Столетняя война. Том V. Триумф и иллюзия - Джонатан Сампшен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Николас Бурде надеялся захватить гору с помощью предателя, служившего в гарнизоне. Анри де Мюрдраку, мелкому дворянину из Котантена, еще в июле заплатили огромную сумму в 1.000 экю за то, чтобы он впустил англичан. Заговор не удался. Либо Мюрдрак обманул своих заказчиков, либо его раскрыли. К моменту прибытия Бурде 8 сентября 1424 г. было уже ясно, что защитников придется брать измором. Он привел с собой большую команду мастеров и рабочих и приступил к строительству деревянной бастиды у деревушки Ардевон на берегу к юго-востоку от горы. Бастида, построенная за счет сборов с окрестных деревень и готовая к заселению уже через два месяца, представлял собой внушительное сооружение, защищенное рвом с укрепленными воротами и подъемным мостом и рассчитанное на 240 человек с лошадьми. В середине ноября 1424 г. Бурде разместил здесь свой штаб.
Главная задача Бурде заключалась в том, чтобы блокировать гору с моря. За четыре года до этого англичане заняли Томбелен — мрачную гранитную скалу, возвышающуюся из приливных вод чуть более чем в миле к северу от Мон-Сен-Мишель, на которой стоял заброшенный замок начала XIII века. Бурде захватил Томбелен и превратил его в базу для небольшой эскадры кораблей, нанятых в Руане и Арфлёре в надежде контролировать море вокруг горы. Но англичанам так и не удалось замкнуть кольцо блокады. Дофин отправил одного из своих личных секретарей для организации снабжения осажденного гарнизона. В Сен-Мало была организована база снабжения. Жители города энергично откликнулись. Они грузили продовольствие, воду и снаряжение на вооруженные корабли, которые регулярно отправлялись к горе. Часто происходили стычки с английскими кораблями из Томбелена, но поток припасов никогда не прерывался надолго[192].
Английское вторжение в Мэн началось на второй неделе сентября 1424 г., вскоре после того, как Бурде осадил Мон-Сен-Мишель. На протяжении многих веков Мэн был пограничным регионом, и это отразилось на его ландшафте. На гранитных холмах и в густо заросших лесом долинах северного нагорья тянулась череда старинных замков X, XI и XII веков постройки (Карта IV). Далее к югу, за линией холмов, местность понижалась в сторону плодородной равнины Ле-Ман и широкой долины реки Сарта. Когда в конце 1417 года Генрих V захватил соседнее герцогство Алансонское, англичане заняли большую часть северного нагорья и несколько важных замков на равнине. Но в последующие годы они постепенно отступил или были изгнаны из этих форпостов, и к 1424 году в их руках оставалась только мощная пограничная крепость Френе-ле-Виконт в верхней долине Сарта. Три крупных опорных пункта на северном нагорье — Майен, Силле-ле-Гийом и Бомон-ле-Виконт — служили базами крупных дофинистских компаний.
После битвы при Вернёе Мэн оказался в тяжелом положении. Сражение нанесло большой урон дворянству Мэна и привело к сокращению его гарнизонов. Графство оказалось без согласованного военного руководства. Герцог Анжуйский, Людовик III, был безнадежным абсентеистом. Баронство Лаваль, крупнейшее владение графства, находилось в руках вдовы, а малолетний наследник жил при дворе Иоанна V Бретонского. Герцог Алансонский, владевший землями в Мэне, в настоящее время томился в английской крепости Ле-Кротуа. Способный лейтенант Дофина на западе Жан д'Аркур, граф д'Омаль, был убит при Вернёе и не был заменен. Его роль неофициально взял на себя его старый враг Жан де ла Э, барон де Кулонс, возглавлявший французскую кавалерию при Вернёе и бежавший с поля боя, когда понял, что поражение неизбежно. Недавно он занял крепость Майен на северо-западе графства. Однако де ла Э никогда не пользовался авторитетом и репутацией своего предшественника[193].
Хотя командование номинально было разделено между несколькими английскими капитанами, реальным лидером армии вторжения был сэр Джон Фастольф. У Фастольфа не было артиллерии и он рассчитывал на внезапность и быстроту для достижения своих целей. В конце сентября 1424 г. он вторгся в графство по долине реки Сарта, имея с собой более 800 человек. Через день-два армия прибыла к Бомон-ле-Виконт (современный Бомон-сюр-Сарт), городу, обнесенному стеной и принадлежавшему герцогу Алансонскому. Оборонительные сооружения города насчитывали три столетия, а замок, возвышавшийся на скале над ним, был еще старше. Фастольфу потребовалось более двух недель, чтобы преодолеть сопротивление гарнизона, половину которого он взял в заложник в качестве гарантии выкупа. Падение Бомона вызвало цепную реакцию, остальные замки сдавались один за другим, оказывая лишь номинальное сопротивление. Дорога на Ле-Ман, столицу графства, была открыта и армия Фастольфа начала подступать к городу. Вскоре англичане заняли и отремонтировали заброшенный замок Монфор-ле-Ротру (современный Монфор-ле-Женуа), стоявший над римским мостом через реку Юина, всего в десяти милях от города. Теперь они контролировали обе реки, протекающие под стенами Ле-Мана, и могли блокировать город со всех сторон[194].
Глава IV.
Жаклин Баварская, 1424–1428 гг.
16 октября 1424 г. Хамфри, герцог Глостер, вместе с Жаклин Баварской высадились в Кале с передовым отрядом армии для запланированного вторжения в Эно. Штаб-квартира супружеской пары располагалась в обнесенном стеной городе Гине на южной границе анклава Кале. В Англии основную часть армии Глостера по-прежнему собирал его друг и главный лейтенант, граф-маршал, Джон Моубрей. В течение следующего месяца отряды Моубрея поэтапно переправились через Ла-Манш, доведя общую численность армии до более чем 4.000 человек. Не ясно, как Хамфри смог набрать и оплатить такое большое войско. Он не был богатым человеком и не получал никакой поддержки из государственных доходов Англии. Скорее всего, он пользовался некоторой финансовой поддержкой друзей и клиентов из числа знати. Но, судя по всему, герцог финансировал это предприятие в основном за счет общественного призыва. Хамфри всегда стремился заручиться поддержкой купечества, и его обращение было адресовано главным образом горожанам. "Наше предприятие, — говорил он им, — направлено на благо всех добрых людей, и особенно купцов этого королевства". И они ответили значительными субсидиями и займами. Так Совет Лондона выделил ему 500 марок[195].
Известие о высадке Глостера в Кале было воспринято в Париже с предсказуемой яростью. Настроения в Париже были отражены в письме, адресованном Глостеру опорой ланкастерского режима — Парижским Университетом. Что, спрашивали они, могло заставить его пойти на столь грубое
