Паутина чужих желаний - Татьяна Корсакова

После моего спича в столовой воцарилась гробовая тишина. Я сидела, гордо выпрямив спину, и рассеянно поигрывала столовым ножом. Все, что сделано, то сделано! Зато мне больше нечего бояться всяких гнусных шантажистов.

Тишину нарушила Амалия.

– Скотина! – взвизгнула она и врезала братцу по морде. – Рассчитывал за мой счет поживиться?! Думал, женишься на этой овце и оттяпаешь половину наследства?!

– Сама сука! – огрызнулся Серафим. – Гуляла от старикашки своего направо и налево. Может, он потому и завещание такое уродское оставил, что догадывался о твоих похождениях. Да если бы все тогда выгорело, мы бы сейчас жили как короли, а не довольствовались жалкими подачками. И ты хороша, правду, понимаешь, рассказала! – Он ткнул в мою сторону пальцем. – Да кому ты на хрен нужна, уродина! Да с тобой за просто так ни один мужик бы не...

Договорить он не успел, сидящий рядом Лешик коротко замахнулся, и Серафим с тихим всхлипом свалился под стол.

– Прости, Ева. – Лешик посмотрел на меня виновато, брезгливо вытер руки о салфетку.

– Да ничего, – растерянно отозвалась я. – Ты нас прости за эту маленькую семейную сцену. Как-то некрасиво получилось.

Кажется, поужинать нормально у меня сегодня не получится, что-то аппетит совсем пропал, пойду-ка я лучше к себе.

– Раечка... – Я улыбнулась экономке и встала из-за стола. – Извини, но что-то есть расхотелось, я пойду. Хорошо?

Вместо ответа Рая молча кивнула, отложив в сторону измятую салфетку.

– Я тебя провожу. – Лешик поднялся следом.

Не хотелось мне никаких провожатых, но неловко отказывать человеку, который заступился за мою честь.

– Пойдем, Леш, подышим свежим воздухом. – Я взяла друга детства под руку.

Мы вышли на застекленную веранду, я уселась в плетеное кресло, Лешик встал у окна в метре от меня. Воздух здесь был, пожалуй, слишком свеж, в своем коротеньком платье я почувствовала это довольно быстро. Лешик, видимо, решил проявить галантность и набросил мне на плечи свой пиджак. В нем было гораздо теплее и, если бы не начинающаяся головная боль, чувствовала бы я себя вполне комфортно. А так приходилось напрягаться, прислушиваться к происходящим в организме переменам, дожидаться подвоха.

– Леш, ты хотел о чем-то со мной поговорить? – Я начала разговор первой. – Если хочешь, давай поговорим.

Он долго молчал, барабанил по-музыкальному длинными пальцами по подоконнику, что-то обдумывал. Я не мешала, ждала.

– Ева, откуда ты помнишь о мальчике? – вдруг спросил Лешик.

Я уже хотела было соврать о материнском сердце, которое не обманешь, но передумала.

– Сначала Рая сказала, что я собиралась усыновить ребенка. Потом приперся Серафим и начал меня шантажировать. А сегодня я ездила в детский дом и видела сына своими глазами. Знаешь, он очень на меня похож.

– И что ты решила? – Лешик выглядел взволнованным, и причина его волнения была мне пока непонятна.

– А что я должна решить, зная, что мой ребенок живет в детском доме? – вопросом на вопрос ответила я. – Я заберу Егорку оттуда любой ценой.

– Значит, любой? – Лешик посмотрел на меня сверху вниз. – А ты уже решила, как это сделать? Ева, Раиса Ивановна рассказала тебе, что еще до аварии ты предпринимала попытку усыновить мальчика, но она оказалась безуспешной?

Очень интересно. И откуда он знает такие подробности? Может, я ему плакалась в жилетку, как другу детства?

– Предпринимала, – я кивнула и потерла виски, – но, как оказалось, незамужней девице с более чем скромной зарплатой усыновить ребенка никто не позволит. Сначала я собиралась наскрести денег на взятку, потом нашла чудесный выход. Только вот беда – я не помню, что это за выход такой.

– Ева, – Лешик осторожно взял меня за руку, – я о нем знаю. Только не смейся, – он застенчиво улыбнулся, – ты предложила мне на тебе жениться.

Вот это номер! И как моя предшественница осмелилась на такую наглость?! Хотя решение не лишено изящества, одним махом она убивала сразу двух зайцев: получала законного супруга и ребенка. Только вот что-то мне во все это слабо верится. Та Ева и красавец Лешик – еще больший моветон, чем я нынешняя и Серафим...

– Погоди. – Чувствуя мое недоверие, Лешик нетерпеливо мотнул головой. – Все не так просто, как кажется.

– Знаешь, а мне это вовсе не кажется простым, – призналась я.

– Ева, ты предполагала, что наш с тобой брак будет фиктивным. Посуди сама, как складно все выходит: я обеспеченный человек, у меня хорошая репутация и стабильно высокий заработок. Стань я твоим мужем, проблемы, связанные с усыновлением, были бы решены. Ты это понимаешь?

– Да. Я не понимаю другого, на что я рассчитывала? Ты же... – Я задумалась, пытаясь правильно сформулировать свою мысль. – Ну, в общем, очевидно, что мы с тобой не пара! Какой у тебя в этом деле мог быть интерес?

– Интерес? – Он посмотрел на меня долгим взглядом. – Ты надеялась, что меня привлечет финансовая сторона вопроса.

– То есть я предлагала тебе денежное вознаграждение?

– Да, миллион долларов.

– Погоди-ка! – Голова болела с каждой секундой все сильнее, и соответственно, с каждой секундой мне становилось труднее рассуждать здраво. – Но у меня же нет таких денег! Согласно воле моего папеньки я получу их только через четыре года.

– Все правильно, но ты, Ева, очень необычный человек.

– И в чем конкретно это выражается?

– Ты очень порядочная, я бы даже сказал, щепетильная в вопросах чести.

– Я?!

– Да, ты изменилась, – впервые за все время разговора Лешик улыбнулся, – стала смелее и раскованнее, но суть твоя осталась прежней.

– А она у меня щепетильно-порядочная? – уточнила я.

– Так и есть. Если ты дала слово, то сдержишь его, чего бы тебе это ни стоило.

Вот, значит, как! Выходит, та, другая Ева, не была совсем уж законченной рохлей, если сумела вызвать уважение и, не побоюсь этого слова, восхищение такого мужика, как Лешик. Но не о том сейчас нужно думать.

– И что ты тогда решил? – спросила я.

– Тогда я попросил время на раздумья.

Значит, на раздумья. Ну, ясное дело, вопрос-то серьезный. Понятно, миллион под ногами не валяется, но связывать из-за него свою судьбу с такой, как я... Это только Серафим бы не раздумывал, а приличному мужику нужно время, чтобы с собственной совестью договориться. А впрочем, зачем с ней договариваться? Речь ведь шла о фиктивном браке, а не о полноценном. Поженились бы, усыновили мальчика, а потом разбежались бы.

– Развестись мы бы смогли только через четыре года, – Лешик словно читал мои мысли.

– Почему?

– Потому что через четыре года ты бы вступила в права наследства и стала финансово независимой. А разведись мы до этого срока, был бы риск, что органы опеки отменят усыновление. Ты не хотела рисковать.