Предтечи Зверя. Алёна - Леонида Подвойская

– Ну, быть тебе ветеринаром, - поделился своими выводами отец.

– Ну, почему, ветеринаром? Она у нас добрая и не только зверушек жалеет, правда, дочушка? Может, хороший врач получится?

– Ну, это тогда - хирург или этот… дантист. Они хоть зарабатывают порядочно.

А окрылённая успехом девочка начала потихоньку практиковать. Рыжая пациентка наверняка разболтала всё соседям по лесу. Потому, что в скором времени прямо на подоконнике пристроился здоровенный ворон с подбитым где-то крылам. Он был горд, хмур и неразговорчив. Процедуры девочки принимал терпеливо, но как-то снисходительно, что-ли. И ел немного, как бы стесняясь своего положения нахлебника. Это в его - то годы! И только прощаясь, уже излеченный, улетая, каркнул что-то трогательно - ласковое. А потом появилась её лесная полянка - амбулатория. Так что, если сон, то не с того дня, когда в обморок упала… Девушка вдруг поймала себя на том, что тихо плачет, - настолько яркими и добрыми были эти воспоминания. Соскучилась. По своему дому и речке, по лесу и, конечно, по братикам, по маме. Мама… мама… - Вновь хлынули слёзы. " Видишь, что с твоей дочушкой творится? Мама, ну зачем ты ушла? Я справлюсь, мамочка, я выберусь, я найду и выращу братиков. Но как же я без тебя?" Алёна вспомнила как мама пекла блины… как наряжали ёлку… Уже на этих добрых, воспоминаниях девушка, наконец, уснула.

Глава 17

Происшедшее сильно изменило отношение к ней проводников. Они стали на свой манер почтительнее - обязательно немного склонялись, выслушивая вопрос, затем как можно проще, отвечали.

– Далеко ли ещё идти?

– Далеко.

– И всё время по воде?

– Нет.

– Потом опять по джунглям?

– Да.

– А ваш вождь… Он что, вообще не бывает в городах?

– Нет.

– Но сотовиком пользуется?

– Да.

– Может, у вас там и телевизор есть?

– Есть.

Ну, и в таком же духе. Можно многое узнать, но как-то утомительно. И девушка придумала другое развлечение.

– А давай-ка я буду учить этот их язык. Уго, давайте втроём называйте предметы, на которые я буду показывать!

Уже к вечеру первого дня учёбы девушка начала говорить, а учителя хрипеть. При фантастической памяти на чужие слова, странное щёлкающее произношение давалось с трудом и всем трём проводникам приходилось по несколько раз повторять каждое из слов, пока девушка не добивалась правильного произношения. Изрядно утомив невольных преподавателей, Алёна на базе уже изученных слов попыталась вникнуть в особенности и закономерности артикуляции. Удалось, и дальше дело пошло быстрее. На следующий день она приставала не только с названиями видимых предметов, но и словами, которые просто приходили на ум. Затем она перешла только на этот странный язык, заставляя более пространно отвечать на вопросы. Оказалось что народ проводников довольно многочисленен, но само племя, "сердце" живёт на исторической родине, куда привели их боги много веков назад. Даже инки не смогли покорить их племя. Историю народа расскажет вождь, если захочет. Живут они, сохраняя традиции. Нет, прогресс они понимают. Куда без прогресса. Но прогресс приносит и проклятье. И им, и тем, кто его пытается навязать им, хранителям чистоты и традиций…

– Послушай, хранитель? А ты чего в джинсах? Это испокон веков?

Пойманный на высокопарном лицемерии, разговорившийся было Большой замолчал. На вопросы отвечал, но уже не так пространно.

– А о каком проклятии ты говорил? Типа того крокодила?

– Крокодил, это маленький. Или большой. А тот - не крокодил, тот - зверь.

– А динозавра, ну того зверя, что в болоте, вы как называете?

– Там Чудовище.

– Что, больше зверя?

– Выше. И толще. Страшнее.

– Зверь похож на крокодила. Чудовище ни на кого не похоже.

– Он тоже будет… по дороге?

– Боги милостивы. Он в болотах на другой стороне.

Правда, когда они углубились во влажный зной джунглей, разговоры почти прервались - было утомительно просто идти, а не то, что ещё беседовать на отвлечённые темы. Шли по едва различимым тропкам. Ни дуновения воздуха. Редкие полянки. И одурманивающие запахи огромного живого организма, называемого джунглями. Он почему-то был враждебен девушке и не принимал её, как принимал свой родной лес. Угнетали эти огромные живые великаны, врущиеся куда-то к небесам и великаны мёртвые, через огромные стволы которых постоянно приходилось перебираться. В мелких ручейках проводники вылавливали мелкую рыбёшку и тотчас, у живой, откусывали головы. Это, конечно, не прибавляло им симпатии в глазах девушки.

Только вечерами, у костра, продолжались разговоры. Алена, грызя напоминающие по вкусу сразу и грецкий и миндальный орех молодые побеги пальмы, задавала вопросы. На родном языке проводники отвечали охотнее, но на вопросы о племени предлагали дождаться встречи с вождём: "Он обо всём расскажет". Не хотели говорить и о самом вожде. О природе же, о всём что растёт, ползает, пищит и рычит, говорили с любовью и уважением. Алёна, подбирая слова, рассказывала о растениях и зверях своей родины. В принципе, сходились на том, что животные всё понимают не хуже людей.

– Ну, разве можно их после этого убивать, и есть? - возмущалась девушка.

– Нас они тоже едят, - оправдывался Большой.

– Э, нет. Смотрите, вы же не едите тех, кто ест вас? Все норовите безобидных зверушек. Крокодилов, к примеру, не едите?

– Едим. Но поймать трудно. В воде больше рыбу.

– Ну, это, может, вы. Но общее правило. Это, как и друг друга. Вроде уже не едят, но случаи бывали.

Проводники переглянулись, но промолчали.

– Были - были. Я читала. Но всё-таки, как приятно есть то, что природа дарит сама…

Что касается Уго, то после той ночи он стал молчалив, задумчив, но в меру представлявшихся возможностей предупредителен. Попытки девушки расшевелить его на привалах успеха не приносили.

"Дуется", - решила девушка. " Ну и пусть, если не дурак, а он не дурак, то остынет и всё поймёт".

Душными ночами, перед тем, как уснуть, девушка, глядя в странное чужое небо, пыталась понять, что же с ней происходит, но сбивалась на воспоминания о доме, о доброй жизни до случившегося, затем - о жутких событиях и плакала, плакала, и засыпала.

– Ты много плачешь, - сказал однажды Уго. - Что - ни будь, болит?

– Душа, Уго.

– Тогда не держи в себе. Рассказывай.

– Знаешь, я даже когда вспоминаю, мучаюсь, а если ещё и рассказывать… Господи, да скорее бы домой! Надо братиков выручать. И с этими… всеми… разобраться. Глаза её вспыхнули и некстати попавшийся под взгляд здоровенный паук, тихонько наслаждавшийся какой-то мухой, сжался, и казалось, обуглился.