Мемуары - Карл Густав Маннергейм

После речи короля был исполнен национальный гимн Финляндии. Я произнёс ответную речь:

— Ваше величество! Для меня было большой честью в качестве регента свободной Финляндии принять ваше приглашение и те изъявления сердечности и дружбы, которые вы, Ваше величество, выразили в отношении моей родины. Я уверен, что слова Вашего величества вызовут в Финляндии искреннюю радость. Вы, Ваше величество, вспомнили о многовековой совместной истории, о культурных и государственных традициях, которые тесно связали наши нации, живущие по обе стороны Ботнического залива. Эти слова, произнесённые здесь, во дворце в Стокгольме, находят в наших сердцах тёплый отклик. Но и величественные дворцы, церкви и памятники красивого города тоже пробуждают в финнах горделивые воспоминания, которые закреплены кровью, пролитой в совместных доблестных сражениях.

Когда многовековая государственная общность со Швецией была разорвана сто десять лет назад, перед нами встала задача не только сохранить нашу нацию, но и развивать её дальше и, с учётом национального характера, сформировать мировоззрение, культуру и правопорядок западного образца. В первую очередь через Швецию к нам пришли новые формы культуры, но, будучи зависимыми от другой, восточной, нации, мы были обязаны оставаться крайним форпостом западной духовности. Наш народ посвятил этому стремлению все свои силы. Когда сегодня мы, полностью свободные, продвигаясь по выбранному пути, получаем такие ценные подтверждения братской симпатии, они вселяют в нас глубокое чувство удовлетворения. Народ Финляндии с радостью поддерживает пожелание Вашего величества, он обязательно включится в совместную деятельность северных государств для сохранения общих интересов. Я прошу, Ваше величество, принять мои гарантии, что мы во все будущие времена сохраним незыблемую дружбу с вашей страной, к которой нас призывают наше общее прошлое и будущее. Выражая от имени Финляндии и от себя лично глубокую благодарность вам, Ваше величество, я поднимаю этот бокал в честь Вашего величества, Её величества королевы, в честь всей Вашей семьи, а также за счастье всего шведского государства и его народа.

На следующий день в моей программе было посещение одного кавалерийского гвардейского полка, где проходил службу мой прадед. Позднее он был переведён в полк, расквартированный в Турку. На память об этом у меня сохранилась маленькая фотография, которая содержится в моём фотоархиве.

Практически все газеты выражали своё дружелюбие и доброжелательность. В статьях говорилось, что наше включение в семью северных наций столь же желанно, сколь и естественно.

В ночь на 14 февраля перед отъездом в Копенгаген у меня поднялась высокая температура, и врач запретил мне поездку. Лишь после того, как я пошёл на поправку, было принято решение отправиться в Копенгаген на специальном поезде, предоставленном в моё распоряжение. Утром 18 февраля на железнодорожном вокзале Копенгагена меня встречал король Кристиан X, который повёз меня в замок Амалиенборг. Королевскую карету сопровождал эскадрон гусарского полка. Но была и толпа хулиганов, которые бросали в меня снежками, что, конечно же, не было знаком приветствия. Король, сожалея о такой встрече, со смехом высказал мне свои соображения на этот счёт. Я заметил, что я был бы более достоин сожаления, если бы эти демонстранты выказали мне своё расположение. Тем не менее, я огорчён тем, что мой приезд доставил Его величеству столько неудобств.

Позже, во время визита к Его величеству, король вручил мне орден Слона на красивой ленте, такой же светло-голубой, как и лента ордена Серафима. На ордене был изображён маленький белый слон, на спине которого сидел негр. В течение этого дня я нанёс визиты королеве, вдовствующей королеве, а также поприветствовал других членов королевской династии. Званый ужин проходил в огромном рыцарском зале дворца Амалиенборг. Его величество выступил с речью, в которой он выразил надежду, что Финляндия примет участие в сотрудничестве северных государств. В ответном выступлении я постарался показать, насколько глубоко укоренилась дружба Дании и моей родины. Мы были очень благодарны Дании за то, что она протянула нам руку помощи в тяжёлые времена, особенно когда в наши двери стучался голод. Народ Финляндии стремится именно к такому сотрудничеству, к которому призывал Его величество.

Во время моего пребывания в Копенгагене правительство Норвегии предоставило мне сведения об угрозах в адрес регента Финляндии, которые в преддверии моего визита в Христианию поступали от крайне левых сил. Сначала говорилось об уличных демонстрациях, потом об отключении электроэнергии и водоснабжения в королевском дворце. Было известно, что Его величество всё же надеется принять меня. Я твёрдо решил поехать в Христианию и с нетерпением ожидал этого. Было любопытно посмотреть, как радикальные экстремисты смогут выразить свою антипатию ко мне.

Однако состояние моего здоровья ухудшилось, и я был вынужден подчиниться врачу. Я известил короля Хокона VII, что с глубоким сожалением вынужден прервать свою поездку и вернуться домой.

Следующим шагом в моей программе внутренней политики были новые выборы. 24 февраля я распустил парламент.

Предстоящие выборы, на мой взгляд, не открывали нам какие-то особенно широкие перспективы. Ведь та часть народа, которая совсем недавно выступала против закона и правительства, тоже получала право принять участие в выборах, а это было чрезвычайно опасно. И, тем не менее, речь могла идти только о всенародных выборах — это было благородным жестом доверия. Возвращаясь мысленно к этому переходному периоду в истории Финляндии, я понимаю: нам было жизненно важно создать условия для единогласия, чтобы засыпать пропасть, образованную бунтом и углублённую войной.

Избирательная борьба была тяжёлой: левые силы вели подрывную агитацию. Избирательная система, принятая на предыдущих парламентских выборах, нисколько не изменилась, посему — это следует отметить особо — та партия, которая всего лишь два года назад привела страну на край гибели, имела такие же конституционные права, как и партии, боровшиеся за сохранение общественного порядка. Сторонники последних ценой своих собственных жизней спасли страну от краха. Тот факт, что эти партии получили двенадцать дополнительных мест в парламенте (120 против 108 прежних), указывал на оздоровление общества. Самой большей неожиданностью стало значительное увеличение мест у Аграрного союза (42 против 26), что сделало его почти самой крупной фракцией. Я многого ожидал от вклада аграриев в деятельность парламента: ведь они представляли консервативные силы финских крестьян. Однако будущее продемонстрировало, что Аграрный союз, лишённый дальновидных руководителей, в нашей политической жизни оказался совершенно непредсказуемым. За последующие 20 лет его парламентская фракция во многих чрезвычайно важных для страны вопросах — особенно когда речь заходила о нуждах обороны — занимала сомнительную позицию.