Собрание сочинений в одном томе - Владимир Высоцкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1974
ПЕСНЯ ПРО ДЖЕЙМСА БОНДА, АГЕНТА 007
Себя от надоевшей славы спрятав,В одном из их Соединенных Штатов,В глуши и в дебрях чуждых нам системЖил-был известный больше, чем Иуда,Живое порожденье Голливуда —Артист, Джеймс Бонд, шпион, агент 07.
Был этот самый парень —Звезда, ни дать ни взять, —Настолько популярен,Что страшно рассказать.
Да шуточное ль дело —Почти что полубог!Известный всем МарчеллоВ сравненье с им – щенок.
Он на своей на загородной виллеСкрывался, чтоб его не подловили,И умирал от скуки и тоски.А то, бывало, встретят у квартиры —Набросятся и рвут на сувенирыПоследние штаны и пинджаки.
Вот так и жил как в клетке,Ну а в кино – потел:Различные разведкиДурачил как хотел.
То ходит в чьей-то шкуре,То в пепельнице спит,А то на абажуреКово-нибудь соблазнит.
И вот артиста этого – Джеймс Бонда —Товарищи из ГосафильмофондаВ совместную картину к нам зовут, —Чтоб граждане его не узнавали,Он к нам решил приехать в одеяле:Мол, все равно на клочья разорвут.
Ну посудите сами:На прóводах в ЮСАВсе хиппи с волосамиПобрили волоса;
С его сорвали свитер,Отгрызли вмиг часыИ растащили плитыСо взлетной полосы.
И вот в Москве нисходит он по трапу,Дает доллáр носильщику на лапуИ прикрывает личность на ходу, —Вдруг ктой-то шасть на «газике» к агентуИ – киноленту вместо документу:Что, мол, свои, мол, хау ду ю ду!
Огромная колоннаСтоит сама в себе, —Но встречает чемпионаПо стендовой стрельбе.
Попал во все, что было,Тот выстрелом с руки, —Ну все с ума сходило,И даже мужики.
Довольный, что его не узнавали,Он одеяло снял в «Национале», —Но, несмотря на личность и акцент,Его там обозвали оборванцем,Который притворялся иностранцемИ заявлял, что, дескать, он – агент.
Швейцар его – за ворот, —Решил открыться он:«07 я!» – «Вам межгород —Так надо взять талон!»
Во рту скопилась пенаИ горькая слюна, —И в позе суперменаОн уселся у окна.
Но вот киношестерки прибежалиИ недоразумение замяли,И разменяли фунты на рубли....Уборщица ворчала: «Вот же пройда!Подумаешь – агентишка какой-то!У нас в девятом – прынц из Сомали!»
1974
* * *
Жили-были нá море —Это значит плавали,Курс держали правильный, слушались руля,Заходили в гавани —Слева ли, справа ли —Два красивых лайнера, судна, корабля:
Белоснежнотелая,Словно лебедь белая,В сказочно-классическом плане, —И другой – он в тропикиПлавал в черном смокинге —Лорд – трансатлантический лайнер.
Ах, если б ему в голову пришло,Что в каждый порт уже давновлюбленноСпешит к нему под черное крылоСтремительная белая мадонна!
Слезы льет горючиеВ ценное горючееИ всегда надеется втайне,Что, быть может, в АфрикуНе уйдет по графикуЭтот недогадливый лайнер.
Ах, если б ему в голову взбрело,Что в каждый порт уже давновлюбленноПрийти к нему под черное крылоОпаздывает белая мадонна!
Кораблям и поздняяНе к лицу коррозия,Не к лицу морщины вдоль белоснежных крыл,И подтеки синиеВозле ватерлинии,И когда на смокинге левый борт подгнил.
Горевал без памятиВ доке, в тихой заводи,Зол и раздосадован крайне,Ржавый и взъерошенный,И командой брошенный,В гордом одиночестве лайнер.
А ей невероятно повезло:Под танго музыкального салонаПришла к нему под черное крыло —И встала рядом белая мадонна!
1974
* * *
Сначала было Слово печали и тоски,Рождалась в муках творчества планета, —Рвались от суши в никуда огромные кускиИ островами становились где-то.
И, странствуя по свету без фрахта и без флагаСквозь миллионолетья, эпохи и века,Менял свой облик остров, отшельник и бродяга,Но сохранял природу и дух материка.
Сначала было Слово, но кончились слова,Уже матросы Землю населяли, —И ринулись они по сходням вверх на острова,Для красоты назвав их кораблями.
Но цепко держит берег – надежней мертвой хватки, —И острова вернутся назад наверняка.На них царят морские – особые порядки,На них хранят законы и честь материка.
Простит ли нас наука за эту параллель,За вольность в толковании теорий, —Но если уж сначала было слово на Земле,То это, безусловно, – слово «море»!
1974
ОЧИ ЧЕРНЫЕ
I. Погоня
Во хмелю слегкаЛесом правил я.Не устал пока, —Пел за здравие.А умел я петьПесни вздорные:«Как любил я вас,Очи черные...»
То плелись, то неслись, то трусили рысцой.И болотную слизь конь швырял мне в лицо.Только я проглочу вместе с грязью слюну,Штофу горло скручу – и опять затяну:
«Очи черные!Как любил я вас...»Но – прикончил яТо, что впрок припас.Головой тряхнул,Чтоб слетела блажь,И вокруг взглянул —И присвистнул аж:
Лес стеной впереди – не пускает стена, —Кони прядут ушами, назад подают.Где просвет, где прогал – не видать ни рожна!Колют иглы меня, до костей достают.
Коренной ты мой.Выручай же, брат!Ты куда, родной, —Почему назад?!Дождь – как яд с ветвей —Недобром пропах.Пристяжной моейВолк нырнул под пах.
Вот же пьяный дурак, вот же нáлил глаза!Ведь погибель пришла, а бежать – не суметь, —Из колоды моей утащили туза,Да такого туза, без которого – смерть!
Я ору волкам:«Побери вас прах!..» —А коней покаПодгоняет страх.Шевелю кнутом —Бью крученыеИ ору притом:«Очи черные!..»
Храп, да топот, да лязг, да лихой перепляс —Бубенцы плясовую играют с дуги.Ах вы кони мои, погублю же я вас, —Выносите, друзья, выносите, враги!
...От погони тойДаже хмель иссяк.Мы на кряж крутой —На одних осях,В хлопьях пены мы —Струи в кряж лились, —Отдышались, отхрипелиДа откашлялись.
Я лошадкам забитым, что не подвели,Поклонился в копыта, до самой земли,Сбросил с воза манатки, повел в поводу...Спаси Бог вас, лошадки, что целым иду!
II. Старый дом
Что за дом притих,Погружен во мрак,На семи лихихПродувных ветрах,Всеми окнамиОбратясь в овраг,А воротами —На проезжий тракт?
Ох, устал я, устал, – а лошадок распряг.Эй, живой кто-нибудь, выходи, помоги!Никого, – только тень промелькнула в сеняхДа стервятник спустился и сузил круги.
В дом заходишь, какВсе равно в кабак,А народишко —Каждый третий – враг.Своротят скулу,Гость непрошеный!Образа в углу —И те перекошены.
И затеялся смутный, чудной разговор,Кто-то песню стонал и гитару терзал,И припадочный малый – придурок и вор —Мне тайком из-под скатерти нож показал.
«Кто ответит мне —Что за дом такой,Почему – во тьме,Как барак чумной?Свет лампад погас,Воздух вылился...Али жить у васРазучилися?
Двери настежь у вас, а душа взаперти.Кто хозяином здесь? – напоил бы вином».А в ответ мне: «Видать, был ты долго в пути —И людей позабыл, – мы всегда так живем!
Трáву кушаем,Век – на щавеле,Скисли душами,Опрыщавели,Да еще виномМного тешились, —Разоряли дом,Дрáлись, вешались».
«Я коней заморил, – от волков ускакал.Укажите мне край, где светло от лампад,Укажите мне место, какое искал, —Где поют, а не стонут, где пол не покат».
«О таких домахНе слыхали мы,Долго жить впотьмахПривыкали мы.Испокону мы —В зле да шепоте,Под иконамиВ черной копоти».
И из смрада, где косо висят образа,Я башку очертя гнал, забросивши кнут,Куда кони несли да глядели глаза,И где люди живут, и – как люди живут.
...Сколько кануло, сколько схлынуло!Жизнь кидала меня – не докинула.Может, спел про вас неумело я,Очи черные, скатерть белая?!
1974
