Полундра - Сергей Зверев

ГЛАВА 49

Небольшая прогулочная яхта на малом ходу приближалась к гражданской части порта Нарвик — туда, где была оборудована стоянка для маломерных морских судов. Это была самая обычная яхта на дизельном ходу, без подводных крыльев, воздушных подушек и прочих современных чудес кораблестроения, из-за чего, конечно, она не могла тягаться с ними в скорости Зато эта яхта обладала особой остойчивостью на случай шторма, и даже если волна достигала нескольких метров, небольшое судно практически не теряло в ходе, а особо прочный корпус позволял, в случае столкновения с подводным рифом, избежать пробоины. Словом, это было сравнительно недорогое судно, в котором главный упор был сделан на надежность и внутренний комфорт. Такие яхты покупали себе представители западноевропейского «среднего класса»: менеджеры банков, владельцы небольших кампаний, мелкие предприниматели.

Находившиеся в тот день на борту яхты люди не подозревали и не могли знать, что под водой, на самом днище их судна, словно моллюск присосался, распластавшись, человек в акваланге и гидрокостюме. Они не знали, что этот человек прикрепился к их днищу еще далеко за пределами тридцати километровой зоны норвежских территориальных вод и теперь преспокойно проник на территорию их госу-дарства совершенно нелегально, без ведома миграционных властей и спецслужб. Разумеется, им и в голову не пришло осмотреть днище своего судна, но даже если бы им предложили сделать это, такого человека подняли бы на смех. Ведь за гладкое свежевыкрашенное днище их яхты физически невозможно как-нибудь зацепиться и продержаться там хотя бы полминуты на полном ходу. Только сумасшедший может попытаться сделать такое, ведь на большой скорости его неминуемо смоет, и он по инерции непременно попадет под гребные винты, которые безжалостно изрубят на куски его глупое тело.

Пассажиры яхты были убеждены, что они совершенно одни в море, поэтому разговаривали громко, в полный голос. Присосавшийся к днищу Полундра отчетливо разбирал практически каждое слово, и хотя норвежским он не владел, но произнесенное несколько раз слово «Нарвик» убедило его в том, что яхта направляется именно в этот порт.

Когда яхта приблизилась на достаточное расстояние к порту, Полундра с силой оттолкнулся ногами от днища и, ловко избежав встречи с гребными винтами, отплыл в сторону. Здесь, на мелководье, можно было не опасаться, что его обнаружат радиолокаторы и радары НАТО, которые круглосуточно сканируют прибрежную полосу вод Норвежского моря. Работая ластами, Полундра миновал скопление судов, держа курс на восток вдоль побережья. Он выбрался на участок, где глубина моря была не более десяти метров, а дно необычайно замусорено. Так, лавируя между гниющими в морской воде остовами машин и старых моторных лодок, Полундра выбрался на безлюдную часть морского побережья. Там он решился высунуть из воды голову: каменистый берег был совсем рядом, круто вздымающиеся отвесные скалы торчали из воды угрожающе, накатывающиеся на них волны разбивались с грохотом, поднимая тучи брызг. Однако Полундра знал, как избежать опасности быть выброшенным на камни. Он заплыл в небольшую, закрытую от посторонних глаз бухточку — что-то вроде фьорда в миниатюре — и только тогда, окончательно убедившись, что вокруг никого нет, выбрался на берег. В изнеможении, тяжело дыша от усталости, он уселся на прибрежные камни и стянул с себя акваланг.

Вокруг было тихо и пустынно; неяркое норвежское солнце, выглянув из-за туч, словно приветствовало прибытие на свою землю русского моряка.

Полундра был поражен непрофессионализмом норвежских пограничников. Он с самого начала не сомневался, что ему удастся проникнуть на норвежское побережье, но что это оказалось так элемен— тарно просто, его немного удивило и даже насторожило.

Не спеша откупорив герметическую капсулу, Полундра вытащил штатскую одежду, стянул с себя гидрокостюм, переоделся. Все снаряжение аккуратно сложил и спрятал в небольшой пещере в скале, куда не доходила морская вода даже при самом сильном приливе. После этого вновь огляделся вокруг. На прибрежной приграничной полосе не было ни постов полиции, ни береговой охраны, только вдали виднелись разрозненно стоящие коттеджи. К ним-то и направился теперь Полундра, справедливо полагая, что эти коттеджи и есть обозначенный на карте поселок Кюнемунде.

ГЛАВА 50

Телохранитель Дима Чесноков возвращался с вечера, весело проведенного в компании русских портовых проституток, где, как обычно, не ограничивал себя в выпивке. Дорога ему казалась слишком узкой, то и дело неприлично ограничивающей движение его машины, однако Дима умудрился, подруливая к коттеджу номер восемьдесят три, не долбануться в припаркованную у ворот малолитражку. Выругавшись на это неизвестно откуда возникшее препятствие, телохранитель Дима Чесноков высунулся из окна своего серого «Опеля» и некоторое время тупо созерцал сидящего за рулем машины пожилого мужчину с аккуратной седой бородкой.

— Э, слышь, отец, — икая, проговорил он. — А ты чего здесь стоишь? Ну-ка, вали на хрен отсюда. Здесь нельзя парковаться, частные владения!

— Извини, сынок, заблудился. Не знаю, куда ехать.

Спьяну Дима Чесноков ничуть не удивился, что неизвестный мужчина ответил ему по-русски.

— Да езжай куда хочешь! — высовываясь еще больше из машины, проговорил телохранитель. — Хоть на все четыре стороны! Давай, давай, проваливай отсюда!

— Не могу я, сынок, — жалостливо проговорил сидящий за рулем старик. — Машина у меня поломалась, не заводится…

— Ну так вылазь и чини! — невозмутимо ответил Дима. — А на хрена ты тут сидишь и ждешь непонятно чего…

— Не могу я вылезти, — совсем уж плаксивым голосом произнес сидящий за рулем. — Безногий я…

Он открыл дверцу своей машины, и Дима Чесноков увидел, что ноги бородатого старика и в самом деле ампутированы по самые колени.

— Фу ты, блин, — с досады морщась, протянул телохранитель. — Здесь-то ты какого хрена стоишь? Я теперь что, обязан в твоей вонючей машине копаться только для того, чтобы ты отсюда на хрен убрался?

— Но что же мне делать-то? — плаксиво спросил инвалид. — Как мне теперь домой добраться?

— А я откуда знаю? — Дима Чесноков начал раздражаться. — Я-то тебе что, мать Тереза? Если немощный, так сиди дома, никуда не вылазь! Дерьмо старое…

Дима Чесноков, грязно выругавшись, выбрался наконец из машины и направился было к инвалиду. Внезапно возникший в руке старика пистолет Дима заметил, только когда уже грянул выстрел. Отчаянно застонав, с простреленной коленной чашечкой, телохранитель рухнул на землю.

— Вот так, сынок, — наставительно сказал инвалид за рулем машины. — Нехорошо пожилым и немощным людям так грубить. Иногда за это можно и поплатиться…

От сильнейшей боли в ноге Дима Чесноков мгновенно протрезвел. Натренированным движением он потянулся было к подмышке, где у него был свой собственный ствол, однако инвалид за рулем малолитражки вовремя заметил его движение. Грянул новый выстрел. Пуля на этот раз просвистела совсем рядом с виском Чеснокова, ударилась в землю, разбросав во все стороны острые осколки гравия.

— Ну что, теперь все понятно? — спросил его инвалид спокойно. — Лежи смирно и не шевелись. Я хоть и безногий, но с руками, а стрелять умею…

Дима Чесноков послушно убрал руку от кармана. Лежа на боку, он с изумлением наблюдал, как открылся сам собой багажник «Жука» и оттуда показалось инвалидное кресло с моторчиком. Безногий инвалид, опираясь на руки, пересел в это кресло, захлопнул дверцу машины и багажника. Затем подъехал к распростертому на земле раненому телохранителю.

— Ну-ка, руки разведи в стороны, — негромко скомандовал инвалид. — Лежи смирно и не дергайся: когда у меня палец на спусковом крючке, я делаюсь нервный…

Ткнув пару раз телохранителя по карманам, инвалид без труда отыскал под мышкой у него кобуру с пистолетом, тут же извлек его, сунул себе в карман.

— Вот так, сынок, — спокойно проговорил инвалид. — Лежи здесь и веди себя прилично. Я только своих друзей отсюда выведу, а потом вызову тебе врача. Понял меня?

Дима Чесноков усердно закивал. Тупо посмотрел, как старик открывает ворота, проезжает сквозь них на инвалидной коляске, едет по аккуратной сосновой аллейке, что ведет к коттеджу. Внезапное решение возникло в голове его. Морщась от боли в колене, Дима Чесноков пополз к своему «Опелю», извлек откуда-то из-под сиденья финку — длинную, с особой формы рукоятью, такую удобно бросать в цель. Зажав финку в зубах, Дима Чесноков снова поморщился и, кривясь от боли, пополз следом за инвалидом. На остававшийся за ним кровавый след на асфальтовой дорожке Дима не обращал внимания.

Того, что дорога, ведущая в Кюнемунде, хорошо оборудована указателями, обозначающими, где находится каждый коттедж, Полундра не знал и знать не мог. Да он и не решился идти по дороге: мало ли кто может по ней проехать в это время. Июнь месяц, в Норвегии в самом разгаре белые ночи, несмотря на поздний час, было светло.