось только при больших объемах употребления. От объемов Любый благоразумно воздерживался. А ковш – его колдун решительно осушил и перевернул, уронив на землю лишь несколько считаных капель.

– Слава Любому! Любо Любому! – радостно провозгласили охотники, рассаживаясь за столом и черпая пенистый мед уже для себя.

– Любо детям росомахи! – ответил гость, провел ладонью над медвежатиной, недовольно поморщился, сосредоточился, через пальцы собирая в опасные точки свою немалую колдовскую силу, и просто выжег обнаруженные цисты.

Великая энергия, приходящая к Любому из многих тысяч молитв, умела не только исцелять: гасить заражения, проталкивать кровь в сосудах, напитывать угасающие органы – но и убивать. Выжигать опухоли, отравлять паразитов и уничтожать их зародыши.

Наверное, точно так же он мог убивать и врагов. Однако делать это клыками и когтями было куда проще и надежнее.

– Слава Любому, величайшему из целителей! – вскинул свой ковш Коготур. – Слава Любому, величайшему воителю! Слава Любому, великому чародею, вернувшему нам небесных духов!

– Все мы потомки небесных духов, спустившихся в сей мир и давших начало звериным родам, оставшихся жить здесь и давших жизнь всем вам, – степенно ответил вождь лесовиков. – Все вы способны быть как людьми, так и зверьми, подобно духам первопредков. Этот дар дан всем нам от рождения. Единственное, что я сделал, так это разбудил его!

– Все-все?! – неуверенно переспросил мальчишка, сидящий дальше всех. – Даже я?

– Сей дар имеется у всех мужчин нашего рода! – глядя ему в глаза, твердо ответил гость. – Просто в некоторых он спит слишком крепко.

– А некоторым просто не хочется им пользоваться, – встрял в разговор пожилой охотник, деловито переправляющий в рот соленые грузди. – Представь себе, Ежик, каково оно, превращаться в духов воинам из рода ежей?

Мужчины расхохотались.

Возле стола появилась юная розовощекая девица с неумело наведенными бровями и подкрашенными губами, одетая в светлую тунику без рукавов, обошла охотников и через плечо гостя поставила перед Любым блюдо с мелкими птичками, обжаренными до розовой хрустящей корочки. Словно бы случайно обожгла дыханием шею и ухо колдуна.