Слёзы Шороша - Братья Бри

– Здесь рождаются дети?! – почему-то удивившись своему предположению, спросил Тронорт.

– Здесь рождаются воины. За четыре года симпатичные головастики вырастают во взрослых мужчин, предназначение которых – быть воинами. Очень скоро мы создадим армию, которой не смогут противостоять даже лесовики.

По верхней террасе, не приспособленной для жилищ, ходили воины, вооружённые арбалетами и луками. Любое живое существо (птица, зверь или человек), проникшее через вату тумана, становилось их мишенью.

На дне котловины, неподалёку от больших котлов, под которыми горел огонь, несколько ореховоголовых мужчин и женщин свежевали убитых животных и разделывали их туши. Среди туш Тронорт разглядел человеческое тело. Его ждала та же участь, что и тушу оленя, – стать пищей этих страшных существ, похожих на людей. Чуть дальше в стойлах отдыхали лошади. Ещё дальше, за чертой жилищ, в стене котловины, на нижнем её ярусе, два огромных жерла изрыгали огонь.

– Что за огнедышащие пасти там внизу? – снова спросил Тронорт, указывая на них рукой.

– Это плавильные печи. В них кипит железо. Рядом – кузнечный цех. Сейчас он молчит, чтобы не мешать сну воинов.

Горхун приблизился к цилиндрической каменной башне, которая возвышалась над котловиной, пронзая собой нижнюю кромку тумана. Верхушки её не было видно.

– Полетаем вокруг башни, Шуш. Покажем её Повелителю Тронорту.

Горхун немного накренился и, угождая хозяину, сделал первый круг, круто спускаясь вниз, за ним второй, на этот раз плавно поднимаясь, потом ещё и ещё, поднимаясь и поднимаясь.

Внизу была входная дверь в башню и два оконца, в которых горел свет. У входа стоял ореховоголовый воин с секирой. Выше, до уровня верхнего яруса котловины, ничего, кроме голого камня, ни единого оконца, ни единой бойницы. И только под естественным навесом, образованным пеленой тумана, корпус башни окружала площадка с перилами. Из башни на площадку выходили три двери с оконцами, расположенные по периметру на одинаковом расстоянии друг от друга. За оконцами был свет.

«Что там за этими дверьми?» – задался немым вопросом Тронорт, но ничего не приходило ему в голову.

– Всё увидишь своими глазами, – будто прочитав его мысли, сказал Зусуз и подал команду горхуну: – Поднимаемся, Шуш!

Они окунулись в холодную непроглядную пену: ночь превратила серую мглу… в чёрную мглу.

– Поскорей бы, – прошептали губы Тронорта.

– Ты не любишь туман? – спросил Зусуз.

– Я не люблю неизвестность.

…Они вылетели из тумана в ночь, в настоящую, открытую взору и душе, ночь, свод которой переливался тускло-синими волнами, копившими свет, чтобы отдать его следующему дню. Верхняя часть башни, окружённая точно такой же площадкой, как подтуманная (с тремя дверьми и светящимися оконцами), словно плыла в мглистом море, затерянная и готовая жить мечтой, которой бы жил её обитатель. Горхун облетал площадку.

– Какую комнату выберешь для себя, Тронорт: одну из трёх, что накрывает мгла, или одну из трёх, что парят под небесами?

Неожиданный вопрос Зусуза привёл его гостя в замешательство: он не был готов к этой простой и одновременно хитрой задачке. Тронорт задумался, потом сказал:

– Могу ли я сначала спросить об этом тебя, Зусуз: какую комнату занимаешь ты?

Зусуз рассмеялся.

– Мы с тобой на равных – я отвечу. Моё жилище там, откуда я вижу жилища моих воинов. Моё жилище – в Выпитом Озере, под общей с ними кровлей, какой бы мрачной и сырой она ни казалась. Я переберусь в комнату, плывущую по небу, тогда, когда земли, окружающие Выпитое Озеро, будут принадлежать мне. Я переберусь туда, чтобы любоваться моими землями, а не только ничьей вечностью.

Теперь Тронорт знал, что он ответит Зусузу.

– Я выберу одну из комнат под небом, чем выкажу живую веру в осуществление твоей цели. И пусть скорее наступит то время, когда ни одна вражеская стрела и ни один ферлинг неприятеля не нарушат покоя вечности вокруг нас.

– Садись, Шуш! – словно порыв ветра пронеслись слова горбуна мимо Тронорта.

Горхун спустился на площадку. Зусуз, а за ним Тронорт сошли на неё.

– Отдыхай, Шуш.

Шуш, сделав несколько взмахов крыльями, поднялся на самую верхушку башни, прикрытую навесом, который держался на нескольких вертикальных опорах.

– Его комната ещё выше? – с усмешкой спросил Тронорт.

– Да, там его гнездо. Там он отдыхает и несёт дозор. Он слушает лестницу, которая находится внутри башни, и камнем упадёт на любого, кто без моего разрешения ступит на неё. Знай: подниматься и спускаться по ней могу только я, служанка Сафа (в её распоряжении комната и кухня внизу, ты видел два её окна) и отныне – ты.

– А если Шуша нет дома? – спросил Тронорт: страх, вселяемый в него теми, кто за четыре года превращался из «симпатичных головастиков» в кровожадных уродов, которыми кишела котловина, не позволил ему остаться с этим вопросом наедине.

– Кто проследит за лестницей, если я отпущу Шуша поохотиться? Моя палка всегда со мной. Слишком много ступеней ведут сюда, чтобы я не успел внять её предупреждению. Так что ты можешь отдыхать спокойно. Путешествовать же будем вместе, – усмехнулся Зусуз. – Этого требует от нас Повелитель Трозузорт.

Опекаемый Зусузом Тронорт осмотрел все три комнаты на верхнем уровне. Они ничем не отличались друг от друга, разве что смотрели каждая в свою сторону. В каждой был стол, два стула, кровать и шкафчик, составленный из нескольких полок с общей дверцей.

– Я остановлюсь… – начал Тронорт и тут же поправился, – поселюсь в этой.

Зусуз пристально посмотрел на него.

– Если я не ошибаюсь, это окно смотрит в сторону Дорлифа, – продолжал Тронорт, поясняя свой выбор. – Много лет назад это местечко пленило мою душу. К тому же на площади Дорлифа установлены часы, которые придумал я. И когда я буду смотреть в это окно, я буду представлять, как соединятся место, время и избранник, и это будет услаждать моё сердце и мой разум.

– Еду принесёт Сафа, – перебил его Зусуз (в тоне его слышалось раздражение). – Надо дёрнуть за эту верёвку, и Сафа поднимется. Вот ключ от твоей комнаты, второго такого нет. Он открывает обе двери: и на внешнюю площадку, и на внутреннюю, к лестнице.

Зусуз сделал шаг к двери и обернулся.

– Не спрашивай подушек: в моём доме их нет. Если не сможешь без них видеть вещие сны, Шуш убьёт молодого ферлинга и Сафа ощиплет его для твоей подушки. Покойной ночи, Повелитель Тронорт.

– Покойной ночи, Зусуз.

– Твои уста, в отличие от твоих ушей, не любят слово «Повелитель».

– Это правда, Повелитель Зусуз. Но мы же с тобой на равных.

От усталости Тронорт, не раздеваясь, повалился на кровать. Через какое-то время в голове его промелькнуло, что он забыл запереть дверь на ключ. Он неохотно, тяжело поднялся, взял ключ со стола и подошёл к двери. На глаза ему попалась верёвка для вызова служанки, и он передумал. «Вызову Сафу: надо бы умыться и поесть чего-нибудь. Что она приготовила сегодня для Зусуза? Мясо в меня не полезет. Спрошу вина. Наверное, погреба под башней полны вин… Надо жить. Я пришёл сюда жить». Тронорт подёргал за верёвку, сел на стул и стал ждать… Он услышал шаги… Ему показалось, что он знает эту скорую поступь. В дверь постучали.

– Не заперто, – сказал Тронорт.

От изумления и растерянности он вскочил со стула и отшатнулся: в комнату вошёл Тимоти.

– Здравствуй, Феликс, – глаза его сияли: он был рад снова видеть друга.

– Как ты сюда?.. Как ты здесь оказался? Кто тебя пропустил?

– Дверь была открыта, и я прошёл.

– Хорошо-хорошо. Хорошо, что ты здесь. Ведь я обещал тебе показать когда-нибудь страну, где не предают детства, мою страну. Вот и наступил этот миг. И я сделаю это прямо сейчас. Как хорошо, что ты нашёл меня. Мы с тобой полетим на Шуше, и я покажу тебе моё любимое местечко – Дорлиф. Я покажу тебе мои часы. Мы приземлимся прямо на площади.

– Подожди, Феликс, – перебил его Тимоти и как-то странно, подозрительно посмотрел на него, будто что-то вспомнил. – Ты же… мёртв. Ты… отрубил себе голову. Ты помнишь? Я хоронил тебя, ты помнишь?

– Нет! Нет! Это был не я! Нет, Тимоти!.. Мо… Мо, верь мне! Ты веришь мне? Это был другой человек… бродяга. Ему незачем было жить. Ты веришь мне, Мо?

Сначала Тимоти ничего не отвечал – просто смотрел на Феликса. Потом ответил:

– Я верю тебе, Ли. Я вижу, что это ты.

– Так летим же!

– Нет, я не могу.

– Почему? – лицо Феликса покривило. – Почему? Ты… предашь детство? Предашь самого себя? И меня? Ты предашь меня?

– Нет, Феликс! Нет, что ты! Я благодарен тебе за всё и всё помню. Но я не могу остаться здесь. Ты знаешь, меня ждут Кэтлин и Дженни… Кэтлин и моя маленькая Дженни, самые дорогие мне люди.