Экспресс на 19:45 - Лиза Ангер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты прирожденная актриса, – хвалил ее папуля. – Главное – не увлекайся. Не открывай больше, чем нужно, не отдавай слишком много. И, вне зависимости от обстоятельств, не влюбляйся.
Конечно, до этого ни разу не доходило. Энн не влюблялась – только влюбляла. В себя.
Цель – какое бездушное и к тому же не совсем точное определение – глотала наживку, насаживалась на крючок. Влюблялась. За пару дней до первой встречи Энн – или Бет, или Мэри – внезапно заболевала. Обычно это происходило в дороге, иногда – когда они уже прибывали на условленное место встречи. На самом деле они, конечно, были далеко от пункта назначения и вовсе не собирались никуда ехать. Иной раз их якобы грабили, папуля оставался без бумажника, а жизнь его прекрасной дочурки висела на волоске после нападения. Жертвы редко колебались – обычно они сразу кидались переводить им нужную сумму. Пять тысяч, десять, иногда больше. Эти игры были короткими и редко занимали больше пары месяцев.
Получая деньги – или порцию подозрений и предложение приехать и помочь на месте, – они, словно по волшебству, исчезали. Удаляли профили в соцсетях и учетные записи электронных почт, выкидывали использованные одноразовые телефоны. Большинство женщин и не думали идти в полицию. Стыд надежно затыкал рот богатым образованным женщинам. Они совершенно не понимали, как кому-то удалось так легко обвести их вокруг пальца.
Но вот Бриджит… Энн сразу поняла, что она отличалась от их обычных жертв – в ней чувствовались резкость и холодная отстраненность. Она не приходила от Энн в тот восторг, который испытывали другие. Энн пыталась высказать это папуле, но он не услышал ее. Она была крупной – и очень обеспеченной – рыбой. Но когда он попытался развести ее, Бриджит отказалась переводить деньги. Сначала она предложила прилететь и помочь лично. Потом пообещала прислать адвоката. Папулин одноразовый телефон то и дело разражался ее звонками. В конце концов она отправила им электронное письмо с угрозой позвонить в полицию. Папуле пришлось быстро избавляться от соцсетей, почты, скайпа, телефона. Бриджит понятия не имела, где они живут, – но они все равно покинули дом в Финиксе.
Они были уже далеко, почти в Эль-Пасо, когда папуля наконец заговорил:
– Как ты поняла?
Они ехали по темному пустынному шоссе, вдали мерцали городские огни, небо было усыпано звездами. Она любовалась ими сквозь стеклянный люк в потолке машины. Она находила в этом некое утешение, напоминание о незначительности всего сущего. Ее кости были всего лишь звездной пылью. Не так давно ее вообще не существовало. И однажды она исчезнет. Навсегда. Ее устраивал подобный исход.
– Я не почувствовала тепла. Не видела в ее глазах улыбки, когда она смотрела на меня. Думаю, она нам не доверяла.
– Я этого не заметил, – выдохнул он, вцепившись в руль.
Костяшки его пальцев были ободраны, а на скуле налился небольшой синяк. Она знала, что лучше не спрашивать его об этом. Иногда он уходил по ночам, напивался. И не всегда помнил, что творил.
– Всех обыграть невозможно, – напомнила она.
Стелла часто это повторяла. Уж она-то знала. Иногда Энн вспоминала случайные вещи о матери: запах ее духов – «Шанель № 5», ее резкий смех, ее холодные конечности и то, как она грела пальцы ног под Перл, валяясь вместе с ней на диване. Когда подобные мелочи всплывали в памяти, она почти чувствовала что-то. Что-то сдавливало ее сердце.
– Наверное, теряю хватку, – посетовал папуля. – Говорят, такое бывает. Со временем инстинкты притупляются.
– Может, тебе уйти на пенсию? – закинула удочку она. На самом деле она была в ярости. Ей нравился дом в Финиксе. А еще она успела завести друга – соседского мальчишку.
Она ожидала, что он снова помрачнеет. Почти надеялась на это – тогда она сможет злиться в тишине.
– Пока рано, – ответил он. – Я еще не готов к пенсии.
– Она может нас найти?
– Нет, – тут же откликнулся он. – У нее ни за что не выйдет. Мы же призраки.
Но уверенности в его голосе не было. И, как выяснилось, не зря.
Глава двадцать третья
Хантер
Хантер Росс вошел в закусочную, маленький колокольчик звякнул, возвещая о его прибытии. Не то чтобы кто-то мог расслышать его в стоящем гвалте. Работавшая за стойкой официантка помахала ему рукой, затем с понимающей улыбкой кивнула в сторону шумной группы пожилых мужчин в задней части забегаловки. Хантер со вздохом направился к ним.
Хантер Росс не хотел в отставку. На самом деле он побаивался компании, с которой обыкновенно завтракал по вторникам, – кучки стариков, выходцев из суровых профессий, хищников, променявших охоту на вольный пенсионный выпас. Они собирались в закусочной каждый вторник: полицейский, адвокат, пожарный, врач «Скорой помощи» и агент ФБР. Все эти люди жить не могли без своей работы и, за неимением оной, направляли энергию на рассуждения об упадке нации и мира.
Они потеряли былую форму. Слишком много смотрели телевизор. А то, как они поглощали гигантские омлеты с сыром и чили, груды картофельных оладий, кусочки бекона, толстые сосиски, литры сока и кофе, несколько нервировало Хантера.
Такими темпами в какой-нибудь из этих вторников одного из стариков прямо у него на глазах хватит удар. Обязательно хватит. Вопрос времени.
Они называли его «сынок». Потому что Хантеру было под пятьдесят, а им – под все семьдесят. Официально он и сам был в отставке, но, покинув пост, Хантер сразу же развесил объявления с предложением собственных услуг и теперь расследовал нераскрытые дела по заказу частных лиц и малочисленных полицейских департаментов, а также охотно брался за «глухари» без зацепок, на которые у служащих и пострадавших не хватало ни времени, ни денег, ни энергии. Иногда он делал это бесплатно.
Компания стариков упрекала его за то, что он продолжал вкалывать вместо того, чтобы спокойно отдыхать. Но он понимал, что они в какой-то мере завидовали ему. Такую работу, которой они посвятили свои жизни, было нелегко просто взять и отпустить. Пожары, преступления, жертвы, ранения не прекратились с их выходом на пенсию. Просто теперь на помощь бросались другие герои, помоложе.
Сейчас у Хантера было три дела: пропавшая (вероятно, сбежавшая) девочка-подросток, исчезнувшая с радаров пара выживальщиков и кое-что личное – то дело, которое он почти десять лет назад так и не смог раскрыть. Из-за приближения круглой даты он часто
