Мышьяк за ваше здоровье - Елена Арсеньева

Отбросив майку, но не снимая джинсы, он заглянул в комнату с бассейном – и сразу увидел незнакомку, которая вполне могла бы послужить рекламой сего банно-интимного комплекса с манящим названием «Русалка». Девушка бултыхалась в неестественно голубой воде (чудилось, в ней только что искупалось целое стадо упертых геев!) и словно бы в упор не видела возникшего на бортике клиента.

– Извините, но я ухожу, – счел нужным предупредить ее Александр.

– Как? – Девушка нащупала ногами дно и встала, приподняв над голубой водой очень даже недурные груди. В призме воды туловище ее казалось карикатурно-коротким, однако глаза сделались совершенно такими же бирюзовыми, как красящий пигмент. – Почему? Вы что, обиделись, что я к вам не подошла? Но вы же сами хотели, чтобы я сразу прыгнула в бассейн и там ждала, а вы как бы подплывете незаметно…

Александр невольно смерил взглядом бассейн. На таком-то ничтожном пространстве, учитывая абсолютную прозрачность воды, незаметно подплыть могла разве только невидимая глазом бактерия. Анаэробная, к примеру!

– Кто вам сказал, что я вообще заказывал девушку? – спросил он, поняв, что налицо явное недоразумение, и стараясь говорить возможно вежливее.

– Ну, в рецепшн сказали, – растерянно пробормотала она, – что господин из шестого номера просил…

– Дитя мое, – отеческим тоном промолвил Александр, – вы просто не туда попали. Это пятый номер. Поэтому… – Он пожал плечами. – Вот так вот!

– Мать моя женщина! – выразилась гостья с таким изумленным видом, как будто раньше полагала, что ее произвел на свет мужчина. С другой стороны, родилась же Афина из головы отца своего Зевса, так что был прецедент… – Да я что же, двери перепутала?!

– Бывает, – хмыкнул Александр. – Но теперь есть шанс исправить ошибку.

Девица двинулась к металлической лесенке, раздвигая руками воду и ворча:

– Ну я и лоханулась… это ж надо так лохануться! Главное, он мне сказал, что клиент рыжеватый такой, в годах, а вы-то молодой и блондинчик… Как же я сразу не врубилась?!

В отличие от рассеянной русалки «молодой блондинчик» врубился мгновенно. Рыжеватый клиент? Да ведь Палкин и есть рыжеватый! Это к нему в шестой номер направлялась девица!

– Секундочку, – быстро сказал Александр. – Я передумал. Оставайтесь в бассейне и ждите меня. Я… пойду разденусь и… и закажу выпивку. А вы плавайте и никуда не уходите. Договорились?

– Но как же… – растерялась она, то берясь за перила лесенки, то отпуская их. – Тот господин уже оплатил заказ…

– Сколько стоят ваши услуги? – спросил Александр.

В несусветно бирюзовых очах что-то такое промелькнуло, и девица – воистину на голубом глазу! – пролепетала:

– Триста в час.

Нормальному врачу из «Скорой помощи» эта ставка бы показалась больше чем жизнь, однако, когда доктору Меншикову попадала вожжа под хвост, ему море было по колено. Не говоря уже о каком-то бассейне!

Он вынул из кармана три сотенные и одну пятидесятку, положил на лавочку в уголке, где было сухо:

– Вот ваш гонорар. Еще и чаевые. Сидите и не рыпайтесь, понятно? Ждите меня.

Она кивнула с заговорщическим видом, и Александр захлопнул дверь.

Надел майку, сунул сзади за пояс джинсов «Век криминалистики». Надел сандалии, пригладил волосы. И осторожно выглянул в коридор.

За стойкой портье, к счастью, не было. Александр шагнул вперед, потянул на себя дверь шестого номера – та легко приоткрылась. Значит, Палкин еще не потерял надежду на выполнение заказа.

Александр вошел в номер – точную копию того, который только что покинул. Сходство усугублялось тем, что на диване полеживал человек… Сходство начисто уничтожалось тем, что это был не «молодой блондинчик», а рыжеватый тип этак под пятьдесят. К тому же без плавок.

Это был Палкин, и при виде его вальяжной фигуры, вполне готовой к удовольствиям, купленным за те самые тридцать сребреников, Александр почувствовал острое желание почесать кулаки об эту похотливую физиономию.

Он дождался, пока у Палкина сделались квадратные глаза, а потом обернулся через плечо к приоткрытой двери и сказал – негромко, но так, чтобы фельдшеру-предателю все было слышно:

– Погодите, я сначала сам с ним разберусь. Если что, позову. Погодите, говорю вам!

И снова повернулся к Палкину, который стремительно сел на диване, все еще не вполне веря глазам, но начиная соображать, что события развернулись как-то не так.

– Особые услуги заказывали? – спросил Александр. – Вы, правда, девочку просили, но мы тут посоветовались и решили, что пятерка хороших мальчиков – это как раз то, что тебе надо, жопа.

Палкин был не дурак. Он мигом стиснул коленки, прижался к спинке дивана и замер в позе девственницы, которая исповедовала принцип Веры Павловны: «Умри, но не дай поцелуя без любви!»

– Алехан, ты что, сдурел? – проблеял он беспомощно. – За что, почему?

– А ты мозгами пораскинь, предатель поганый!

– Кого это я предал? – взвился Палкин. – Когда?

– А ты что, часто это делаешь, тебе надо число напомнить? Пожалуйста! Позавчера! Когда мы с тобой на линейной работали! Помнишь, как ты бабке руку проколол? А потом ручонка твоя поганая застряла в банке с огурчиками?

Палкин не то чтобы покраснел – пожалуй, на это он и вовсе не был способен, – но несколько порозовел. Причем создалось впечатление, что порозовел он не от стыда, а от гордости. И этак лихо глянул на Александра, как бы желая выпятить грудь: мол, а ловко я все это проделал, верно? Но тут же полинял, сообразив, что аплодисментов не дождется, и даже если сейчас раздадутся какие-нибудь хлопки, то отнюдь не в ладоши, а скорее всего – по его физиономии.

– А ты мне докажи, что это все я нарочно подстроил! – выкрикнул Палкин визгливо и потянул на себя полотенце, но Александр резко отвел правую руку за спину и замер в угрожающей позе, как будто там, за ремнем джинсов, у него была вовсе не книжка, а нечто иное, куда более грозное – стреляющее, к примеру…

Фельдшер замер в прежней позе. И Александр мимолетно удивился, какой он пугливый, оказывается. И доверчивый. Считал Алехана Меншикова сущим валенком – но мигом скис, когда тот предстал перед ним в образе этакого армейского сапога, который может очень больно пнуть, а ненароком даже и зашибить.

– Я тебе ничего не буду доказывать, – с пугающей приветливостью промолвил Александр. – Тебе в милиции докажут все, что надо. Не слышал, что там дело завели о покушении на врача «Скорой помощи»? Не веришь? Да спроси кого хочешь! И ты по этому делу будешь не свидетелем проходить, как Гошка, к примеру, а соучастником. Понимаешь, Палкин? Понимаешь, сводник поганый?

Неведомо, почему сорвалось вдруг с языка это слово, но именно оно, а даже не страх оказалось тем ключиком, который отпер глухие двери фельдшерской души.