Делирий - Василий Головачёв

Пассажиры приникли к иллюминаторам.

В центре окружности, описываемой вертолётом, стал виден белоснежный кораблик, лодки, кораблик поменьше.

— Большой — это «Метрополия», — сказал Ылтыынг — база «Миров».

Роман несколько мгновений вглядывался в кораблик, застывший на тёмно-синей глади, откинулся на спинку лавки, закрыл глаза.

Юна снова погладила его пальчиком по локтю, давая понять, что она рядом и готова поддержать, но он уже «вылетел» из тела и незримым облачком опустился на корабль.

Двадцать второго августа Фурсенюку позвонил мэр Улан-Удэ и любезно предложил посетить концерт Брюссельского военного оркестра, специально приглашённого из Иркутска, где он гостил уже три дня, для участников культурного форума; имелось в виду празднование Дней культуры Казахстана в столице Бурятии.

— Непременно буду, — пообещал министр, собиравшийся на очередную вылазку к Байкалу.

На берегу озера он был уже трижды, однако, несмотря на предпринятые агентами меры и скандал с экипажем первого «Мира», едва не затопившим подводный аппарат, исследования дна озера в районе Подсолнуха продолжались, и это заставляло Кочевника нервничать. Ему очень хотелось, чтобы о находке забыли и долго не вспоминали, но время шло, а он и его люди всё ещё топтались на месте, пытаясь найти решение поставленной Главным Поводырём задачи.

И вот он сам прибыл к Байкалу, что явно говорило о негативном отношении Владыки к деятельности Поводыря, отвечающего за контроль России.

Фурсенюк вызвал в номер Метельского.

— Что случилось?! — прибежал одетый в шорты, распаренный и потный заместитель.

— Мне нужны данные по России, от которых Генеральный пришёл бы в восторг.

— О, чёрт! — взялся за мокрый носовой платок Леопольд Иосифович.

— Согласен, он чёрт, — кивнул Эдмон Арбенович, — но это обстоятельство не избавляет нас от необходимости подчиняться ему. в известных пределах.

— У меня ничего нет. впрочем, подождите-ка, есть статистика по России, — вспомнил Метельский.

— Какая статистика?

— Чего мы добились за последние двадцать лет.

— Он знает, — поморщился Фурсенюк.

— Может быть, не всё?

— Хорошо, несите.

Метельский умчался, пыхтя и отдуваясь, воняя потом, вернулся через десять минут, держа в руке прозрачную оранжевую папочку с листочками бумаги.

— Вот, пожалуйста. Россия занимает первое место в мире по абсолютной убыли населения, первое место по смертности от заболеваний сердечно-сосудистой системы, первое место по числу пациентов с заболеваниями психики, первое место по количеству абортов и материнской смертности, по темпам роста курящих детей, по количеству авиакатастроф, по количеству ДТП.

— Дайте. — Министр отобрал папочку, пробежал листки глазами, проговорил вслух последний вывод: — Первое место по уровню бюрократии. Неплохо, право слово.

— Там ещё есть виды деятельности, где мы занимаем последнее место в мире.

— Мы?

— Э-э, Россия, — спохватился заместитель.

— Хорошо, идите, отдыхайте. Вечером идём на концерт.

— Какой концерт?

— Брюссельского оркестра.

— Отказаться нельзя?

Кочевник поднял на Метельского глаза, и тот отступил, кланяясь.

— Будет исполнено, Эдмон Арбенович.

Подумав, Кочевник достал лонграцию, с виду не отличавшуюся от обычного айкома. На торце аппарата, способного поддерживать связь с абонентами даже в пределах Солнечной системы, загорелась красная искорка, начала мигать, сменила цвет на сиреневый и на голубой.

— Это я, — сказал Кочевник.

Над торцом рации вытянулась лучистая вуалька, соткала призрачный видеообъём, который спустя несколько мгновений обрёл форму дирижёра Калкаманова.

— Слушаю, Эдмон Арбенович.

— Хотел бы доложить вам о наших успехах.

— Лучше расскажите о неудачах. Впрочем, мы ещё поговорим об этом. Почему сорвалась операция с нейтрализацией батипланов «Мир»?

— Мы закодировали пилота смены.

— Вы не выполнили задачу! «Мир» продолжает работать.

— За ситуацией следит особая группа ФСБ, использующая штатных экстрасенсов.

— Ну и что?

— Мы работаем с ними, готовим аккуратно утопить «Миры» один за другим. Я подключил всех своих агентов, работающих в местных властных структурах.

— Не вижу позитивных подвижек. Разработайте план проникновения наших спецагентов на борт судна-базы. Я тоже хочу попасть туда.

— Зачем? — озадаченно спросил Фурсенюк.

— Попытаюсь расконсервировать Колыбель.

— Каким образом?!

— Это не ваша забота. Кстати, будьте осторожнее, ваш обидчик Волков тоже здесь.

— Не может быть! Я бы почувствовал.

— Поищите, он опасен. И он мне нужен. К обеду завтра подготовьте план акции по базе «Миров». И по поиску русского экзора. И не ходите на мой концерт в филармонию, нас не должны видеть вместе.

— Слушаюсь, Владыка! — только и смог выдавить ошеломлённый приказом Поводырь.

Прибытия Романа Волкова Афанасий ждал с нетерпением.

За два дня, что группа работала на Байкале, произошло множество событий, в том числе и таких, которые не радовали никого. Это относилось и к безумной строгости милиции, вкупе с местным отделением «конторы» перекрывших все подходы к судну-базе, якобы «для обеспечения норм безопасности», и к постоянным проверкам, и конфликтам с чиновничьим аппаратом исследовательской экспедиции, и к последнему инциденту с «Миром», когда его пилот едва не утопил батиплан ла глубине больше километра.

После этого случая все экипажи «Миров» заставили пройти медицинскую проверку, что, естественно, потребовало времени и притормозило процесс исследований дна Байкала в районе грязевого вулкана Подсолнух.

Афанасию позвонил Михеев. К этому времени группу Вьюгина разместили-таки на борту «Метрополии», и придираться к их вылазкам на палубу стали меньше.

— Как твои нюхачи?

— Нормально, — буркнул Афанасий. Он мог бы добавить, что не только экстрасенсы его группы, но и широко разрекламированные «маги», принимавшие участие в телебитвах экстрасенсов, имеют пределы виденья, но не стал этого делать. Полковник уже высказал свою точку зрения, сводящуюся к тому, что в большинстве случаев ясновидцы бесполезны, и спорить с ним было трудно.

— На теплоход собирается делегация из Улан-Удэ: мэр, начальники служб, руководители общественных организаций, в том числе из числа тех, кого мы подозреваем в скрытой антироссийской деятельности.

— Кого конкретно?

— Я дам список, поработай со своими парнями.

— Хорошо, — вздохнул Афанасий. — Когда планируется десант?

— Завтра — точно, а время пока неизвестно. К обеду, наверно. Что нюхачи говорят о пирамидах на дне?

— Там одна пирамида, многоступенчатая, мы видели телезапись с борта «Мира». Городом не пахнет. Похоже, на дне торчит один древний искусственный объект, имеющий «корень».

— Какой ещё корень? — не понял Михеев.

— По ощущениям сенсов, это колодец или шахта, уходящая от объекта на глубину до километра.

— Интересный компот. Папе докладывал?

— Докладывал Войновичу. — Афанасий не стал продолжать, так как кроме собственного официального начальства докладывал о работе группы ещё и координатору «Триэн».

— Узнаете, что ещё — сообщи. А список прибывающих гостей я тебе пришлю.

Действительно, через десять минут молодой человек сурового вида принёс Вьюгину

весточку от полковника. Афанасий развернул листок и впился глазами в первые фамилии списка. Среди двух десятков имён и фамилий значилась и фамилия Фурсенюк.

— Министр, бля, — пробормотал он озабоченно. — Ему-то чего здесь делать?

Заворочался лежащий на койке Шаймиев.

— Кто приходил?

В каюте их поселили вдвоём, что в условиях перенаселённости судна можно было квалифицировать как аттракцион неслыханной щедрости. Экстрасенсов поселили в такой же

двухместной каюте впятером.

— Почтальон.

— Чего принёс?

— Список гостей будущей делегации. Знаешь, кто прилетит? Министр образования и науки.

— Только его здесь не хватало. И попа.

— Поп тоже собирается, глава Бурятской православной епархии игумен Питирим.

— Мёдом, что ли, здесь намазано?

— Город на дне притягивает лучше всякого мёда. Иди проведай ребят, скоро сеанс.

Шаймиев помял лицо ладонями, сполоснул, накинул куртку, вышел.

Афанасий набрал номер Олега Харитоновича.

— Всё правильно, — выслушал координатор сообщение. — Поступили данные, что Кочевник встречался со своим боссом.

— Рептилоидом?!

— С господином Калкамановым. Фирдоуси сегодня даёт концерт для местной элиты как дирижёр полкового оркестра. А раз он здесь, то они что-то задумали. Попытаемся их упредить.

— Значит, на дне учёные действительно обнаружили что-то очень важное.

— Надо думать.

— Я попросил помочь Рому Волкова.