Пыль Снов - Стивен Эриксон

Если думать рационально, разве не ему подобает ощущать время компактным, невесомо — легким? Откуда же душевная мука? Утомление? Лихорадочное чувство, будто он ползет как улитка, желание проникать в тело, в другое, и так по кругу? Когда он впервые пробудился среди них, ощутил себя благословленным. Ныне же чувствует себя взятым в плен.

Сооружение вонзалось в безжалостно — голубое небо. Серое и черное, покрытое вырезанной чешуей, опоясанное паутиной трещин и пятнами ржи. Башня, создание невообразимого мастерства. Вначале она казалась обломками, нависшим над головами гнилым зубом, потерявшим форму после столетий небрежения. Близкое расстояние изменило перспективу. Но даже сейчас… на обширной равнине подножия не видно ни одного следа поселений, ни старых борозд от плуга, ни дорог, ни тропинок.

Они уже могут различить природу монумента. Может быть, в тысячу саженей высотой — он стоит одиноко, с пустыми очами, дракон из камня, балансирующий на задних лапах и завитках хвоста. Одна из передних лап вонзила когти в грунт; вторая лапа поднята и чуть отведена, словно тварь сметает с пути врага. Даже задние лапы расположены несимметрично, они напряжены, мышцы сжаты…

Ни один настоящий дракон не мог бы поспорить с этим величиной; однако, когда они подошли ближе — подавленные размерами, онемевшие — увидели массу мелких достоверных деталей. Отсвет завитков на каждой чешуйке, чуть припорошенных пылью; черные складки кожи у когтей, когтей толщиной в два человеческих роста, отполированных, хотя и покрывшихся сколами и выбоинами. Они видят складки на шкуре, издали казавшиеся трещинами, видят напряженные и обвисшие мускулы, жилы кровеносных сосудов в арках сложенных крыльев. Зернистая дымка скрывает сооружение на уровне груди, словно там повисло кольцо пыли.

— Нет, — шепнут Таксилиан, — кольцо движется… вращается по кругу, по кругу… видите?

— Волшебство, — сказала странно равнодушным тоном Вздох.

— Словно миллион лун, окруживших мертвое солнце, — заметил Раутос. — Бесчисленные безжизненные миры, каждый не больше песчинки — говоришь, Вздох, их держит волшебство? Уверена?

— Что же еще? — пренебрежительно бросила та. — Только это от тебя и слышим. Теории. Насчет того и сего. Как будто объяснения что-то значат. Что тебе в знании, жирный олух?

— Оно гасит пожар в душе, ведьма.

— Огонь — причина жизни.

— Если он не сжигает тебя.

— Ох, хватит вам, — застонала Асана.

Вздох рывком повернулась к ней: — Я хочу тебя утопить. Мне даже воды не потребуется. Воспользуюсь песком. Буду держать под песком, ощущать каждый рывок, каждое содрогание…

— Это не просто статуя, — заявил Таксилиан.

— Кто-то обстругал гору, — буркнул Наппет. — Бессмыслица. Дурацкая, бесполезная. Мы шли целые дни — ради этого? Глупо. Я хочу запинать тебя до крови, Таксилиан. Ты зря потратил мое время.

— Потратил твое время? Ну, Наппет, чем другим ты намерен был заняться?

— Нам нужна вода. А теперь что, мы намерены умереть тут, пялясь на глыбу камня? — Наппет поднял покрытый шрамами кулак. — Если я тебя убью, сможем напиться крови. Это нас хоть на время поддержит.

— А я убью тебя, — сказал Раутос. — Ты будешь умирать в мучительной боли.

— Что ты знаешь об этом? Мы поджарим тебя, выпьем растекшийся жир.

— Это не просто статуя, — повторил Таксилиан.

Последний, который говорил очень редко, удивил всех, раскрыв рот: — Ты прав. Он был живым когда-то, этот дракон.

Шеб фыркнул: — Спаси нас Странник, ты же идиот. Эта штука была всего лишь горой.

— Это не была гора, — настаивал Последний, хмуря лоб. — Здесь нет гор и никогда не было. Все видят. Нет, он был живым.

— Думаю, он прав, — согласился Таксилиан, — но не так, как ты понял, Шеб. Это построили и потом в нем жили. — Он простер руки. — Это город. И я намерен найти путь внутрь.

Духу, нависавшему над ними, качавшемуся туда и сюда, нетерпеливому и испуганному, встревоженному и возбужденному, хотелось закричать от радости. Будь у него голос, он так и сделал бы.

— Город? — Шеб долго смотрел на Таксилиана, потом сплюнул. — Но покинутый, верно? Мертвый, верно?

— Я бы сказал именно так, — ответил Таксилиан. — Давно мертвый.

— Значит, — Шеб облизнулся, — там может быть … добыча. Забытые сокровища… в конце концов, кто еще сюда приходил? Пустоши обещают лишь смерть. Все это знают. Наверное, мы первые люди, увидевшие…

— Кроме обитателей, — пробормотал Раутос. — Таксилиан, ты видишь путь внутрь?

— Нет, пока нет. Но мы что-нибудь найдем, уверен.

Вздох выскочила и преградила всем дорогу: — Это место проклято. Не чуете? Оно не принадлежит людям — людям вроде меня и вас. Мы не принадлежим ему. Слушайте же! Войдя внутрь, мы никогда не выйдем!

Асана заскулила и попятилась. — Мне он тоже не нравится. Надо поскорее уйти, как она сказала.

— Не можем! — рявкнул Шеб. — Нам нужна вода! Как, вы думали, мог выжить здесь такой большой город? Он стоит на источнике воды…

— Которая высохла и вот почему они ушли!

— Высохла, да, быть может. Для десяти тысяч жаждущих душ. Не для семи. И кто знает, как долго… вы не понимаете: если не найдем здесь воду, погибнем.

Дух был немало озадачен такими словами. Они нашли источник всего два дня назад. У всех есть бурдюки, и в каждом плещется… Только вот он не помнит, где они нашли бурдюки. Может, всегда несли? А что насчет широких шляп, защищающих их от яркого горячего солнца? Посохов? Оплетенного веревками ящика писца, что есть у Таксилиана? Складня Раутоса, на котором вычерчена карта? В плаще Вздох есть зашитые карманы, и в каждом Плитка. У Наппета вместо пояса плетеный ремень — костолом. У Шеба — россыпь кинжалов. Асана тащит веретено и груду спутанной пряжи, из которой делает изящные кружева. У Последнего есть котелок и тренога для костра, серп и коллекция кухонных ножей… Откуда, принялся гадать, замирая от ужаса, дух, появились все эти вещи?

— Ни еды, ни воды, — говорил Наппет. — Шеб прав. Но, что еще важнее, найдя дверь, мы сможем за нею обороняться.

Слова его повисли в наступившей тишине, медленно поднимаясь, словно мелкая пыль — дух видел слова, теряющие форму, но не смысл, порядок звуков, но не страшное значение. Да, Наппет высказал тайное знание. Слова, вырезанные ужасом на их душах.

Кто-то за ними охотится.

Асана начала рыдать — тихо, захлебываясь слезами.

Руки Шеба сжались в кулаки. Он уставился на нее.

А Наппет повернулся к Последнему и задумчиво разглядывал здоровяка. — Знаю, — сказал он, — ты тупоголовый фермер, Последний, но выглядишь сильным. Сможешь держать меч? Если нам придется поставить кого-то у входа — ты сможешь продержаться?

Мужчина нахмурился, отвечая: — Может, я никогда мечом не пользовался, но никто мимо не пройдет. Клянусь. Мимо меня никто не пройдет.

А Наппет уже держал меч в ножнах, который и вручил Последнему.

Дух задрожал, увидев оружие. Он знал его — и не знал. Необычное, пугающее оружие. Он смотрел, как Последний вынимает клинок из ножен: односторонняя заточка, темное, пятнистое железо, острие утяжелено и немного изогнуто. Бегущая по клинку узкая выемка подобна черному разрезу, кошмарной щели в саму Бездну. Он воняет смертью… всё это оружие — ужасный инструмент разрушения…

Последний взвесил меч в руке. — Я предпочел бы копье, — заявил он.

— Мы не любим копья, — зашипел Наппет. — Не так ли?

— Да, — хором отозвались остальные.

Лоб Последнего наморщился еще сильнее. — Я тоже. Не знаю, почему я… я… захотел копье. Думаю, черт в ухо нашептал. — Он сделал охранительный жест.

Шеб сплюнул, чтобы скрепить защиту.

— Мы не любим копья, — шепнул Раутос. — Они… опасны.

Призрак согласился. Лишенный плоти, он тем не менее дрожит и чувствует холод. Было копье в его прошлом, да? Может… Страшная вещь, стремящаяся ударить в грудь, в легкое, распоровшее мышцы руки. Содрогания ударов, стоны костей… он делает шаг назад, еще шаг… Боги, он не любит копья!

— Идемте, — сказал Таксилиан. — Пора искать путь внутрь.

Путь внутрь есть. Дух знал это. Путь внутрь есть всегда. Вызов в том, чтобы его найти, увидеть и понять, что это путь. Важнейшие двери вечно скрыты, замаскированы, кажутся чем-то совсем иным. Важнейшие двери открываются лишь в одну сторону; едва ты проходишь, они закрываются, подняв тучу пыли, и пыль щекочет затылок. Снова их не открыть.

Такова дверь, которую он ищет, понял дух.

Не поджидает ли она в мертвом городе?

Скоро он узнает. Прежде чем ловец отыщет его — отыщет их всех. «Носитель Копья, убийца. Тот, Кто не отступает, Кто смеется в тишине, Кто не дрогнет… нет, он не закончил играть с нами, со мной, с нами, со мной.

Нужно найти дверь.

Мой путь внутрь».

Они подошли к передней лапе дракона, к когтям, к громадным толстым колоннам из мрамора, глубоко вонзенным в твердую почву. Вокруг основания повсюду видны трещины, провалы, земля кажется зыбкой. Раутос хмыкнул и присел, засунув пальцы в одну из трещин. — Глубоко, — пробурчал он. — Город проседает, а значит, вода внизу действительно высосана.