Выживает сильнейший - Джонатан Келлерман

По мне, это кучка неудачников, собирающихся для того чтобы утешать друг друга комплиментами.

– Что же Малькольму могло там понравиться?

– Он говорил, ему приятно общаться с людьми, у которых мозги устроены так же, как у него. Не знаю, насколько эти умники разборчивы – ведь Зина тоже числилась членом клуба! – Салли провела рукой по пышным волосам. – Я была бы рада, если бы все же кто-то занялся этим делом. Стоило родителям Малькольма настоять, и расследование началось бы раньше, но они не захотели ворошить прошлое.

– Как-то необычно для родителей, – заметил Майло. – Они всегда отказываются поверить в самоубийство.

– Вы не знаете егородителей. Оба – профессора физики в Принстоне. Дадли и Анабелла Понсико. Он занимается механикой, она – элементарными частицами. Гении. Сестра Малькольма ведет исследования по физической химии в Массачусетском технологическом институте, а брат – математик в Мичигане. В семье трагедия, а они ни слова. Все заняты расчетами.

– Вы видели их?

– Один раз, на прошлогоднее Рождество. Приезжало все семейство, и мы в полном молчании отобедали с ними в гостинице. После смерти Малькольма я разговаривала с отцом, он сказал, что пусть все остается как есть, поскольку его сын всегда был человеком настроения.

– Человеком настроения, – повторил я.

– Чудаком. Англичанин, чего вы хотите. Может быть, прошло слишком мало времени, и им тошно было думать о каких-либо интригах. Это я, наверное, оказалась не слишком чувствительной.

Дело Понсико я прочитал сегодня утром. Петра Коннор говорила с обоими родителями по телефону. И отец и мать были убиты горем, но сказали лишь, что Малькольм никогда не совершал поспешных поступков, хотя очень зависел от перепадов настроения и в пятнадцатилетнем возрасте прошел годичный курс психотерапии, чтобы избавиться от депрессии и нормально спать по ночам.

С Салли он этим не поделился.

– Кто-нибудь еще в вашей лаборатории является членом «Меты»? – спросил Майло.

– Не знаю. А что?

– Вы подозреваете Зину, и нам хотелось бы узнать о ней побольше.

– Я рассказала вам все. Не желаете взглянуть на фотографию Малькольма?

Не дожидаясь ответа, Салли вынула из сумочки цветной снимок, на котором она стояла рядом с рыжеволосым молодым человеком среди кустов роз. Короткое белое платье без рукавов, широкополая соломенная шляпа, солнечные очки. Правая рука покоится на его талии. Понсико – высокий, узкоплечий и чуть полноватый. Курчавые волосы начали заметно редеть, небольшая бородка – как у Линкольна, без усов. Одет он был в красную спортивную майку и коричневые брюки с той небрежностью, которая говорила об отсутствии привычки часто смотреть в зеркало. Салли в объектив улыбалась, Малькольм хранил невозмутимость.

– Это когда мы с ним ходили в хантингтонскую библиотеку посмотреть на коллекцию научной переписки Томаса Джефферсона.

– А буквы DVLL на экране его компьютера, – Майло вернул ей снимок, – вам ни о чем не говорят?

– Наверное, какая-нибудь дьявольщина, которую вывела на дисплей она.Зина просто обожает такие вещи.

– Увлекается сатанизмом?

– Меня бы это не удивило – украла его у меня, вовлекла черт знает во что, а в результате – смерть. Я не страдаю паранойей, господа, однако факты и сами по себе достаточно красноречивы. Спросите любого, кто меня знает – вам скажут, что я человек уравновешенный, рациональный и заслуживающий доверия. В этом, по-видимому, и заключалась проблема – я была слишкомрациональной. Мне бы заорать, устроить скандал, когда она стала прибирать Малькольма к рукам, может, он и понял бы, что я по отношению к нему испытывала. Дай я волю чувствам,может, он был бы сейчас жив.

Глава 34

Поблагодарив нас за внимание, с которым мы ее слушали, Салли Брэнч накинула халат и ушла.

– Бедная женщина, – сказал я.

– Очень много в ней аду, – отозвался Майло. – А у Понсико были такие проблемы с настроением, что даже родители не удивились его самоубийству. Если бы не DVLL и раскопанная тобой статья про «Мету», я бы ни секунды больше на это дело не потратил.

– Кое-что мы все-таки имеем, Майло. С одной стороны дети с задержкой умственного развития, с другой – молодой гений. Гений без капли сочувствия к тем, у кого не в порядке с генетикой. Единственное, на мой взгляд, связующее звено между его смертью и нашими убийствами – это то, что, узнав в «Мете» о чем-то, Понсико стал представлять собой опасность. Киллер слишком подробно разглагольствовал о своих планах, а презрение Понсико к ущербным не простиралось до готовности пойти на убийство.

– Доктор Брэнч убеждена, что убийца – Зина, но Зина слишком миниатюрна для этого, а та часть рассказа Салли, где она говорит про удар со спины, – чистый бред. Конечно, удар головой причинил бы Понсико боль, но крупному парню его типа не составило бы труда справиться с маленькой женщиной. Так что если он был убит, то кем-то посолиднее. Как и наши подростки.

– Предположим, Зина была вместе с приятелем?

– Команда убийц? Все возможно; мы сейчас купаемся в океане фантазии, но пока, кроме жуткой ревности одной дамы к другой, я тут ничего не вижу. Хотя не исключаю, что в дальнейшем Зина может быть нам полезна.

– В качестве ключа к дверям «Меты».

Майло кивнул.

– Ну а между делом давай посмотрим на успехи нашего израильского друга.

При свете дня дом, в котором жил Шарави, выглядел ветхим и запущенным. Хозяин, открывший нам дверь с чашкой чая в руке, был гладко выбрит и аккуратно одет. Я вдруг осознал, что сам так и не побрился.

Шарави внимательным взглядом осмотрел улицу и предложил нам войти.

– Чаю не хотите?

– Нет, спасибо, – ответил Майло. – Надеюсь, компьютер работает?

Мы прошли в заднюю комнату. По темному экрану компьютера медленно кружился розовый шестигранник – машина отдыхала. Даниэл поставил перед столом два складных стула. Бархатные мешочки с талисманами исчезли.

Майло вручил ему копию статьи Фэрли Санджера и кратко сообщил об обстоятельствах смерти Малькольма Понсико.

Придвинув клавиатуру, Даниэл заработал правой рукой с такой скоростью, которую я и представить себе не мог. Искалеченная кисть неподвижно лежала на колене.

На дисплее один банк данных сменялся другим без всякого результата.

– Если они и совершили что-либо противозаконное, то правоохранительным органам ничего об этом не известно. Попробую проверить науку.

Набранное ключевое слово – Мета -вытащило на экран сотни абсолютно ненужных нам понятий: мета-анализ в философии, формулы химических соединений, ссыпки на метаболизм, металлургию и метаморфозы. Когда вся эта абракадабра закончилась, Шарави произнес:

– Остается Интернет. Он, правда, превратился в международную корзину для мусора, но попробовать стоит.

– Попробуй сначала телефон, – предложил Майло. – Информационную службу по Нью-Йорку. Просто скажи им – Мета.

– Неплохая идея. – Шарави улыбнулся и набрал 212. – Опять пусто.

– Может быть, – сказал я, – после скандала вокруг статьи Санджера клуб распущен?

– Может, – согласился Даниэл. – Хотя негодование толпы тоже в состоянии поддать жару и активизировать их деятельность. Ну ладно, нырну в Интернет.

Набрав пароль, он вошел в такую область сети, о существовании которой я и не подозревал. Никакой изящной графики, никаких окон – только слепяще-черные буквы на белом экране.

Несколько секунд Шарави просидел без движений, даже не моргал.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, Р. ВАН РЕЙН, – замигали наконец на экране буквы.

Так звали Рембрандта. Интересно, это израильская полиция выбрала ему кличку, или же он сам возомнил себя мастером кисти?

Коричневые пальцы запорхали над клавишами, и через мгновение на нас обрушилась новая лавина информации: энтомолог из Парижа исследует жизнедеятельность личинки метацеркарии, хилер в Окленде обещает избавить от болей в запястье – метакарпусе на латыни.

Через двадцать минут свистопляска на экране закончилась.

– Ваши предложения? – повернулся к нам Шарави.

– Попробуй «Менсу», – сказал Майло. – Между двумя группировками существует соперничество, если не вражда.

Вдруг кто-нибудь из адептов «Менсы» захотел выплеснуть свои эмоции.

Даниэл перебрал клавиши.

– "Менсы" хватает.

Страница сменялась страницей: время и места заседаний в отделениях по всему миру, прочие имеющие отношение к клубу данные.

Подобная организация в Лондоне, именующая себя «Лайми-Скампогз», оживленно обсуждает по Интернету свои дела. У всех членов клички типа Смышленого Дитяти, Сладкой Малышки, Буйвола Боба. Болтают о «невыносимых панках», «крепком кофе и диалектике», «аргументах из преисподней», щенках афганской борзой и прочем в том же роде.