Дверь в преисподнюю - Елизавета Абаринова-Кожухова

— Ну вот и прекрасно, — подытожил Иван Покровский. — То есть, конечно, ничего прекрасного, но, как бы там ни было, давайте, пройдем в дом.

— A как же покойник? — спросила баронесса. — Может быть, я его покараулю?

— A я вам составлю компанию, — предложила Чаликова.

— Это было бы очень любезно с вашей стороны, — кивнул владелец Покровских Ворот. — Я вам принесу горячего чаю и что-нибудь покушать. Идемте, доктор, вам тоже надо согреться.

Оставшись втроем с баронессой и Свинтусовым (если не считать Мешковского и прочих гостей, по-прежнему валявшихся среди могил), Надя поудобнее устроилась на полуразвалившейся каменной скамеечке и спросила:

— Уважаемая госпожа фон Ачкасофф, вы, кажется, самый благоразумный человек из всех, кого я встретила в Покровских Воротах. Скажите мне ради всего святого, что все это значит?!

Баронесса, сидевшая прямо на траве, прислонившись спиной к памятнику, начала повествование:

— Видите ли, Надежда, чтобы понять, что здесь происходит, нужно углубиться в историю на двести лет назад и проследить истоки и генеалогию баронов Покровских. — Похоже, кандидат исторических наук всерьез оседлала своего Буцефала, и в ее речи зажглась неподдельная искра. — Первый барон Покровский, Савва Лукич, появился в здешних краях в самом конце восемнадцатого века, в царствование императора Павла Петровича. Кстати, вон там его склеп, — указала баронесса на приземистое мрачное сооружение неподалеку.

— Довольно странное сочетание, — заметила Чаликова, — Покровский, да еще Савва Лукич — и вдруг барон.

— Да-да, — кивнула госпожа историк. — Барон Дельвиг, барон Корф, барон Врангель, баронесса фон Ачкасофф… Но я докопалась и до этого. Поручик Савва Покровский служил в Гатчинском Его Величества полку, и однажды Павел, увидев его, сказал: «Чего ты на меня уставился, как барон на новые ворота?». «Вероятно, Ваше Величество желали сказать „баран“?» — учтиво переспросил поручик. «Царское слово свято, — заявил император, — отныне будешь бароном». C этими словами Государь пожаловал поручику надел земли в Кислоярском уезде, куда Савва Лукич и отбыл, уйдя в отставку вскоре после кончины Павла Петровича. Здесь он построил эту усадьбу, которую так и назвал — Покровские Ворота. Баран стал символом рода и элементом фамильной геральдики, а выражение «Чего глядишь, как баран на новые ворота?» — девизом баронов Покровских.

— Ну и ну! — удивленно выдохнула Надя. — A что же было дальше?

— Дальше было все как полагается — Савва Лукич женился, вел в Покровских Воротах хозяйство, растил детей, иногда выезжал в Москву и Петербург и скончался в 1865 году, почти девяноста лет от роду. Вот еще любопытный штришок — в архивах сохранились сведения о том, что он был не чужд высоких искусств и даже покровительствовал талантливым поэтам.

— Ну а что же другие представители рода Покровских? — поинтересовалась журналистка. Баронесса вздохнула:

— A вот тут начинаются жуткие вещи. Кажется, Савва Лукич был единственным из баронов Покровских, кто умер своей смертью. Как будто какой-то жестокий рок преследовал эту семью, и первой жертвой стала супруга Саввы Лукича — Наталья Кирилловна, совсем еще молодая женщина и, судя по сохранившемуся портрету, редкая красавица. И вот однажды она исчезла — совершенно бесследно, и никто ее больше никогда не видел. Это случилось, дай бог памяти, в конце двадцатых годов, а в пятидесятые ее призрак появлялся в усадьбе.

— Призрак?! — чуть не подпрыгнула на скамейке Чаликова.

— Ну да, самый обыкновенный призрак, каковые водятся в старых замках и усадьбах, — подтвердила баронесса. — Да вы не волнуйтесь так, Наталья Кирилловна являлась недолго. Один чернокнижник посоветовал Савве Лукичу устроить символические похороны супруги, и это подействовало — призрак больше не являлся. Но с тех пор подобные псевдопохороны стали в Покровских Воротах традицией — то, что вы видели сегодня, как раз является возрожденным обычаем Покровских. Ну а о том, что произошло с дочкой и сыном Саввы Лукича и Натальи Кирилловны, я не хочу и рассказывать. Во всяком случае, не сейчас и не здесь, ночью, среди могил и в обществе мертвеца.

— Ну пожалуйста, дорогая баронесса, расскажите хоть что-нибудь, пускай не самое страшное, — стала упрашивать Чаликова. Чисто журналистская любознательность не оставляла ее и в самых экстремальных условиях.

— Ну ладно, — согласилась госпожа историк. — Вот, например, сейчас мы с вами сидим на могиле барона Николая Дмитриевича Покровского, внука Саввы Лукича. Между нами говоря, далеко не лучший представитель славного рода, и за все свои нехорошие дела он заслужил прозвище Свинтус. Еще известно, что он был большой охотник до деревенских девок и назначал им свидания ночью на болотах. И вот однажды ночью…

Баронесса прервала рассказ, так как к ним по кладбищу, осторожно переступая через участников похорон Кассировой, включая саму Софью, шел Иван Покровский. Он держал чайник, маленькую бутылочку коньяка и полиэтиленовый мешок с закуской.

— Вот, принес вам для сугрева, — сказал Покровский, выставив все эти скромные яства на могильную плиту. — Может быть, я вас подменю пока?

— Нет-нет, — решительно завозражали дамы, а баронесса добавила:

— Ваше Сиятельство, если покушались действительно на вас, то вам здесь находиться опасно.

— Ну, как знаете, — и Покровский отправился назад в усадьбу.

— Так что же однажды ночью? — нетерпеливо напомнила Надя, разливая коньяк по пластмассовым стаканчикам.

— Да, так вот однажды ночью. — Баронесса неспешно выпила, закусила бутербродом с сыром. — Однажды ночью Николай Дмитрич явился на свидание, это было на краю болота, вблизи кладбища, и когда уста возлюбленных соединились в жарком лобзании, с болота выбежал огромный кабан и растерзал барона, но, что самое удивительное, девушку даже не тронул.

— И когда это случилось? — поинтересовалась Надя, разливая чай по тем же стаканчикам.

— Сейчас вспомню. Ну да, в 1899 году, в ночь с 12 на 13 октября.

— Очень интересно, — пробормотала Чаликова. — A сейчас у нас 1999 год, октябрь… и тоже ночь с двенадцатого на тринадцатое! Это что, просто совпадение?

— Я не верю в совпадения! — побледнев, ответила баронесса. — Это судьба! Год, месяц, число, барон Свинтус и Ник Свинтусов, и почти в том же самом месте…

— И как вы это объясняете?

— Здесь может быть только одно объяснение. Наверняка у Свинтуса были внебрачные дети, может быть, даже от той самой девицы. И вполне возможно, что они могли носить фамилию Свинтусовых. Значит, можно с немалой долей вероятности предполагать, что наш Ник Свинтусов — потомок Николая Покровского, и что он стал жертвой родового проклятия!