Выбирая жизнь (СИ) - Арина Предгорная

— Как ты смеешь?!

— Да пока ещё никак: сижу вот рядом, любуюсь, предвкушаю. Приятели вон за стенкой — завидуют.

— Ты с ума сошёл?!

Ладони жгло; Виррис едва сдерживалась. Ещё чуточку, и ударит, а удар освободит её от стягивающих пут, и вылезать надо в окно, надо постараться сбежать тихо.

— Вы способны свести с ума любого. Мне вот в память так запали… Муж ваш ни о чём не узнает: я потом дам вам зелье забвения, и всё будет хорошо, никаких угрызений совести. Как-никак, должны вы мне, леди, за то оскорбление.

Хорт продолжал разговаривать с ней, растягивая слова, разглядывая так, как не допускали правила приличия. В груди пекло, поднимающаяся ярость смешивалась со страхом; сколько раз прежде девушке доводилось ставить не в меру ретивых воздыхателей на место!..

— Совсем спятил! Какое оскорбление. Какое зелье?! Самым правильным для тебя будет немедленно доставить меня обратно, и тогда, может быть, я не стану обращаться к…

За обшарпанной дверью раздался новый взрыв хохота.

…Она тогда пребывала в растрёпанных чувствах, пряча их не только от Элге — от себя самой. За деловым и строгим фасадом пряталась уставшая от всего девчонка. От ежедневного труда, превосходства местной знати над ней, тоже аристократкой! От поисков выгодных заказов, требований, чужих капризов. Навязчивого внимания нелепых ухажёров, липких взглядов, намёков, недвусмысленных предложений сделать её жизнь легче и приятнее. От отсутствия надёжного плеча, за которым можно спрятаться, перепоручить текущие заботы. От ежедневных усилий добиться другого уровня жизни. В будуаре леди Гардхар Вир ещё держалась, ловко делая подгонку умопомрачительно дорогого платья на полнеющую фигуру заказчицы, с достоинством принимая любезный жест леди — оплату гостиничного номера и поздний ужин.

А там, в номере, едва не сорвалась в позорную, недостойную леди истерику.

В таком состоянии к ней и подкатил Хорт.

Виррис спустилась в ресторанчик при гостинице, за накрытый для неё столик, и не отказалась от комплимента заведения — бутылки не самого дорогого, но вполне приличного вина. Надо было попросить принести ужин и вино прямо в номер, чтобы не пятнать репутацию, но ей в тот момент было плевать. Заведение считалось очень приличным, отребья всякого среди постояльцев не водилось, да и, в конце концов, утром она уедет из Миаля и долго здесь не появится. И номер записан на неё под чужой фамилией.

А пить в одиночестве ей не дали.

Сейчас, глядя в его помятое, несвежее какое-то лицо, искажённое нехорошей ухмылкой, Вир не понимала, как тогда могла увидеть в нём ухоженного и интересного мужчину.

Но тот Хорт показался ей обходительным и приятным собеседником. Купил у цветочницы полкорзинки цветов: Виррис не испытывала недостатка в роняющих честь предложениях, но элементарными знаками внимания в виде хоть самого простенького букетика её обделяли. Дозаказал к её столику фирменный десерт с вишней, ненавязчиво напросился в компанию. И Виррис отчего-то согласилась, и приятнейше провела время за лёгкой беседой, приправленной ягодным вином, сладким, с терпкой ноткой. Согласилась на вечернюю прогулку по скверу недалеко от гостиницы, позволила после проводить себя…

Вино выветривалось из затуманенной головы медленно, а приятный улыбчивый молодой человек заказал ещё. В её номер. Вир считала себя рассудительной, но в тот вечер что-то пошло не так, она вдруг обнаружила в себе склонность к сомнительным авантюрам. Иначе как объяснить то вспыхнувшее в душе безрассудство?

Ей двадцать семь. Ещё далеко не старость, не зрелость, но что у неё есть, кроме гонки за успехом и работы? И уверенности, что не бывать ей обеспеченной женой лорда?

…Ей захотелось узнать эту сторону жизни. Она здесь одна, под чужим именем, почти инкогнито. Никто не узнает. Бродящий в крови алкоголь путал, мешал увидеть картину целиком: что делал в уважаемом солидном заведении этот человек, почему уверенно подсел к одинокой молодой женщине и предложил скрасить не только её вечер, но и..?

А она согласилась.

Нельзя сказать, чтобы он был ей противен. Её целовали умело, и уверенные руки ловко справлялись с крючками и шнуровкой её одежды. Слабое освещение комнаты помогало бороться со смущением, и рубашку с его плеч Вир стянула сама, стараясь не зажмуриваться, не отводить глаз от обнажающегося мужского тела.

Но рассказы прислуги, которые ей некогда украдкой доводилось слышать в родительском доме, и те пикантные подробности в домах леаворской знати, которыми, не стесняясь, делились при ней заказчицы с приятельницами, вероятно, приукрашали действительность. Виррис не было противно, но и голову от страсти она не потеряла. Прислушивалась к новым ощущениям и находила их…никакими. А тут ещё и действие вина, ударившего в голову, некстати кончилось, и она опомнилась, обнаружив себя в одном белье в постели с совершенно чужим мужчиной, первым встречным буквально, и он очень торопился избавить разомлевшую девушку от этого самого белья.

Виррис опомнилась, устыдилась и решительно прекратила творящееся безобразие, к огромному огорчению симпатичного обходительного Хорта. К тому моменту обходительность, правда, вся кончилась, сменившись нетерпением и жарким, отдающим алкоголем, дыханием ей в лицо. Остановить распалённого, физически превосходящего тебя ухажёра дело не из простых, но Виррис была магом, а Хорт — нет.

Скинув уже не такого улыбчивого кавалера на пол, Вир швырнула ему одежду, судорожно завернулась в простыню и велела убираться. Поймав его взгляд, поспешила извиниться, пыталась дать какие-то объяснения, но все они сводились к «это ошибка, я не готова». Потирая плечо после удара о чайный столик, несостоявшийся любовник натянул обратно свои одёжки и убрался.

Виррис заперла дверь и подтащила к ней кресло, а после целый час оттирала прикосновения Хорта в купальне и распекала себя на все лады.

Ранним утром, едва дождавшись первого транспорта до Леавора, она покинула гостиницу, и только в дороге начала задаваться вопросами, кто такой этот Хорт и как он так спокойно получил доступ в дорогое заведение. Выходило гадко и некрасиво. Об инциденте и несостоявшемся знакомстве с миром чувственных удовольствий Вир постаралась забыть.

А её несостоявшееся ночное приключение — нет.

Здесь, в неприбранной комнатке, совсем не похожей на нормальное человеческое жильё, некуда было спрятаться от похотливого взгляда. А тот неторопливо облизывал её всю, поднимая в ней волну отвращения. Мысли путались, затылок всё ещё немилосердно ломило после удара. Ничего вежливого, обходительного в действиях Хорта не было. Злоба и вожделение — этот коктейль, смешанный с запахом несвежего белья и прогорклого дешёвого парфюма, Виррис чувствовала очень хорошо, и, стараясь не вызвать подозрений, чуть развернула ладони в его направлении. Ударить можно