Черный лед - Майкл Коннелли

Едва Босх приоткрыл дверцу своего грязного, запыленного «каприса», как услышал пение, доносящееся из парка через дорогу. Там сидели на скамейке пять мексиканцев с бутылками «Будвайзера» в руках. Шестой, в украшенной вышивкой черной ковбойке и соломенном стетсоне, стоял перед товарищами и, перебирая струны гитары, пел по-испански. Он выговаривал слова так медленно и тщательно, что Гарри не составило труда перевести:

Я не знаю, как тебя любить,

Я не знаю, как тебя обнять,

Потому что чувствую опять

Боль, которой лучше бы не знать…

Жалобная мелодия разносилась по всему парку, и Босх подумал, что это очень красивая песня. Прислонившись к машине, он закурил и стоял так, пока певец не закончил.

Твой поцелуй, любимая моя,

Так сладок, что сейчас убьет меня,

Но слезы высохнут, мне оставят только

Мой пистолет и сердце, что болит.

И, как и прежде, станет жизнь странна:

В руке оружье, в сердце – рана у меня…

Когда смолкли последние аккорды, мужчины на скамейке разразились восторженными криками, а один из них произнес тост.

Отворив стеклянную дверь с надписью «Полиция», Босх оказался в крошечной комнате, не больше кузова пикапа. Слева стоял автомат с кока-колой, в торцевой стене была дверь с электронным замком, а справа, за толстым стеклом, сидел дежурный. За его спиной, в глубине комнаты, скучала у радиоконсоли женщина-оператор, отвечавшая на вызовы. У стены напротив нее высились ящики для одежды.

– У нас нельзя курить, сэр, – сообщил коп.

Гарри внимательно посмотрел на него. Полицейский носил зеркальные солнечные очки и страдал от излишнего веса. На груди у него висела карточка с его фамилией – Грубер. Босх, уже переступивший порог, шагнул назад и щелчком отбросил окурок далеко на стоянку.

– Между прочим, – заметил Грубер, – загрязнение окружающей среды у нас в Калексико карается штрафом до ста долларов.

Гарри предъявил свой полицейский значок.

– Валяйте, штрафуйте, – сказал он. – Мне нужно оставить у вас револьвер.

Дежурный полицейский улыбнулся, обнажая на удивление красные десны.

– Сам я жую табак. Благодаря этому у меня нет никаких проблем.

– Понятно, – кивнул Босх.

Грубер нахмурился, обдумывая ответ Босха. Решив, что в нем нет ничего оскорбительного, он сказал:

– Ну ладно, займемся вашим делом. Если хотите оставить у нас револьвер, вы должны предъявить его.

Он повернулся к женщине за пультом, желая убедиться, что ей ясно, кто одержал победу в состязаниях по остроумию. Женщина никак не отреагировала. Босх молча смотрел, как брюхо копа выпирает из-под мундира.

– Итак? – проговорил коп.

Гарри вынул из кобуры свой револьвер и опустил его в подвижный ящик под стеклом.

– Сорок четвертый. – Грубер взвесил оружие в руке и внимательно осмотрел его. – Может, и кобуру заодно сдадите?

Об этом Босх не подумал. Кобура была ему необходима. Без нее ему пришлось бы засовывать свой «смит-вессон» за поясной ремень, откуда револьвер может выпасть, особенно если придется бежать.

– Нет, – сказал Босх. – Только револьвер.

Грубер подмигнул Гарри и понес револьвер к шкафчикам. Отперев один из них, он положил оружие на полку. Закрыв дверцу, он запер отсек на ключ и вернулся к окну.

– Позвольте-ка еще раз взглянуть на ваш значок. Мне нужен номер, чтобы выписать квитанцию.

Гарри опустил в скользящий ящик футляр со значком и смотрел, как Грубер заполняет под копирку квитанции. Написав каждые две буквы, он бросал взгляд на значок, потом на бумагу.

– Как вас угораздило заполучить такое имя? – спросил Грубер, не поднимая головы.

– Напишите просто «Гарри», чтобы не наделать ошибок.

– Да нет, я вполне способен записать, только не просите меня произносить ваше имя. Иероним рифмуется с «аноним».

Закончив работу, коп опустил квитанции в ящик и попросил Гарри подписаться на оригинале и копии, что тот и сделал.

– Странно, – проговорил Грубер, внимательно наблюдавший за ним. – Вы левша, а револьвер у вас правосторонний. Такое не часто встречается. – Он снова подмигнул Босху, но Гарри промолчал. Грубер почему-то смутился. – Я просто так, – сказал он извиняющимся тоном. Босх опустил в поддон копию квитанции, и Грубер обменял ее на ключ от шкафчика. На ключе был выбит номер. – Не потеряйте, – сказал он на прощание.

Вернувшись к машине, Гарри заметил, что мексиканцы все еще сидят на скамейке, но никто из них не поет. Опустившись на сиденье, он спрятал ключ от шкафа в пепельницу, которой никогда не пользовался. Не успел Босх завести мотор, как взгляд его упал на пожилого человека, отпиравшего дверь под вывеской «Историческое общество». Зафиксировав это в уме, Босх вырулил со стоянки и отправился в отель.

Гостиница «Де Анса» представляла собой трехэтажное здание в испанском стиле, с тарелкой спутникового телевидения на крыше. Свернув к ней, Босх остановил машину на вымощенной кирпичом подъездной дорожке. Он планировал зарегистрироваться, оставить вещи в номере, умыться и двинуться через границу налегке.

Клерк, встретивший его в вестибюле, был в белой рубашке. Коричневый галстук удачно сочетался с цветом его глаз. На вид ему было не больше двадцати лет. На пластиковой карточке, пристегнутой к жилету спереди, значилось, что клерка зовут Мигель и он помощник старшего дежурного, ответственного за прием и размещение гостей.

Сказав, что хочет снять номер, Босх заполнил регистрационную карточку и вернул ее клерку. Мигель прочитал ее.

– Для вас поступило несколько сообщений, мистер Босх.

Он повернулся к конторке и вытащил из ящика три розовых бланка. Две телефонограммы были от Паундса, а одна – от Ирвинга. Сравнив время, Гарри увидел, что все звонки поступили в последние два часа – сначала от Паундса, потом от Ирвинга, потом – снова от Паундса.

– Здесь есть телефон? – спросил Гарри.

– Конечно, сэр. За углом направо.

Направившись в указанном направлении, Босх вдруг остановился. Наверняка произошли какие-то события, иначе начальники не старались бы связаться с ним. Значит, один из них или оба позвонили ему домой и прослушали оставленную на пленке информацию. Что же случилось?

Достав из бумажника карточку «Пак-белл», Босх позвонил в детективное бюро голливудского участка. Он надеялся, что кто-нибудь объяснит ему, в чем дело. Трубку взял Джерри Эдгар.

– Джед, что у вас? – спросил Гарри. – Я только что узнал, что за мной охотятся оба начальника.

В трубке воцарилось молчание. Очень, очень долгое.

– Джед?

– Где ты, Гарри?

– На югах.

– На каких?

– Да что случилось-то?

– Паундс намерен отозвать тебя, где бы ты ни был. Он распорядился, чтобы тот, кому удастся тебя разыскать, передал тебе приказ немедленно вернуться.

– Но почему? Что там у вас стряслось?

– Из-за Портера. Его нашли сегодня утром в Саншайн-каньон. Кто-то затянул у него на шее проволоку, да так туго, что шея стала не толще запястья.

– Господи… – Босх потянулся за сигаретами. – Господи Иисусе!..

– Вот и я тоже так подумал.

– Но как он там оказался? Саншайн-каньон – это же район Футхиллского участка, верно?

– Черт, Гарри, его там бросили – только и всего. Какая, в конце концов, разница?..

– Верно, верно… Но как это случилось?

– Откуда я знаю? Мне известно только то, что его тело нашли там сегодня утром. На него наткнулся старьевщик – труп закопали в каком-то мусоре. Впрочем, ОРГУ уже работает. Они нашли кое-какие квитанции ресторанов и идентифицировали фирму, подрядившуюся вывозить отходы. ОРГУ знает даже номер грузовика и его маршрут: рейс был сделан вчера утром, мусор везли из центра города. Наш голливудский участок тоже подключился. Я уже подготовил список обслуживаемых точек на маршруте – так мы узнаем, где стоял контейнер, в который его бросили. С этого и начнем.

Босх подумал о мусорных контейнерах, стоявших на задворках бара «По». Портер никуда не убегал – пока Босх пререкался с барменом, его задушили и уволокли. Потом Гарри вспомнил мужчину с вытатуированными на щеке слезами. Как он не обратил на него внимания, не расшифровал его? Ведь он же был всего в десяти футах от убийцы Портера!..

– Я не выезжал на место, – продолжал Эдгар, – но слышал, что над Портером поработали, прежде чем прикончить. Лицо разбито, нос сломан, рубашка в крови… Какой печальный конец, Гарри, какой конец!..

Босх прикинул, сколько пройдет времени, прежде чем следователи ОРГУ появятся в «По» с фотографиями Портера. Бармен наверняка вспомнит Босха и охотно назовет приметы того, кто назвался копом, а сам напал на Портера и сломал ему нос. Гарри даже подумал, не подсказать ли Эдгару, с какого бара следует начинать, – это сэкономило бы дознавателям немало времени, но не сделал этого. Инстинкт самосохранения заставил его промолчать.