Танец с саблями - Никита Филатов

Если без сумки с вещами, которая, судя по всему, испепелилась на атомы в самом очаге возгорания, вполне можно было обойтись, то паспорт в чужой стране мог бы очень даже пригодиться. Ну, а деньги – они вообще штука полезная!

Следовало, однако, поспешить. Вопли сирен уже резали уши, к тому же того и гляди ещё раньше полиции и врачей появится какой-нибудь сердобольный скандинав.

Паспорт… Пересилив новый приступ тошноты, Виноградов добрался до того места, где по его рассчетам смерть застала старшего из бандитов. Впрочем, лучше бы он этого не делал – то, что осталось от недавнего противника вообще не подлежало идентификации. Очевидно, «полицейский» на свою беду оказался прямо на пути основного потока пламени.

Вообще, майору иногда казалось, что его персональный ангел-хранитель отличается нравом отнюдь не кротким, и предпочитает без промедления воздавать обидчикам по заслугам и полной мерой… Сколько раз бывало, что люди, собиравшиеся причинить Виноградову зло или уже успевшие сделать что-нибудь пакостное, неминуемо и довольно быстро за это расплачивались!

Давным-давно, ещё во время первой блокады Нарашена армянским ополчением, раненый прапорщик позавидовал Владимиру Александровичу:

– Господь таких любит… Видать, есть у Него в отношении тебя какие-то планы на будущее!

Тогда не крещеный ещё старший лейтенант Виноградов только отшутился – не слишком весело, да и не очень прилично… Потом, однако, он не раз мысленно возвращался к тому солнечному, прочерченному пулеметными трассами утру в горах, на берегу пограничной реки Аракс.

Божий промысел угадать невозможно. Но хотелось верить, что ничего кощунственного в словах потрепанного временем и людьми служаки не было. Хотелось верить!

Тем более, что ведь недаром и в Писании сказано: «Мне отмщение – и Аз воздам…»

К искренней досаде Владимира Александровича, вместе с покойником огонь без сомнения уничтожил и документ, удостоверявший личность Виноградова.

Впрочем, долгое уныние было бы сейчас непозволительной роскошью. Перемахнув через каменное ограждение, майор вломился в густой придорожный кустарник как раз в тот момент, когда желтовато-красный полумрак затухающего пламени сменился истеричными сполохами многочисленных спецсигналов.

Полицейские автомобили и микроавтобусы «скорой помощи» прибывали к месту трагедии со всех сторон – ревя и стеная. В обрушившуюся на ночную трассу разноголосицу то и дело вплетались басовые гудки и пыхтение пожарных машин, а где-то на ближних подступах нахально проталкивались через все преграды фургоны сьемочных бригад неизбежного и вездесущего телевидения.

Следовало поторопиться… Тем более, что в небе уже стрекотал и кружил пульсирующий мертвенно-голубыми огнями патрульный вертолет.

Виноградов протиснулся через переплетение стволов и веток:

– Мать его… так!

Проволочная сетка. Надежное средство, предохраняющее заблудившихся коров и мелких лесных зверюшек от столкновения с несущимися на бешеной скорости по автостраде машин…

Конечно, полтора метра – не высота. Но после взрывной волны тело повиновалось командам далеко не так радостно, как обычно. Поэтому преодолеть препятствие удалось только со второй попытки. Хорошо, что позор Виноградова не видели ребята с «Динамо»!

Дальше было значительно легче.

Он даже не стал воровать ни один из велосипедов, доверчиво оставленных на виду местными жителями – во-первых, потому что не очень любил брать без спросу чужое, а во-вторых из-за сомнений в том, что выдержит ушибленная спина и что подрагивающие от напряжения ноги смогут достойно справиться с вращением педалей.

… К утру он все-таки оказался в Столице – усталый, злой, и к тому же успевший проголодаться.

Одеждой Владимир Александрович не выделялся, в этой стране общественное положение и материальный достаток граждан труднее всего определить по тому, что на них надето. Во всяком случае, на неискушенный взгляд россиянина, привыкшего к двубортным костюмам отечественных бизнесменов, к обязательным золотым «хомутам» на бандитских шеях и кожано-джинсовой униформе широких масс трудящихся.

Тут основными критериями являлись – где ты живешь и на какой машине ездишь. Поэтому, чтобы полюбоваться с уверенностью на действительно богатых людей, достаточно просто перейти из многоэтажного района муниципальной застройки в квартал утопающих среди зелени кирпичных коттеджей.

По мере же приближения к центру города, социальная однородность публики на улицах размывалась. Здесь, наряду с респектабельными госслужащими, можно было встретить и торопящихся с ночного приработка домой молодых иммигрантов, и студентов, бредущих на лекции в Университет, и священников, и заспанных проституток… Все местные жители, вне зависимости от социальной и профессиональной принадлежности, выглядели по-северному неброско, но очень практично и аккуратно.

Увы! Отросшая за последнее время колючая щетина придавала облику Виноградова оттенок разгильдяйства и даже некоторой неблагонадежности. А уж этого-то хотелось меньше всего… Самое главное сейчас было – не поддаться, устоять перед уютным соблазном бесчисленных бульварных скамеечек. Ведь именно на таких вот бесцельных бродяг, выбившихся из общего ритма просыпающегося города, в первую очередь и обращает внимание полиция любой страны.

Ау-у, господин Генерал! Где-е вы?

Известно только, что где-то в Столице – покойный Вадик сказал, что старик с таким нетерпением ждет их прибытия, что даже специально для встречи с Виноградовым в кои-то веки выбрался прямо сюда, за границу.

Город, однако, большой… И одних приличных отелей в нем, не считая домашних пансионов и сдаваемых в аренду квартир столько, что обойти их под силу только всему поднятому по тревоге личному составу местного уголовного розыска. А на случайную встречу рассчитывать нечего – скорее, напорешься на вежливые вопросы бдительного полицейского патруля или дубинку гостиничной «секьюрити».

Конечно, имелся вариант. С тех пор, как изобрели медународную телефонную связь…

Но прежде надо было раздобыть хоть немного денег – голодный обморок в планы Владимира Александровича не входил, к тому же и таксофонная карточка чего-то стоила.

Отшагав по центру города около получаса, Виноградов с удивлением понял, что ноги сами несут его в сторону главной набережной. Туда, где располагались морские пассажирские терминалы.

Столица, на чистеньких мостовых которой наслаждался сейчас прелестями прохладного летнего утра Владимир Александрович, по праву считается жемчужиной северной Балтики. Мягкий климат, фиорды, далекие сопки и вечная дымка над шпилями и башенками ещё несколько веков назад навсегда сформировали неповторимо-очаровательный облик города.

Расположенная в окружении вечно враждующих между собой соседей, маленькая страна на окраине Европы воевать не любила и не хотела, поэтому поросшие мхом береговые укрепления Столицы давным-давно не оглашал грохот чужих пушек – и даже варварские бомбардировки Второй Мировой практически не коснулись её соборов, дворцов и площадей.

Виноградову приходилось несколько раз бывать здесь – и по делам, и с семьей. И непременно забредал он на великолепную, просторную набережную, красивейшую на континенте – к которой чуть ли не ежечасно швартовались круизные и линейные теплоходы.

Это было великолепное, неспособное утомить зрелище! Величественные, многопалубные паромы, белоснежные туристические суда под флагами всей планеты, ярко раскрашенные катера-»пароходики» экскурсионных фирм… Кажущаяся суета в гавани подчинялась своим, непонятным сухопутному зрителю правилам и законам.

Таким же, непонятным и даже неизвестным постороннему правилам подчинялась и береговая, криминальная жизнь пассажирского порта.

… Оказавшийся в далеком городе скучающий миллионер запросто может позвонить в местное отделение «Ротари-клуба». Там его с удовольствием примут… То же и со студентом-бродягой, добравшимся автостопом до чужих краев и рассчитывающим на ночлег в «общаге» первого же попавшегося на пути университета – на улице, всяко, не оставят! А кого искать в подобной ситуации одинокому офицеру российской спецслужбы?

Не в местную же контрразведку идти, елки-палки!

Могут понять неправильно…

У построенного к давно минувшей Олимпиаде причала швартовался похожий чем-то одновременно и на холодильник, и на утюг пятипалубный теплоход «Профессор Теплухин», гордость одной из бывших союзных республик. По какому-то недоразумению малоопытные, но жадные национальные кадры не успели ещё ни утопить его, ни продать за бесценок, вот лайнер и возил теперь туда-сюда по Балтике и Черному морю шоп-туристов и «челноков» из ближнего зарубежья.

– О, Сурен! Джа-ан…

Вопреки расхожему убеждению, в памяти редко остается первая учительница. Вполне можно забыть за хлопотной чередой событий и лиц даже ту женщину, с которой потерял невинность… Но оперативника, который тебя завербовал, будешь и помимо воли помнить всю оставшуюся жизнь.