Дни тревог - Григорий Никифорович Князев

Алексей понял, что если он сейчас же не ответит вопросительной ее спине, то будет хуже — пойдут по универмагу слухи, домыслы.

— У Красиловой паспорт и деньги похитили.

— Ах вот как! — На ее профиле мелькнуло то ли облегчение, то ли разочарование.

Худенькая, длинноносенькая Роза сначала заглянула, потом вошла и уставилась на Алексея чернющими глазищами. Должно быть, скромная, вспотевшая персона Чепракова олицетворяла для нее сразу всех трех телезнаменитых «Знатоков». Чтобы вернуть девушку в нормальные будни, Алексей пожаловался:

— И жара у вас!

Розе не было жарко, а было интересно — живой инспектор! Слова о жаре попросту не дошли…

— Садитесь, Роза. Тут, понимаете ли, неприятность с вашей подругой, с Красиловой. Паспорт украли. Вы ведь подругами были?

Роза несколько раз кивнула. Славная какая глазастая девушка. Наверное, всем она подруга. Алексей нудно расспрашивал, как работала Красилова, как чувствовала себя в коллективе, в общежитии. Но оказалось, что в общежитии Красилова не жила.

— Как не жила? А где же?

— Прописана только была в общежитии. Но знаете, какая она… ну, как это по-русски?.. нелюдимая, вот как! Все сидит, сидит и думает. Или читает. Я книги ей давала, в библиотеке тоже она брала. Сначала Валя детективы просила. А потом говорит: что-нибудь про любовь бы.

— Влюбилась, что ли? В кого?

— Она ничего не рассказывала. Но я знаю, ей нравился очень студент Костя… Познакомилась с ним, и книги про любовь нужны ей стали. При чем тут фамилия? Ну, Костя Гурешидзе. Где живет? Возле ботанического сада. Да вам зачем? Не он же взял ее паспорт! Костя очень хороший! У него такая библиотека! Представляете, полный Дюма, весь Дюма! Валя просто зачитывалась. Я тоже… Он каждый день приходил, цветы приносил, и так он к ней хорошо относился! Валя ведь красивая, самая красивая в магазине!

— Как она относилась к Косте?

Чернющие глаза отдалились, задумались.

— Наверное, она тоже… Но такая странная… Один раз мне говорила: нельзя мне с Костей быть, я совсем плохая. И еще что-то: проволока… нет, колючая проволока между нами. Спрашиваю: почему проволока, какая проволока? А она непонятное такое русское слово… «запретка». Что такое «запретка»? Я хорошо говорю по-русски, но не все слова понимаю. Вот она и сказала «запретка». И скоро уволилась, быстро уволилась. Костя пришел с тюльпанами, а ее уже нет. Каждый день ходил, спрашивал, нет ли писем от Вали. И тюльпаны… мне отдавал.

Мягкая речь ее с легким акцентом звучала приятно. И вместе с запахом недорогих духов исходил от Розы чудесный дар доброты ко всему окружающему: к потерявшей паспорт Вале — «и деньги тоже? Ой, бедная!», к студенту Косте — «честное слово, он так к ней хорошо относился, цветы приносил!», к самому Чепракову — «вы хотите Вале помочь, да? О, она очень хорошая».

Итак, на работу Красилову устроил некий завмаг Чачанидзе. Были они знакомы раньше? Или были ли у них общие знакомые? Почему Чачанидзе взял на себя заботы о ее трудоустройстве? Съездить к нему? Всего две остановки на троллейбусе.

Представительный, в отлично сшитом белом с искрой костюме, который удачно контрастировал с густым загаром, Леван Ионович Чачанидзе взглянул на удостоверение и провел Чепракова в кабинет.

— Чем могу служить? Пожалуйста.

— Я к вам насчет Красиловой.

— Красилова? Кто она?

— Леван Ионович, вы же ее знаете. Красилова Валентина.

— Извините, не помню такой. Прошу вас, поясните — она ревизор или…

— Коллега ваш, из универмага товарищ сказал, что именно вы просили принять Красилову в универмаг.

— Уверяю вас, вы ошибаетесь… Простите, как ее? Ах, память-память, начинает сдавать! Ну конечно! Молоденькая совсем девчушка Валентина, беленькая, кажется… Фамилию уже не помню, но случай такой был, верно. Так что именно интересует товарища инспектора? Нет, совсем я ее не знал. Понимаете, жалко стало, ведь она мне в дочери годится. Пришла, просит принять на работу. Куда возьму? Сами видите, магазин маленький, почти ларек. Звонил, просил знакомого — устрой девушку. Да, она сказала, что из колонии, что хочет жить честно. Я как советский человек… Простите, она что-то украла в универмаге?

— Нет. Две недели тому назад она уволилась.

— О, не знал. Дела, хлопоты, выполнение плана — как-то забылось, что несу, так сказать, ответственность… правда, чисто моральную. Не поинтересовался, как она там, и в этом чувствую вину. Так что же с ней?

— Ничего особенного. Она потеряла документы, приходится наводить кое-какие справки.

— Сожалею, но ничем не могу помочь. Я ее почти не знал. Где сейчас эта, м-м… Красильникова? В Красноярске? Вероятно, украли документы на вокзале? Ах, молодость, неосмотрительная молодость!

Чепраков отправился к ботаническому саду. Первая же старушка, сидевшая в тени прямо на краешке тротуара, на стуле, указала дом, где живут Гурешидзе. Нашел и квартиру. Но на звонки и на стук никто не ответил. Поднималась по лестнице женщина, она сказала, что старшие Гурешидзе сейчас на работе, а сын их Костя вообще уехал с группой студентов на все лето. Говорят, в Сибирь, что-то там строить.

Алексей не слишком огорчился безрезультатностью этого поиска — не хотелось расспрашивать студента о Красиловой… Похоже, начиналась у них настоящая любовь — цветы каждый день случайным знакомым не дарят, — которую сама Валентина по неизвестным причинам оборвала. Не от любви ли бежала в Сибирь? Стыдилась прошлого? Боялась будущего? Знал ли студент Костя о ее кражах, о колонии? Или связан студент с Адамией, расхитителями золота? Уехал в Сибирь — не на смену ли погоревшему Гураму?

Жара в Сухуми, жара… У Алексея кожа на лбу и на носу сгорела. Болит. Голова не соображает. А соображать очень надо. Ходит он по Сухуми, но не видит «ниточки», не находит разгадки многим вопросам. Или Красилова ни при чем? Все ее хвалят. А билет до Магадана? Билет, который сдал в кассу, по приметам судя, Гурам Адамия?

В море бы окунуться… Но Чепраков не идет к морю, а идет в гостиницу. Что там у Наташи?

Наташу нашел в ее номере. Не сразу впустила: «Подожди, оденусь». Сели у распахнутой балконной двери.

— У нас солнышко тоже летом сердитое, — вяло сказал Алексей. — Но здесь жара другая, покрепче. Прямо обалдеваешь с непривычки. И ведь это какую стойкость надо — ходить мимо моря и не купаться! Товарищ начальница, мы почти герои! У тебя что новенькое?

— У меня голова болит.

— И это единственный результат? Бедновато. Хочешь, сбегаю за цитрамоном?

— Обойдусь. Давай докладывай.

Алексей коротко доложил о весьма скромных своих успехах.

— Вот и