Архитектура Петербурга середины XIX века - Андрей Пунин

Дворцы и особняки, виллы и дачи, несмотря на социальную ограниченность этих типов зданий, рассчитанных на потребителей и заказчиков с достаточным капиталом, тем не менее сыграли важную роль в общей эволюции русского зодчества на протяжении 1830-1850-х годов. В них — порою раньше и последовательнее, чем в других областях строительства, — проявились тенденции, связанные с формированием не только новых художественных воззрений, но и новых взглядов на функциональную сторону зодчества. В их архитектурных решениях воплотились поиски новых, более рациональных приемов планировки и объемно-пространственной композиции, развернувшиеся в середине XIX века. В итоге оказалось, что в этих типах зданий особенно последовательно отразился процесс углубляющейся гуманизации архитектуры, связанный с более внимательным и всесторонним отражением утилитарных и эстетических запросов.

Доходные дома

Утверждение капиталистических отношений и рост населения Петербурга стимулировали строительство доходных домов «под жильцов» — с квартирами, сдаваемыми внаем. Оно шло нарастающими темпами, охватывая все новые и новые районы, и стало одной из характернейших особенностей градостроительного развития столицы России в XIX веке.

Многоквартирные дома «под жильцов» появились в Петербурге еще в XVIII веке. В первых десятилетиях XIX века они стали получать все большее распространение и в середине XIX века составляли уже большинство вновь построенных зданий. При стремительном росте населения столицы это было закономерно: только такой тип зданий мог обеспечить город достаточным количеством жилых помещений, размещенных на сравнительно небольших по площади земельных участках. Сдавание квартир внаем приносило домовладельцам огромные прибыли, и это способствовало широкому привлечению частного капитала в сферу строительства многоквартирных жилых домов.

И. Пушкарев, автор «Описания Санкт-Петербурга», изданного в 1839 году, писал, что «постройка новых зданий в Петербурге производится с быстротою почти невероятною… Едва только положат фундамент, как через пять месяцев делается уже огромный каменный дом, в три и более этажей, в котором на другой год все комнаты, от чердака до уголка дворника, наполняются постояльцами… Торговля домами приносит здесь большие выгоды»[224].

Строительство доходных домов велось очень высокими темпами. Своеобразный рекорд был поставлен в 1845 году при возведении жилого доходного дома № 31/34 на углу Садовой и Гороховой (ныне улица Дзержинского) улиц, принадлежащего купцу и фабриканту В. Г. Жукову[225]. Четырехэтажный дом, спроектированный архитектором Н. П. Гребенкой, был сооружен под его руководством вчерне (без внутренней отделки) всего за 50 дней. Рассказывая об этом, журнал «Иллюстрация» писал: «9 августа этого года на углу Садовой и Гороховой начали ломать старый каменный дом, а около половины октября на этом месте уже красовался под крышей новый каменный дом, в четыре этажа, с подвалами, изящной, благородной архитектуры, словно волшебством созданный капиталом и стараниями Жукова и талантом молодого нашего архитектора Н. П. Гребенки»[226]. Н. П. Гребенка приобрел многочисленную клиентуру: он построил и перестроил в Петербурге десятки жилых домов, став одним из самых популярных архитекторов-строителей середины XIX века.

Увеличивающиеся темпы строительства доходных домов вели к сокращению числа особняков: предприимчивые люди скупали участки, занятые особняками, и застраивали их многоэтажными домами «под жильцов». Процесс вытеснения особняков доходными домами происходил и по-другому: лицевой флигель, выходящий на улицу, оставался особняком владельца, а В глубине участка возводили многоэтажные флигеля с квартирами, сдаваемыми внаем, либо надстраивали жилые этажи над служебными постройками. Затем надстройки и перестройки продолжались, пока внутренняя часть владения не превращалась в типичный доходный дом.

Немалое распространение, особенно в центральных районах, получил и такой прием застройки, когда и «особняковая», и доходная части здания строились одновременно, — типичным примером может служить рассмотренный нами выше (см. с. 234–237) собственный дом архитектора А. И. Штакеншнейдера на Миллионной улице.

Планировка доходных домов

В середине XIX века этот новый тип зданий — доходный дом «под жильцов» — стал приобретать свои специфические черты[227]. Стремясь к повышению доходности участков, домовладельцы стали застраивать их все более плотно. Уже в 1836 году сборник «„Статистические сведения о Петербурге“ отмечал, что доходные дома или растут в вышину, или расширяются внутри своих дворов, которые от этого здесь большею частью тесны, не всегда доступны свежему воздуху и не вполне освещаемы»[228].

Помимо лицевых корпусов, выходящих фасадами на улицу, в глубине участка, вплотную к его боковым границам, возводились внутренние дворовые флигеля. Так возникла периметральная застройка участков, характерная для доходных домов уже в первой трети XIX века и широко применявшаяся в середине столетия.

На более просторных участках кроме периметрально расположенных флигелей стали возводить и поперечные флигеля. Первоначальное единое пространство двора делилось ими на отдельные замкнутые дворы небольшого размера. Так были застроены, в частности, участки купцов В. Г. Жукова на углу Садовой и Гороховой улиц, 31/34 (архитектор Н. П. Гребенка), и Мейнгарда на углу Садовой улицы и Таирова (ныне Бринько) переулка, 44/6 (архитектор А. И. Ланге, 1855–1856 гг.). На участках, простирающихся внутрь квартала, внутренние дворы подчас выстраивались в своего рода анфиладу, соединенную арками проездов.

Правительство, пытаясь хоть в какой-то мере регулировать плотность застройки, вынуждено было ввести ряд ограничительных норм. Строительный устав, утвержденный в 1857 году, требовал:

«Во всяком отдельном участке должен быть по крайней мере один двор, пространством не менее 30 кв. саж., причем наименьшая ширина его должна быть не менее 3-х саж., остальные дворы могут быть и менее 30 кв. саж., но должны сообщаться проездами не менее 4,5 арш. с улицей или другими дворами.

Кроме обыкновенных дворов дозволяется устраивать исключительно для освещения лестниц, коридоров, отхожих мест, чуланов и т. п. помещений световые дворики.

Наименьший размер световых двориков, какой бы формы они ни были, должен быть таков, чтобы в его площадь можно было вписать квадрат в сажень».

Строительный устав разрешал ставить многоэтажные каменные флигеля очень тесно: лишь бы между ними оставалось расстояние не менее двух сажен (т. е. 4 м 26 см). Совершенно очевидно, что такие плотные нормы застройки противоречили требованиям гигиены, но зато отвечали интересам домовладельцев. Тесные, плохо проветриваемые, полутемные дворы-колодцы стали характерной чертой многих доходных домов капиталистического Петербурга.

В строительных правилах были и такие гуманные статьи, которые гласили, что «воспрещается устраивать жилые этажи с полами ниже поверхности тротуара», что «устройство приспособлений для жилья под крышами — на чердаках воспрещается». Однако на деле эти требования не соблюдались. Подвальные и полуподвальные этажи стали все чаще заселяться городской беднотой, а чердаки — приспосабливаться под жилые мансарды.

Зато неукоснительно соблюдалось правило, запрещающее в стенах, расположенных вдоль границ участка, устраивать проемы, даже если на соседнем участке стояли низкие строения. Такие глухие, лишенные окон стены-брандмауэры становились характерной чертой архитектурного облика Петербурга.

Процесс уплотнения застройки на протяжении XIX века шел нарастающими темпами. Если в середине XIX века у многих доходных домов еще оставались относительно просторные дворы, то во второй половине столетия они стали быстро исчезать, их вытесняли громады внутренних флигелей. Особенно высока была плотность застройки в центральных частях Петербурга: порою почти весь участок оказывался занят строениями, а в узкие дворы-колодцы едва проникал солнечный свет.

И все же архитектор, проектировавший дом, да и его заказчик-домовладелец должны были в той или иной мере учитывать потребности жильцов. Это вынуждало искать такие планировочные решения, в которых удавалось бы достигнуть компромисса между интересами жильцов и интересами владельца. Таким образом, компоновка доходных домов стимулировалась различными тенденциями: стремлением к функциональной целесообразности, удобству, комфорту и желанием домовладельца получить наибольшую прибыль. В некоторых аспектах эти тенденции совпадали: комфортабельные квартиры сдавались квартиронанимателям за большую плату. Однако в основном эти тенденции объективно противостояли друг другу, и их переплетение и противоборство порождали многие противоречия в архитектуре доходных домов.