Катарсис - Евгений Анатольевич Аверин

На следующий день мы распрощались. Питер встретил нас легким морозцем. Сразу проехали к своему дому, где нас тут же взяли в оборот горничная с садовником, которые держали хозяйство в полной готовности.

Разместились. И я занялся делами. Первым делом стал визит к главному деловому партнеру. Веретенников Михаил Ильич дает отчет:

— Резиновые фабрики, что дополнительно строились, пущены в ход. Заказы на водолазное снаряжение в комплектах поступают больше из Европы. Японцы прислали на два. Им — то зачем?

— Ну, не нужно так сразу об японцах, — улыбаюсь я, — у каждой нации свой срок. Раз прислали, значит, интересуются. Думаю, скопируют.

— У нас резина наилучшая! Еще во Франции наладились делать неплохую, но все же нашу лучше берут.

— И все скафандры? — шучу я.

— Последнее время большой спрос на мелкие изделия и на шланги для воды, перчатки, галоши, плащи. Да вы и сами знаете.

— Но конкурентов много?

— Не без того.

— А что лекарственные дела?

— Зря вы ангидрид отдали. Теперь пытаются немцы свой сулицин сделать, но пока все выпускают по нашим привилегиям. В Англии, Франции, Австрии фабрики. В Объединенные штаты я послал специалистов консультировать. Героин только в Англии делают. И то только для себя. К нам сырье везут. Все, что мы производим, продаем во все концы света. И не хватает. Потому, как марка! Вот тут точно мы лучшие.

Потом мы дотошно смотрели финансы. Определились с вложениями.

— Сейчас деньги нужны на флот, — хлопаю я ладонью по столу так, что дребезжат чашки, — и не просто баржи до Астрахани, а пароходы до Ирана, свои суда на Черном море и здесь, на Балтике.

— Так Иран далеко?

— По Волге ближе, чем Китай.

— При чем тут он?

— В Персии выращивают мак и делают опий. Для начала.

Много чего нужного делают в Персии. Я успел прочитать сводки с юга. За лето отобрана и отправлена на поселение пробная партия в две тысячи человек. Большую часть определили в помощники на промыслы, казачьи линии и купеческие команды. Их всего две по причине отсутствия кораблей. Но регулярные рейсы оправдывают себя полностью.

В Иране очень нужны ткани, металл, веревки, сахар и патока. Зато обратно везут превосходнейшие фрукты, свежие и сушеные, изюм, свинец, красители. И дешевую пшеницу. Оказывается, ее выращивают почти по всей Персии.

И рыба. Любимых наших осетров, белугу, сомов, севрюгу персы не ловят и не едят. Они шииты. Им безчешуйчатую рыбу есть религия не позволяет. Так что все южное побережье Каспия представляет простор для деятельности.

Я отобедал с Веретенниковым и направился в водолазную школу. Федина команда заканчивает основное обучение. Федя тоже подключился. Ему нужно отвлечение. Вида не показывает, но я чувствую, что не все гладко в его мыслях.

Живем с Аленой в нашем уютном домике на окраине. Читаю почту, донесения и записки. Пришло письмо от Петрова.

«Дорогой брат! Как был бы я рад воочию тебя обнять и расцеловать. До того соскучал по вам. Очень меня беспокоит судьба наших чернокожих казаков. Арина вся извелась думами про родственника. Прошу, как сможешь быстро, ответь. Думаю, с нашим Федей нелегко, но он непростой человек. Ты таких любишь.

У нас все преотлично. Дела с рудниками улеглись. Серебра добывается много. Я переговорил с Диего и убедил искать новые поприща для своей бурной энергии, а старые оставить, как есть, без лишних скандалов. Под мое поручительство, что компаньоны дела поведут без обману, он согласился. Только не думал я, что он займется политикой. Его казаки поддержали консерваторов генерала Прието против либералов и громят их теперь по всей стране. Война у нас то тут, то там.

Безвластие и война никак, впрочем, на делах не сказываются. Прииски охраняются. Сотники, что присматривают здесь, со мной уважительны и вежливы. Наша компания набрала обороты и поставляет героин по всему континенту. Кокаин тоже идет, но не так хорошо.

Не надумал ли ты послать ко мне староверов? Присланные химики прекрасно устроились. Живут совершенно господами к полному удовольствию своих жен, которые все снова непраздные. Поют во дворе под пальмами песни, пьют чай из самовара, который приносит индейская прислуга. И очень жалеют, что не видят их родные и земляки».

Я задумался. А почему нет? Направить вместе с Федей надежных людей в подчинение Петрову. Беглых и староверов полно. Дорого только. Но зато наши там обоснуются. Надо идеей заняться.

Нам предписано дождаться приема Императора. Так что переделав основные дела я хожу гулять с Аленой, посещаем рестораны или заходим в гости. А в свободное время анализирую выписки из донесений.

С юга пишут об обстановке в Астраханской губернии. Не очень сладко там. Холодные ветра, промозгло. Переселенцы с голоду не помрут, но и жира не нагуляют. Картофель дает два урожая в год. Невиданно для наших болот. Успели один собрать. Вдоль Волги выращивают рис, но он популярностью не пользуется. Зато овощи в открытом грунте прекрасно получаются.

Отдельное донесение про двигатель. С моими чертежами разобрались, доработали и в секретной мастерской построили маленькую модель на нефти. И она работает. Только нефти мало. Это же прекрасно! А нефть добудем.

Вот еще интересная записка, уже касается самого Ирана. Установлен контакт с русским батальоном иранской гвардии. Оказывается, довольно много беглецов из армии бежали в Персию. Были и пленные. А вахмистр Самсон Яковлевич Макинцев взялся их организовать на службе шаха. И так у него отлично получилось, в сравнении с персидской армией, что вошел в полное удовольствие и доверие правителя. Получил чин майора, женился, построил церковь. Под его крылом оказались даже несколько младших офицеров из пленных. И набралось уже около шестисот человек, устроенных на русский манер. Связь секретная с ними, потому как правительство очень настойчиво добивается выдачи всей русской партии на Родину. Сам Паскевич лично руководит операцией. А некто Александр Сергеевич Грибоедов из дипломатов уже очень близок к договоренности с шахом по этому вопросу.

Я откинулся на спинку стула. В памяти выплыли строчки школьного доклада про Грибоедова. Так его же убьют скоро! В конце января тридцать восемь человек посольства будут разорваны толпой. Там не одни дипломаты, а большая часть обслуги. Конвой из шестнадцати казаков дорого отдал свои жизни, порешив восемьдесят человек из толпы. Но великого писателя не вернуть. И времени нет. Хватаю перо и бумагу. Пишу срочное отношение. Единственная сила, доступная для разговора там, этот Самсон-хан. Тысячнику, что