Царь Давид - Жеральд Мессадье

Давид старался сдержать эти проклятия.

– Это моя плоть, и на то воля Бога, если он поднялся против меня, – говорил он.

Никто не хотел слушать его доводы.

Судьба была иронична, старейшины из Михнаима, которые когда-то почитали Саула, потом Иевосфея, устроили Давида и его свиту в дворце бывшего царя. Там были казармы, конюшни; было достаточно места, чтобы всех разместить. Одним словом, их приняли хорошо.

И все-таки мир изменился: люди на севере, поддерживавшие Саула и бывшие против Давида, теперь встали на его сторону, а южане, которые первыми признали Давида царем, сейчас бунтовали против него.

В первый вечер Давид поднялся на террасу, которая когда-то принадлежала Саулу, и в его памяти воскресли образы безумного царя и любимого сына.

Непроницаемая и ветреная ночь рисовала ему знакомые картины: лицо Ионафана, образ Саула, обвинявшего его в измене и внезапно выпрямившегося, чтобы бросить копье. В тот вечер он плохо спал, Эфраим принес ему идолов и поставил их в царских покоях. Давид несколько раз хотел спросить их о будущем, но потом отказался от этого.

Он догадывался, что их ответ будет ужасным. Когда сын бунтует против отца, есть только один исход – фатальный для одного из них.

Заря и Эфраим застали его окоченевшим. Печаль, холод, усталость – все свалилось на него. Эфраим принес ему чашку горячего молока. Потом приказал подогреть воду в старых царских ваннах, чтобы царь смог оправиться от холода и усталости.

Немного успокоившись, Давид держал совет с Иоавом, Абисхаем и Еффеем.

– Старейшины утверждают, что мы можем собрать целую армию в этих краях, – сообщил Иоав.

– Сколько тогда нас будет?

– По их подсчетам, более пяти тысяч. К нам уже пришло две сотни до зари.

– Есть ли сообщения об Авессаломе? – спросил Давид.

– Он перешел Иордан, – ответил Абесхай. – А его новый генерал – Амессай.

– Пусть приходит, – сказал Давид.

Они ждали его с нетерпением четыре дня. И каждый день ряды их пополнялись. Люди приходили даже с оружием: с луками, палицами, копьями. Откуда бралось столько оружия? Они собирали его на полях былых сражений и использовали для охоты. Иоав, Абисхай и Еффей осматривали его и давали указания о количестве стрел, который каждый из них должен был принести с собой, о том, как пользоваться копьем и обращаться с мечом. Все горели желанием принять участие в первом же настоящем сражении.

Давид разделил армию на пять корпусов по 1100 человек, каждыми из которых командовал опытный офицер. По всей видимости, Авессалом должен был прийти с юга, по единственной дороге, которая вела в Миханаим и проходила от Галаада и через Миспа. Следовало разместить по два корпуса с одной и другой стороны дороги с интервалом тысяча локтей.

– Для большей эффективности они должны были расположиться в таких местах, где дорога сужается, – объяснил Давид. – Эти корпуса будут действовать как клещи. Важно, чтобы каждый корпус скрыл свои позиции в лесах. Тогда противник наверняка не сможет определить их количество. Пропустите Авессалома вперед, – сказал Давид. – А когда он начнет бой, первыми его атакуют два корпуса, стоящие ближе к Миханаиму. После этой атаки два других корпуса атакуют задние ряды отряда Авессалома. Таким образом, они попадут в ловушку, не имея возможности ни двигаться вперед, ни отступать.

– А пятый корпус? – спросил Еффей.

– Он будет ждать в поле, которое раскинулось у подножия Миханаима, чтобы расправляться с дезертирами и теми, кому удастся пройти. Я буду с вами.

– Об этом и речи не может быть! – воскликнул Иоав.

– Если с тобой что-нибудь случится, кто будет руководить нами? – поддержал его Абисхай.

Давид привел свои аргументы, хотя и чувствовал их правоту. Он был слишком стар, чтобы участвовать в сражениях.

Перед полуднем четвертого дня лазутчики донесли, что Авессалом, Амессай и их отряды уже прибыли в Галаад и находятся в часе ходьбы. И что Авессалом поклялся стереть с лица земли Миханаим за то, что они приняли его отца. Население относилось к нему далеко не так благосклонно, как на юге: они не знали этого царевича и считали его нечестивцем.

– Пощадите моего сына, – попросил Давид Иоава, Абисхая и Еффея. – Вы узнаете его по шевелюре.

Армия рысью вышла из Миханаима, чтобы занять свои позиции по указаниям Давида. Он стоял у ворот и благословлял их. Потом он поднялся на самую высокую террасу дворца, чтобы наблюдать за ходом боя. Но леса скрывали большую часть битвы, и он снова спустился к воротам города в ожидании новостей.

Отряды Авессалома, как и предполагалось, следовали по дороге, которая вела в Миханаим, и были на близком расстоянии от Миспы, когда лучники Давида из леса по обеим сторонам дороги начали осыпать их дождем стрел. Передовая первой колонны армий Авессалома была уже истреблена, когда Амессай дал наконец приказ атаковать невидимую армию и велел лучникам стрелять по лесу. Впрочем, это не дало никакого результата, потому что лучники Давида сидели на ветвях высоких деревьев, разглядеть их было невозможно, приходилось стрелять наугад. Что касается солдат с копьями, то как только они вошли в лес, то сразу же были атакованы солдатами, сидевшими в засаде, и добиты ударами меча.

Авессалом и Амессай обратились к помощи следующих позади, но в то же время отряды Давида открыли второй фронт и атаковали задние отряды так же, как и передние. Армия попала в западню, как и предполагал Давид.

Все еще затаившись в лесу, люди Давида узнали Авессалома, ехавшего на спине мула; он несся по поляне, несомненно, чтобы найти боковой проход. Они увидели, как он повернул голову, чтобы посмотреть, не преследуют ли его, и вдруг ударился о низкую ветвь. Получив сильный удар, он упал, а мул продолжил свой бег. Солдаты доложили Иоаву.

– И вы его не прикончили? – воскликнул Иоав. – Я вам золото дал! [18]

– Делай сам! – воскликнул солдат. – Мы не пойдем на это за все золото мира! Давид просил не трогать даже волоса на голове своего сына!

Иоав в сопровождении нескольких офицеров поспешил к тому месту, где упал Авессалом. Он был еще там, кровь сочилась изо лба. С лицом, искаженным злобой, Иоав пронзил ему грудь мечом. Молодой человек затрясся в предсмертной судороге: его руки поднялись, ноги согнулись, потом его конечности упали, и тело осталось неподвижным. Самый красивый юноша Израиля был мертв.

– Похороните его! – приказал Иоав.

Неподалеку нашли ров и бросили туда труп. Иоав и офицеры забросали его камнями. Времени на погребение не было, и они побежали догонять свои отряды. Армия Авессалома была разбита. Как и предполагалось, те, кто пробился к Миханаиму, пали под ударами корпуса Еффея. Другие рассеялись по лесам. Иоав велел трубить. Труба Абисхая отвечала ему эхом. Солнце заканчивало кровоточить. Долина погружалась в сумерки. Небо на востоке окрашивалось в цвет индиго. Иоав зажег факелы и осмотрел поле сражения. Абисхай присоединился к своему брату вместе с юным возбужденным Ахимаацем. Трубы Еффея затихали в поле.

Два командира посчитали своих людей: они потеряли около трех сотен. Трупы врагов похоронят и посчитают завтра. Сейчас они были спокойны. Нужно было возвращаться в Миханаим.

– А Авессалом? – спросил Абисхай, когда люди построились, чтобы возвращаться.

Иоав ответил ему красноречивым жестом, означавшим, что сын Давида отправился в загробный мир.

– А Амессай? – спросил, в свою очередь, Иоав.

– Он убежал. Несомненно, в Иерусалим, – ответил Абисхай.

– Жаль! – воскликнул раздосадованно Иоав. – Я бы всадил ему меч в живот.

– Позволь я пойду вперед и сообщу царю, что Господь избавил его от врагов! – попросил молодой Ахимаац, обращаясь к Иоаву.

– Сегодня не ты понесешь новости, – ответил Иоав. – В другой раз, может быть, но сегодня сын царя мертв.

– Авессалом мертв? – закричал Ахимаац.

Иоав кивнул головой и приказал одному кусхиту отнести вести царю.

– Я иду с ним! Неважно! – вскричал Ахимаац.

– Зачем? – спросил Иоав. – Никто не поблагодарит тебя за новости.

– И все-таки я пойду! – настоял Ахимаац.

И молодой человек удалился. Он бежал так быстро, что опередил кусхита.

Давид ждал, сгорбившись, у ворот Миханаима вместе с Эфраимом и слугой. Часовые укрепили факелы на крепостных стенах с каждой стороны будки часового.

– Кажется, я слышу звук трубы, – сказал Давид наблюдателю, который держался около будки. – Поднимись и посмотри, нет ли на дороге гонца.

Наблюдатель поднялся на крышу будки.

– Я вижу человека, – сказал он.

– Он один?

– Он один.

– Тогда он несет вести.

– Я вижу еще другого, но он дальше за ним.

– Он тоже несет вести.

– Первый молодой человек.

– Это, должно быть, Ахимаац или Ионафан. Я ему дам награду!

Ахимаац на одном дыхании подбежал к воротам Миханаима, узнал царя в мрачном свете факелов.

– Все хорошо! – крикнул он и поклонился Давиду.