Дневная битва - Питер Бретт

Метки отчетливо читались в мелком желтом песке, но мастерство Инэверы ни разу не подвергалось настоящему испытанию, и она не знала, удержат ли они силу.

Кева стояла рядом с матерью, рассматривала метки, но ни произносила ни слова. И незачем. О многом говорило уже то, что она сочла Инэверу достойной испытания на предмет хора, хотя ее обучение длилось меньше двух лет.

Наконец Кеневах кивнула:

– Задерни шторы.

Инэвера подчинилась, и дамаджи’тинг извлекла из бархатного мешочка с хора большую кость демона. Сколько же крови шарумов пролилось ради этой кости?

Она сложила руки лодочкой, и Кеневах опустила туда бесценный фрагмент алагай хора. Инэвера впервые в жизни прикоснулась к кости демона, и хотя Эведжах’тинг предупредил, чего следует ждать, ощущение все равно оказалось чуждым. Ладони закололо от силы, которая привлекла к себе кровь, как магнетит притягивает железо.

Она осторожно и благоговейно положила кость на метку между чашами, и метки засветились. Сначала слабо, а потом все ярче по мере того, как извлекали силу из кости. Песок потемнел, но они разожглись золотым светом. Круги начали вращаться. Сперва еле дрогнули, и Инэвера решила, что ей померещилось, но скорость наросла, возник водоворот, как в кастрюле, если сильно помешать ложкой. Круги перетекали один в другой, превращались в восьмерку.

Кость демона скрылась в этой воронке, последовала яркая вспышка, и чаши почернели. Во мраке перед Инэверой заплясали краски, дезориентируя и кружа голову.

– Готово, – известила Кеневах. – Раздвинь шторы.

Инэвера пошла через темное помещение, она спотыкалась и больше полагалась на память, чем на зрение. Нащупала толстые складки, раздернула шторы и наполнила комнату светом.

Затем вернулась к Кеневах и Кеве и ахнула при виде чаш, купающихся в лучах солнца. Песок исчез, бесследно пропала и кость демона, что лежала между ними. Левая чаша наполнилась прозрачной водой. Правая – кускусом, от которого поднимался пар, впору подать на стол.

Готовясь к испытанию, Инэвера постилась шесть дней, утром и вечером обходилась глотком воды из чашечки для кузи. У нее пересохло в горле, а в пустом желудке поселилась тупая боль. От аромата кускуса в нем заурчало.

Кеневах вскинула брови:

– Твой пост скоро кончится. – Она протянула Инэвере две палочки из слоновой кости с отделанными золотом и каменьями ручками. – Если метки точны, желудок насытится с первой палочки… – Она вынула золотой потир, инкрустированный алмазами, и погрузила его в воду. – А вода покажется чистейшим, сладчайшим питьем из всего, что ты пробовала, и утолит жажду, едва смочит горло.

Кеневах мрачно посмотрела на Инэверу:

– Если же нет… ты умрешь, как только дотронешься языком до того или другого.

По спине Инэверы пробежали мурашки. Дрожащей рукой она приняла потир.

– Это обязательно?

Кеневах покачала головой.

– Можешь отказаться, но пройдут годы, прежде чем я снова потрачу на тебя хора – если сочту нужным.

Инэвера нашла свой центр, и дрожь в ее пальцах унялась достаточно, чтобы держать палочки. Она плавно поднесла кускус ко рту.

Начала жевать и округлила глаза. Всепоглощающий голод, от которого ее шатало, исчез. Новая сила заструилась по телу, она подняла кубок и отпила.

Кеневах улыбнулась, и глаза ее вспыхнули, как только Инэвера осушила чашку. Та и вправду никогда не пила такой сладкой и бодрящей воды. Казалось, она приложилась к реке самого Эверама.

Дамаджи’тинг забрала у Инэверы палочки с потиром и передала их Мелан. Ноздри девушки раздулись, и Инэвера позволила себе легкую усмешку. Она не умерла, и Мелан теперь не помешает ей получить доступ в Палату Теней.

– Прошу вас, сестры, – произнесла она ритуальное приглашение, – ешьте и пейте от моих щедрот, ибо все мы дети Дамаджах.

Мелан взяла из чаши немного кускуса и поспешила смыть пищу глотком воды.

– Дети Дамаджах.

Кева наполнила чашку для Кеневах, престарелая дамаджи’тинг ловко орудовала палочками, за раз набрала полный рот и не уронила ни зернышка. Она сосредоточенно прожевала, затем отпила воды и чуть погоняла во рту. Наконец проглотила ее, затем осушила чашку.

– Дети Дамаджах.

Дамаджи’тинг отложила все, что держала, в сторону и повернулась к Инэвере.

– Назови лучшие проводники магии.

Инэвера помедлила, чувствуя подвох. Дамаджи’тинг могла с тем же успехом спросить, сколько будет дважды два. Глупый вопрос.

– Золото, дамаджи’тинг, – произнесла она, – а после него – серебро, бронза, медь, олово, камень и сталь. Железо не проводит магию. Существует девять драгоценных камней, которые собирают силу, начиная с алмаза, и он…

Кеневах остановила ее жестом:

– Сколько существует пророческих меток?

Снова простой вопрос.

– Одна, дамаджи’тинг. Ибо существует только один Создатель.

Эту метку наносили в центре одной грани на каждой из семи костей, и она направляла бросок.

– Нарисуй ее, – приказала Кеневах, сделала знак Мелан, и та подала кисточку, чернила и пергамент.

Последние месяцы Инэвера рисовала на песке, и кисточка показалась чужеродным предметом, но она безропотно и осторожно смочила ее, стерла излишек чернил о край чаши и принялась чертить на дорогом пергаменте.

Когда закончила, Кеневах кивнула:

– А сколько символов предсказания?

– Триста тридцать семь, дамаджи’тинг, – ответила Инэвера.

Символы предсказания не были метками, скорее словами, которые обозначали повороты судьбы – по одному в центре каждой оставшейся грани и вдоль каждой стороны семи многогранных костей, по которым читали будущее дама’тинг. Инэвера машинально взялась за свой мешочек для хора, где хранились глиняные кости со стершимися за годы усердной учебы ребрами.

У каждой кости было свое число сторон: четыре, шесть, восемь, десять, двенадцать, шестнадцать и двадцать. Каждый символ таил в себе множество смыслов, они зависели от расположения окружающих начертаний и контекста. Эти значения подробно разъяснялись в Эведжах’тинг, но чтение костей больше искусство, чем наука, и постоянно порождало споры среди дама’тинг. Инэвера часто видела, как они пререкались, толкуя расклад. В исключительных случаях для окончательного решения призывали Кеневах. Мнение дамаджи’тинг не смел оспорить никто, но проигравшие не всегда выглядели убежденными.

Кеневах подала знак Мелан, и та положила перед ней чистый лист. Инэвера снова окунула кисточку На этот раз нарисовала символы мельче и закончила не сразу хотя рука ее двигалась точно и быстро. Дамаджи’тинг смотрела через ее плечо и не замедлила кивнуть, когда все было готово.