Вирус бессмертия - Дмитрий Янковский

Кроме того, оставалось неясным, действительно имеет место изменение реальности или же фигура воздействует только на его, Карла, психику.

Для надежности он начал размышлять вслух.

– Все посетители зимнего сада что-то почувствовали, когда я вошел в дверь. Мне не могло это померещиться. В тот момент я был… – Карл запнулся, боясь произнести то, что думал. – Я был властелином мира. И они это поняли. Власть всегда привлекает, поэтому Ева готова была не только провести со мной вечер, но и отдаться в первую же ночь. Она была очарована мной. Это ведь не трудно проверить. Надо только найти ее. Как следует вспомнить этот чертов знак и найти Еву. Если она отвергнет меня с порога, то вся эта чертова сила – лишь плод моего воображения. Если же нет… Может, и другие желания могут исполняться, когда представляешь знак в точности?

Он задумался.

– Надо только не увлекаться, – произнес Карл, вспомнив потерю сознания в зимнем саду. – Эта энергия слишком сильна, чтобы относиться к ее проявлениям без должной осторожности. Это первое правило. – Карл решительно выдернул еще один лист из записной книжки и уже без спешки начал чертить знак. – Точно как в сказке, – усмехнулся он. – Сложи из осколков льда слово «вечность», и твоим желаниям подчинится весь мир.

Но сколько ни пытался он в точности изобразить таинственную фигуру, вспомнить все тонкости переплетения линий и пропорции треугольников не получалось. В конце концов его осенило, что начинать надо не с круга, а с самих треугольников, вырисовывая их сегмент за сегментом, пока круг не замкнется.

– Черт возьми! – бормотал он, упорствуя над листочком бумаги. – Слово «вечность» в бессловесном понимании должно быть цикличным! Его первая и последняя буквы просто обязаны быть одинаковыми, иначе слово не замкнется в кольцо. Вот в чем секрет! Надо вспоминать и рисовать сегмент за сегментом так, словно каждый сегмент представляет собой букву. Наверняка, если немного пораскинуть мозгами, можно логически дойти до начертания каждой буквы. Надо хорошенько подумать об этом. Хотя нет. Сейчас во мне энергии хоть отбавляй. Надо проверить, какое воздействие она окажет на Еву при повторной встрече. И если все сработает, тогда и можно будет вплотную заняться самим знаком.

Приняв решение, Карл взглянул на себя в зеркало, и ему показалось, что костюм пострадал после падения и лежания на кровати. Он хотел освежить его влажной щеткой, но остановил себя.

– Наоборот! – воскликнул он, азартно улыбаясь своему отражению. – Для чистоты эксперимента требуется некоторая небрежность в одежде, настырность в ухаживаниях и развязность в манерах. Мне сейчас нужна не сама Ева, а результат. Будь он положительным или отрицательным, черт его побери!

В конце концов он отказался и от трости – в теле бушевало столько энергии, что никакого подобия костыля не требовалось. Была лишь одна проблема – выяснить, как найти Еву на огромном пароходе, но возникали сомнения, что стюард запросто выдаст номер ее каюты. Обратиться к нему с подобным вопросом означало выставить себя в дурном свете. С усмешкой Карл подумал, что как раз это его теперь вряд ли остановит – чем больше деталей таинственного знака он вспоминал, тем больше уверенности у него прибавлялось, тем больше плевать ему было и на мнение окружающих, и на собственную репутацию.

Но к стюарду он все-таки не пошел, хотя и по совершенно иной причине – не хотелось попусту тратить время. Вместо этого Карл решил довериться интуиции, полагая, что энергия посланного свыше знака удесятеряет любые из отпущенных ему Богом способностей. Интуиция же, точнее, чутье неудовлетворенного самца, подсказывала ему, что расстроенная женщина вряд ли отправится в свою каюту, чтобы скучать в одиночестве. К тому же Карл теперь был уверен, что Ева, предлагая проводить его до каюты, руководствовалась не жалостью, а намерением отдаться ему. И ушла, обиженная отказом, восприняв его дурноту как розыгрыш с целью избавиться от нее.

– Да! – воскликнул он. – Женщины не терпят считать себя брошенными или обиженными, они скорее склонны внушать себе, что это они сами отшили недостойного кавалера. А посему злиться не на что и лить слезы нет ни малейших причин. Куда лучше отправиться в людное место, забыть о случившемся, а может, найти кого-то достойнее, чем незадачливый ухажер.

Эта выдуманная Карлом логическая цепочка так развеселила его, что он не смог сдержать улыбку, поднимаясь по трапу туда, где расстался с Евой.

В первом ресторане он ее не нашел. Там было очень людно, очень накурено и играл духовой биг-бенд. Но это не остановило Карла. Он поймал официанта и устроил ему форменный допрос про даму в темно-синем вечернем платье. Официант отрицательно покачал головой, хотя дам в темно-синих платьях на танцевальной площадке перед сценой было не меньше десятка.

Шнайдер внимательно рассмотрел тех, что были в ресторане, сам и направился дальше.

Во втором ресторанчике Карл нашел свою знакомую без труда. Она одиноко сидела за столиком, что-то писала в тетрадке, изредка отпивая из бокала с мартини. Карл, не выдавая своего присутствия, понаблюдал за ней пару минут. В этом ресторане публики было значительно меньше, чем в предыдущем, – часть столиков пустовала, – но те, что присутствовали, производили шикарное впечатление. Темноту то и дело рассекали алмазные блики.

На сцене наяривал негритянский квартет, пышнотелая черная вокалистка с великолепным голосом и чисто негритянским чувством ритма напевала свой вариант колыбельной Клары из оперы Гершвина. Трубач затянул длинное соло.

К Карлу подошел официант, и Шнайдер заказал виски с содовой. На самом деле хотелось не виски. Хотелось проверить, обернется ли Ева, если начать вспоминать детали таинственного знака из треугольников. Сосредоточившись, Карл, не закрывая глаз, представил себе огненную паутину и усилием воли заставил ее вращаться. Тут же упругий поток силы влился в его тело, вызвав волну обжигающего озноба. Трубач сбился с ритма, со стороны кухни раздался звон битой посуды, а Ева, обернувшись, чуть не выронила тетрадь. Это произошло одновременно, так что у Карла развеялись последние сомнения. Сила знака действовала.

«Черт побери!..» – с восторгом подумал Карл и широко улыбнулся Еве.

Банда на сцене быстро опомнилась и продолжала играть как ни в чем не бывало. Только теперь они принялись исполнять что-то совсем умопомрачительное, отдаленно похожее на то, что услышал Карл в динамике Ребера.

Не дожидаясь, когда официант принесет заказ, он поднялся с места и вальяжной походкой направился к оторопевшей от удивления писательнице.

– Карл?! – удивилась она, не совсем понимая, что происходит.

– Прошу меня извинить, – Шнайдер без приглашения опустился на стул. – Перенесенная несколько лет назад травма иногда делает мое поведение не совсем адекватным.

Ева хотела что-то ответить, но он не дал ей и рта раскрыть.

– Это не значит, что я псих. Просто время от времени случаются приступы, после которых мне приходится приходить в себя. У вас может возникнуть закономерный вопрос – как это касается лично вас и почему вы должны все это терпеть? Ответ прост. Терпеть вам это придется по той простой причине, что вы мне понравились, я хочу провести с вами вечер, а если вы меня за это время не разочаруете, то и ночь.

На этом месте любая женщина, кроме законченной проститутки, уже дала бы ему пощечину или выплеснула в лицо мартини из бокала. Однако Ева лишь покраснела и опустила глаза. Хотя было заметно, что в ней происходит какая-то внутренняя борьба. Было похоже, будто разум в ней уснул, а тело – рот, руки, глаза – действует по указке гипнотизера или какого-то иного таинственного управляющего.

– Это вы меня извините, – наконец вымолвила она очень ровным, но вместе с тем напряженным голосом. – Мне надо было проводить вас до каюты, а я повела себя как равнодушная дура. Что же касается вечера… У меня сейчас не лучшая полоса в жизни. Похоже, мой литературный агент так и не сел на корабль, так что мое настроение нельзя назвать хорошим. Однако если вы сами хотите потратить на меня свое время, я с радостью приму эту жертву, поскольку мне одиноко и грустно.

«Она или шлюха, или аферистка, – осторожно подумал Карл, припоминая, что не стоит увлекаться действием знака. – Не получилось бы так, что это она охотится на меня, а не я на нее. Хотя можно допустить и другой вариант. Может оказаться, что благодаря огненному знаку, непонятно как возникшему у меня в голове, я приобрел способность к подавлению чужой воли. Точнее, к подавлению женской воли, о чем мечтал уже много лет».

Для окончательной проверки Карл протянул руку и нащупал под столом горячую коленку Евы. Женщина вздрогнула и напряглась, как струна.

– О! Карл! – напряженно проговорила она. – Здесь же люди.

Она смутилась и снова опустила глаза.