Из собрания детективов «Радуги». Том 2 - Вилли Корсари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот и прекрасно, — в сердцах сказала Анна Карла. — Тогда пусть комиссар сам решит, можно ли на основании известных нам фактов утверждать, что Гарроне говорил «Баастн» и был знатоком сыров.
6— Кали орекси[4], — дружно воскликнули супруги Ботта, подойдя сзади к Лелло и синьорине Фольято, которые уписывали за обе щеки: он — свежую мушмулу, а она — домашний пирог.
— Эвкаристо[5], — тут же отозвалась Фольято, которая два года назад была в Греции.
Лелло грустно улыбнулся и промолчал.
— Чем обязаны счастью видеть вас здесь? — поинтересовалась синьорина Фольято, обнажив в улыбке золотой зуб.
Обычно в обеденный перерыв Ботта уходили домой, где старуха теша потчевала их деревенскими яствами.
— Дела, — ответил Ботта, пытаясь перехватить взгляд официанта Данте, который стоял на противоположной стороне зала. — Дел невпроворот. Сегодня должны быть в бюро ровно в два, ну а вечером, если хватит сил…
Он снял пиджак, повесил его на спинку стула и тяжело уселся на свое место. Его жена села рядом с ним.
— А у вас как дела? — спросила она.
— Спасибо, плохо, — невесело улыбнулась Фольято. — Небезызвестный вам Ринальди раньше времени взял отпуск, Колантуони и Кьоди перешли на содержание к страховой кассе, ну а Мараццини назло всем решила…
— Ради бога, нельзя ли поговорить о чем-нибудь другом, хотя бы за обедом? — прервал ее Ботта. — Упоминание о коллегах отбивает у меня аппетит. Разумеется, к присутствующим это не относится.
Его жена засмеялась.
— Собственно, мы говорили о блондинке, — сказала Фольято. — Ривьера выдвинул свою гипотезу и…
— Блондинка? Какая блондинка? — крикнул Ботта, вынув изо рта соломинку и тыча ею в синьорину Фольято. — Немедленно дайте ее адрес!
Синьора Ботта снова засмеялась.
— Напрасно ты так загорелся. Это блондинка, которую якобы видели на виа Мадзини, — сказала Фольято. — Ривьера утверждает, что она не только не связана с преступлением, но и вообще никогда не существовала.
— О, но это старая история! Надо быть в курсе последних событий, дорогие мои, самых последних.
— При чем тут последние события?! — воскликнул Лелло. — Ведь преступника так и не нашли.
— И не найдут. А потому поставим на этом деле крест.
— Да, но если побудительной причиной была не…
— Нет, я тоже слежу за уголовной хроникой, ибо преступность — знамение нашего времени. Но тех, кто читает уголовную хронику и получает при этом удовольствие, я осуждаю, уж простите.
Ботта снова сунул в рот соломинку и стал торопливо ее жевать.
Фольято взглянула на Лелло и решила, что его защищать невыгодно, лучше поддержать Ботту.
— Меня все эти преступления не слишком интересуют, — сказала она. — Но поскольку Ривьера…
— Прости, — прервал ее Лелло. — Если не ошибаюсь, ты, Ботта, первый заговорил о Гарроне. Головы нам заморочил своими «подумать только, представляете, какое совпадение, ведь я его знал, играл с ним в детстве в прятки!».
— Позволь, Ривьера, уточнить, — холодно сказал Ботта, — я никогда не отказывался от ответственности, какой бы тяжкой она ни была. А посему вношу следующую поправку: вышеназванный Ботта открыл вчера утром газету и увидел на фотографии знакомое лицо…
— И чье же?
— Гарроне! Мне его однажды представил Триберти, я тебе уже говорил.
— Вот именно! Вот именно!
— Я не понимать. Я быть глупый бедный негр, — сказал Ботта.
Его жена опять засмеялась.
— Просто, по мнению Ривьеры, — осторожно пояснила Фольято, — Гарроне занимался…
— Меня интересует одно: когда и как Триберти познакомился с архитектором Гарроне? — сказал Лелло.
— Да Триберти знаком с десятками архитекторов! — воскликнул Ботта. — Они липнут к нему точно мухи. Сам понимаешь, такой торт привлекает к себе жадные взгляды сотен людей. Ну как бы это попроще объяснить…
— Так я то же самое говорю. И не только архитекторов. Кажется, для выполнения таких работ не обязательно быть архитектором, — сказал Лелло.
— Конечно. Достаточно иметь диплом землемера. И потом, там трутся скульпторы, декораторы и всякие…
— Стоп! — сказал Лелло, подняв палец. — Тебя не затруднит повторить последнюю фразу?
Ботта закрыл глаза и с трагической миной провел рукой по лбу.
— Послушай, Ривьера, я устал, — еле слышно проговорил он. — У меня голова гудит, и если тебя…
— Но ты сказал одно слово.
— Землемер, — не утерпела Фольято. — Землемер!
— Какой землемер?
— Баукьеро, тот, кто нашел труп, был землемером! — торжествующе воскликнул Лелло.
— Ну и что? — удивился Ботта.
Лелло принялся очищать последний плод мушмулы.
— Значит, ты и не пытаешься понять. Ну хорошо, не будем больше об этом говорить, инцидент исчерпан, — пробурчал он. — Данте, счет, пожалуйста.
Ботта молниеносно обернулся к официанту, который, словно чайка, летал между столиками.
— Данте, старый мучитель! — рявкнул он.
— Иду, сию минуту иду! — с отчаянной улыбкой крикнул Данте. И поспешил к другим клиентам.
— Ну не будь же ребенком, Ривьера, рассказывай, — со вздохом промолвил Ботта.
Лелло, не отрывая глаз от тарелки, выплюнул косточку.
— Изложи нам свою теорию, а мы послушаем.
— Убили архитектора, — начал Лелло, — и кто же первым обнаружил труп? Землемер. По моему скромному мнению, это тоже довольно странное совпадение, не правда ли?
— Возможно.
— Но мало того, Гарроне, насколько нам известно, был одним из архитекторов, которому пришлось искать работу в конторе Триберти! А кто же были его самые жестокие конкуренты? Землемеры! Особенно те, у кого не было своей мастерской, безработные, пенсионеры…
— Как и Баукьеро! — добавила Фольято, снова принявшая сторону Лелло.
Ботта задумчиво посмотрел на обоих.
— Гм. Значит, это и было мотивом преступления?
— Конечно! — воскликнула Фольято. — И Лелло его нашел.
— Осторожнее с выводами, детка. Агент Ривьера нашел один из возможных мотивов преступления. По мне, так это типичное преступление на почве секса. Во всяком случае, секс тут сыграл немаловажную роль…
— Но кто первым заговорил о преступлении на сексуальной почве? — чуть не задохнулся от гнева Лелло. — Сам подумай: полиция разыскивает проститутку.
— А возможно, и не проститутку, — возразил Ботта.
— Ну неважно — блондинку, внешний вид которой свидетель описал с завидной точностью. Но кто этот свидетель? Баукьеро. То есть человек, который мог, во-первых, сам совершить преступление, во-вторых, имел требующий, правда, проверки, но вполне реальный мотив, в-третьих, вполне естественно, попытался навести полицию на ложный след, подбросив ей версию об убийстве по случайным либо сексуальным мотивам. А ты сам знаешь, что такие преступления остаются обычно нераскрытыми и дело сдают в архив. Ботта хлопнул Лелло по плечу.
— Мак-Ривьера, вы неплохо поработали. Федеральное бюро расследований гордится вами.
Фольято снова обнажила в радостной улыбке золотой зуб.
— Вот только здесь, в муниципальном управлении, Баукьеро никто не видел, — неумолимо продолжал Ботта.
Тут Лелло не выдержал:
— Откуда ты знаешь? Не станет же он ходить по всем бюро и представляться: «Разрешите познакомиться, Баукьеро!»
Синьора Ботта в четвертый раз засмеялась, но смех ее сразу оборвался. Наступила тишина. Лелло и Ботта старались не смотреть друг на друга.
— В сущности, чтобы выяснить, кто прав, нужно лишь спросить у Триберти, — тактично вмешалась синьорина Фольято.
— Это я и собирался сделать, — сухо сказал Лелло.
— Когда ты вытащишь паука из укрытия, покажи его нам, договорились?… А, наконец-то! Что ты нам сегодня предложишь, Данте Алигьери?! — воскликнул Ботта.
Официант положил перед Лелло счет и протянул Ботте меню, в котором вот уже три года подряд перечислялись мелким неразборчивым шрифтом одни и те же блюда.
7— Словом, теперь, когда вы знаете все, комиссар, скажите, кто из нас прав.
— Думаю, что вы, синьора. Из известных вам фактов невозможно с точностью установить, говорил ли Гарроне «Баастн» и был ли он знатоком вин и сыров.
После обильной еды он чувствовал блаженную истому, и сейчас, сидя в большущем кресле («Комиссар, признайтесь, на террасе можно умереть от жары, пересядьте в это кресло!»), он сам удивился нелепости своего галантного ответа.
Что он только мелет?! Что делает в этом доме с двумя чужими людьми? Что с ним случилось?
— Спасибо! Спасибо! — заверещала Анна Карла. — Вы ангел, я вам обязана жизнью. Знаете, что я придумала. Отныне всякий раз, когда Массимо начнет понапрасну меня обвинять, мы придем к вам, и вы нас рассудите. Да, вы будете нашим беспристрастным судьей, согласны?