Колеса ужаса - Свен Хассель

Все восемь рот Двадцать седьмого полка дают залп по русским танкам. На таком расстоянии даже наши 75-миллиметровые пушки сокрушительны для Т-34.

Мы неистово несемся вперед, из-под гусениц разлетаются земля и грязь. Снаряд за снарядом летит в цель. Вскоре вся местность окутывается черным, тошнотворным дымом от подбитых танков противника.

Экипажи пытаются спастись, их косят из пулеметов и огнеметов. Некоторые попадают под громадные гусеницы.

Около десяти танков пускаются наутек, но наши 105-миллиметровые орудия крушат их.

Рота поддержки пытается отвести от них наш огонь, но они сбились в кучу, словно убежавшие из хлева свиньи.

Мы преследуем их, пока они не оказываются в лощине, в безнадежной ловушке. И, сидя в своих замечательных укрытиях, расстреливаем их, будто на стрельбище.

После минуты неистовой стрельбы поступает сигнал «Прекратить огонь».

Бой окончен, восемьдесят пять Т-34 стоят выгоревшими остовами. Все произошло в течение недолгого получаса.

— Господи, — смеется Старик. — Это происходит лучше, чем в самых необузданных фантазиях Геббельса. О чем только думали русские, стоя там, как мишень? Не хотел бы я оказаться на месте их командира. Он наверняка лишится головы.

Опьяненный успехом полк катит вперед почти беспечно. Под Норинском мы внезапно обнаруживаем целый кавалерийский полк, и после недолгого, но ожесточенного боя ему приходит конец. Обезумевшие от страха лошади без всадников носятся среди танков. Охваченные жаждой убивать, мы наводим на них пулеметы и расстреливаем одну за другой. Лошадь за лошадью падает, они кричат, как дети. Одну переезжает на полной скорости «пантера», из-под гусениц в обе стороны брызжут ошметки внутренностей и кровь.

Речка завалена трупами. Пытавшихся спастись солдат скосили пулеметные очереди.

До того как последний танк покидает деревню, каждый дом, каждый сарай охватывает ревущее пламя, по равнине растекается жуткий запах горелой плоти.

Второй взвод отправляют на разведку. Мы катим на четырех своих танках мимо Веледников в сторону Уборта.

Когда мы поднимаемся по крутому склону, третий танк опрокидывается. Двое гибнут, Петерс смертельно ранен. У него раздавлены обе ноги. Он стонет, когда мы укладываем его в мотоциклетную коляску, чтобы везти на эвакуационный пункт. Пытаемся остановить кровь, перетягивая бедра ремнями, но она хлещет и хлещет.

Старик качает головой.

— Это безнадежно. Кровь нам не остановить.

Петерс через силу улыбается Малышу.

— Теперь можешь успокоиться, здоровенный кабан. Моя линия жизни была намного длиннее твоей. Так что это не всегда оправдывается.

— Ты выживешь, старина. Не падай духом. Получишь превосходные кожаные ноги с серебряными петлями. Деревянных теперь не делают. — Малыш ободряюще улыбается стонущему Петерсу, который уже пожелтел, это знак близкой смерти. — С такими ногами можно хорошо повеселиться. У нас в падерборнском городке был такой парень. Он вонзал нож себе в бедра, девицы вопили от страха и падали в обморок. Мы прозвали его «бедрорезатель». С такими ногами гораздо веселее. Я бы хотел оказаться на его месте.

Малыш сует горсть сигарет с наркотиками в нагрудный карман Петерса.

Старик дает мотоциклисту сигнал ехать и пожимает Петерсу руку.

— Передай от меня привет Германии и готовься к революции.

Петерс умер три часа спустя на каменных ступенях сельской школы. Его похоронили в огороде. Мы отметили это место каской, но кто-то играл ею в футбол, поэтому мы не смогли даже поставить креста на его могиле, когда вернулись.

Разведгруппа продолжала свое дело без одного танка.

Мы ехали по изрытой оврагами местности. Путь был очень трудным.

Наконец мы снова выехали на большую равнину. И увидели пятьдесят—шестьдесят едущих на запад Т-34.

Сообщив о них в полк, мы получили приказ держать их под наблюдением и продолжать разведку.

Танкисты противника вскоре заметили нас и выказали неприятное любопытство.

Порта высунулся до пояса из башни и помахал русским, те помахали в ответ, приняв нас за своих: Потом повернули и продолжали свой тряский путь.

Малыш вскрикнул:

— Пресвятая Дева! Видите, что надвигается?

Мы посмотрели. От Оловска двигалось подразделение противника, еще более крупное, чем первое. Кроме Т-34 там были КВ-1 и КВ-2.

Порта спросил Старика:

— Как думаешь, не смотаться ли отсюда?

— Нет, я останусь здесь, пока не получу приказа возвращаться.

— Тоже мне кандидат на Железный крест! — выкрикнул Порта, побагровев от ярости. — Погоди, скоро русские начнут бить по нам из 152-миллиметровок. Это образумит тебя.

— 152-миллиметровок? — переспросил Старик и уставился в бинокль на танки противника.

— Да, да, недоумок! — бушевал Порта. — Не видишь, что это за машины? КВ-1 и КВ-2, мой цветочек! Нас зашвырнет взрывами на крышу рейхсканцелярии в Берлине. А потом всех повесят за то, что напугали Гитлера до полусмерти.

Старик ненадолго задумался.

— Ладно, едем.

— Отлично, — улыбнулся Порта и развернул танк. — Будь у вас разум, вы бы пристегнули ремни, как говорят летчики. Это будет незабываемая поездка.

Танк рванулся вперед на полной скорости. Старик ударился головой о стенку башни.

— Осторожнее, сумасшедший шут! — крикнул он Порте, утирая кровь со лба.

— Йозеф Порта, милостью Божией обер-ефрейтор, водит танк таким образом, каким, почтительно заявляю, его нужно вести, есть на то твое разрешение или нет. Если не нравится ехать, слезай.

Заработало радио. Легионер ответил:

— Золотой Дождь слушает. Прием.

Из полка передали:

— Говорит Цветник. Золотому Дождю возвращаться. Прием.

— Золотой Дождь понял. Каким маршрутом? Прием.

— Хинка и Лёве ведут бой с превосходящими силами противника. Большие потери. Семнадцать наших танков уничтожено. Исходный пункт Золотого Дождя недоступен. Конец связи.

Радио умолкло.

Это означало, что полк ведет тяжелый бой с большими танковыми силами противника и несет значительные потери. Мы, разведгруппа, должны были попытаться вернуться к своим, но как — непонятно. Путь был перекрыт русскими. И пользоваться радио было запрещено.

Три больших танка громыхали по холмистой местности, высоко вздымая фонтаны грязи. Пронеслись через село, где не оставалось в живых ни людей, ни животных. Кое-где горели дома, на дороге лежало несколько трупов мирных жителей.

Порта попытался обогнуть их, но танк проехал по одному. Нам показалось, что мы это ощутили.

Выехав из села, мы увидели несколько грузовиков, двигавшихся на север. Когда мы въехали в один из оврагов, нас встретили сильным пулеметным огнем. В ответ заработали наши пулеметы, и противник быстро прекратил стрельбу.

Оказалось, в овраге укрывались раненые русские. Разоружая их, мы обнаружили раненную в грудь женщину с погонами лейтенанта. Нам сказали, что она командовала танком, который подбили под Веледниками.

Оставив русских, мы поехали дальше на запад. У небольшой рощицы нас обнаружила группа Т-34 и пустилась следом. В наш задний танк угодило несколько снарядов, и он запылал, как факел. Из пяти членов экипажа не спасся никто. Мы видели, как командир высунулся из башни, потом упал в кроваво-красное пламя.

Затем подбили танк Штеге. Из него выскочили четверо. Мы развернулись, чтобы прикрыть их, и они взобрались на нашу машину. У одного ефрейтора застряла нога между траками, и когда мы тронулись, его раздавило. По степи разнесся пронзительный крик. Штеге заткнул уши и страдальчески скривился.

Не успели мы далеко отъехать, как перед нами появились пять русских танков и открыли огонь. Мы подбили один, он загорелся. Остальные четверо яростно повернули башни для новой атаки.

Старик приказал вылезти. Тяжело дыша, мы побежали по зеленой траве, представляя собой в черных мундирах прекрасные мишени. Никакого укрытия вокруг не было. У нас оставалась единственная возможность спастись: притвориться мертвыми.

Один за другим мы попадали и лежали совершенно недвижно, но с колотящимся сердцем.

Танки остановились в ста метрах от нас. Мы не смели взглянуть на них. Лежали как убитые.

Прошло несколько минут. Нам они показались мучительной вечностью. Один мотор заработал. Раздался громкий выхлоп. Танк очень медленно проехал мимо нас в трех-четырех метрах. За ним второй, третий. И наконец четвертый, так близко, что мы боялись, он нас раздавит. Мы могли бы, вытянув руку, коснуться гусениц.

Едва он проехал, Порта подскочил и укрылся за ним. Мы, охваченные страхом, продолжали лежать.

Порта помахал нам рукой, но мы были словно в параличе. Над нашими головами просвистел снаряд и взорвался в нескольких метрах от нас.

Русский танк тут же развернулся, чтобы ответить на огонь противника. Его вели несшиеся к нам несколько «пантер».