Самба «Шабаш» - Эрве Жюбер

Лилит проснулась после сиесты, и я зашла навестить ее. Снова мешки под глазами и восковая бледность. Она не потеет, но дыхание у нее свистящее. Мы питаемся только консервами. В полдень у нас овощное меню. Опять придется бороться с ней, чтобы она проглотила жизненно необходимые ей витамины.

Пятнадцать часов

Я думала, что выброшу несносную девчонку за борт. И отправилась погулять, чтобы успокоиться. Я до смерти ненавидела себя, когда вернулась к столу. У Лилит после сеанса воплей начался приступ. Грегуар предложил дать ей к вечеру живую воду Хлодосвинды. Он говорит, что мы доберемся до метеора только через два-три дня. Эрментруда сможет что-нибудь сделать. Клод уже встала с постели. А Густавсоны прячутся где-то в трюмах «Альбатроса». Полагаю, они объявили траур по Ринго. И за смерть ежонка Кармилла заплатит.

Шестнадцать часов

Катастрофа. Лилит отказалась спать днем, а утренний кризис был лишь легкой разминкой по сравнению с тем, что нас ожидало. Она вырвала флакон с живой водой из рук Грегуара и с силой бросила на палубу. Тот разлетелся на тысячи осколков. Мы в отчаянии. Что делать дальше?

После обеда

Она уснула, сломленная усталостью. Мы поели вместе с Ренар на носу «Альбатроса». Лагуна в двух тысячах метров под нами, ревут винты, невероятно чистое небо, звезды. Мы не говорили ни о Баньши, ни о Лилит, ни о Дьяволе, но без сверхъестественного не обошлось. Разве можно себя переделать! Клод поведала несколько историй об океане Чудес.

Это море инкогнито — быть может, мы сейчас летим над ним, — образовалось после падения метеора. Его от Микронезии до Патагонии пересекает дрим стрим — течение одухотворенных снов. Моряки, которые никогда не скупятся на легенды, населили его мифическими существами — морскими змеями, левиафанами, гигантскими кальмарами, головоногими моллюсками-отшельниками, сиренами, мегалодонами, способными разом проглотить быка… По словам Ренар, если мы внезапно потеряем высоту, нам каюк. Кроме того, во льдах, к которым мы летим, томятся плененные души погибших моряков. Веселенькая перспектива.

Грегуар заступил на первую вахту. Ренар встанет на вторую. А я немного посплю перед тем, как начать наблюдение за летучими льдами.

17 апреля, заря

Я увидела, как мои мать и отец идут по палубе. И это не были призраки. Они были здесь. И мне не приснились. Когда я вышла из рубки, родители стояли, опершись об ограждение. Поднялся ветер, и корабль стал раскачиваться. Они тут же исчезли, словно распавшись на туманные волокна на летнем лугу. Я никому не сказала о мираже. Наступает день. Грегуар в бинокль наблюдает за лагуной. Потом знаком подзывает меня.

Девять часов

Мы заметили сома, о котором говорил Ван дер Деккен. Он движется тем же курсом, что и мы. Его черное извивающееся тело не короче «Альбатроса». Даже на таком расстоянии он производит ужасающее впечатление. Сом высунул голову из воды и заревел, глядя на нас. Ренар утверждает, что мы уже над океаном Чудес. И действительно, стихии изменили облик. Облака стали более ватными, тени — четкими, а поверхность воды затянул туман. Меня преследует ощущение дежа-вю. Краем глаза замечаю призрачные формы. Пора спать, чтобы восстановиться после вахты. Лилит наслаждается утренним сном.

Полдень

Сомнений не осталось — мы покинули реальный мир и окунулись в призрачность. На меня напал святой Георгий. Старый враг. Опять пытался прикончить меня. Он прятался в тайниках души, поджидая оказии. Океан Чудес, похоже, наделил его телом.

Меня насторожил запах. Когда я открыла глаза, лошадь занимала добрую половину крохотного пространства каюты. Она не смогла пролезть через дверь. В моих вещах рылся мужчина в латах. Святой Георгий художника Карпаччо. Он шумно дышал и вонял немытым телом.

Лошадь заржала, заметив, что я проснулась. Святой Георгий обернулся. В одной руке он держал мои домашние тапочки из лебединого пуха. Его губы скривились в хищной усмешке, которая преследует меня, он выхватил меч и вскинул его… К счастью, в это мгновение появился Грегуар. Он толкнул дверь, которая ударила лошадь в бок, и оцепенел, увидев рыцаря в латах… Святой Георгий вместе с лошадью растаяли так же, как и мои родители утром. В каюте остались лишь вонь и домашние тапочки у изножия моей койки. Перед происшествием они лежали в ящике комода.

Вторая половина дня

Лилит едва не покинула нас. Густавсоны выбрались из своего убежища. Она спокойно играла с ними на палубе. Я мечтала, разглядывая лубок. И вдруг увидела, как Лилит стала прозрачной. Но полностью не исчезла. Все длилось несколько секунд. Стоило мне выкрикнуть ее имя, как она повернула ко мне голову и тут же стала плотной. У меня пробегает мороз по спине, когда я пишу слово «плотная». Прибежал Грегуар. Схватил ее за руки и стал их рассматривать. Они оставались полупрозрачными.

Вечер

Если мне уготовано сохранить лишь одно счастливое воспоминание об этом ребенке, то оно будет таковым: Лилит сидит на коленях Грегуара, а тот рассказывает ей сказки. Мы же слушаем и созерцаем то, что сказки творят на палубе корабля. В конце концов, океан Чудес по праву заслужил свое название.

Семь гномов, выйдя из лачуги, остановились рядом с нами, чтобы посмотреть, на кого похожа Спящая Красавица. Синяя Борода был ужасен, настоящий палач. Белоснежка драила палубу «Альбатроса» до и после своего воскрешения. Что касается Русалочки, то она перепрыгнула через борт и вернулась во дворец отца. Когда закончилась последняя сказка, все герои покинули нас.

Укладывая Лилит спать, я не могла не подумать об отравленном яблоке. Погладила черные волосы девочки, поцеловала ее, закрыла дверь… А теперь сражаюсь с собой — не хочу забегать в ее спальню каждые пять минут, чтобы удостовериться, что она спит в кроватке, а не в стеклянном саркофаге. К счастью, с ней Густавсоны. Они ощущают ее присутствие в этом мире. При малейшей тревоге они предупредят нас.

Высокие тучи скрывают звезды. Небо испещрено голубыми вспышками. Похоже на танец ведьм. Мы решили усилить наблюдение. Двое бодрствуют на вахте, а третий спит на палубе, чтобы остальные видели его.

18 апреля, два часа ночи

Мы приняли мудрое решение. Меня отправили спать первой. Закончив дежурство, Грегуар разбудил меня, и тут нас позвала Ренар. Слова были лишними — на нас надвигались три Кармиллы Баньши. Каждая держала в руке нож, готовясь бросить его в нас. Густавсоны спали. Им снился кошмар. Баньши собиралась пригвоздить к мачте не Ринго, а нас.