Йода: Свидание с тьмой - Шон Стюарт

Падаваны уставились друг на друга. Воздух пещеры, до сих пор неподвижный, вдруг зашевелился и подул во все стороны, как безумный ветер. Земля под ногами задрожала.

— Ой-ой, — прошептала Лазутчик.

— Не останавливайтесь! — крикнул Фиделис. — Мы уже почти у цели!

Проворно ступая в темноте, он пробежал еще через одну галерею, неся Лазутчика так высоко, что из-за быстрого бега дроида ее ноги не всегда касались земли.

Шорох, гул, оглушительный грохот.

— Одно из озер поползло! — сказал Фиделис. Лазутчик все еще терялась в догадках, что он имел в виду, когда сверху на них обрушилась стена воды. Должно быть, в дне одного из больших подводных водоемов образовалась трещина, и тихий предсказуемый водоем внезапно превратился в бушующий водопад. От удара водяной лавины Лазутчик так сильно стукнулась головой о железный бок Фиделиса, что у нее зазвенело в ушах.

— Хозяин! — закричал дроид.

В мелькании отблесков меча Уи Лазутчик увидела, как водяной поток сшиб его с ног и понес обратно по туннелю. Раздался еще один колоссальный взрыв, и свод пещеры, из которой они только что выбежали, рухнул.

Фиделис отшвырнул Лазутчика и бросился в проход, превратившийся во временное русло реки. Течение несло Уи к только что возникшему водопаду, который с ревом обрушивался в бездонную пропасть. Из ледяной воды вынырнуло лицо падавана; он протянул руку и ухватился за выступ скалы, пытаясь удержаться под напором реки, которая увлекала его навстречу смерти.

Игнорируя шок от соприкосновения с ледяной водой, забыв о звоне в голове, Лазутчик призвала всю свою энергию и влила свою волю в волю Уи, прижимая его ладонь к скале.

Спустя несколько секунд опасность миновала. Водоем опустел, течение ослабло, а Фиделис добрался до своего хозяина. Дроид подхватил Уи и понес. Сердце Лазутчика запело от невероятного облегчения.

— Спасибо, — пропыхтел Уи.

— За что? — удивилась девочка.

— Я почувствовал, как ты меня подхватила. Камень был слишком скользким, я пытался уцепиться, но пальцы соскальзывали. Потом ты меня подхватила, и я смог удержаться. — Он улыбнулся, тяжело дыша. Лицо у него было мокрое и все в синяках. — В общем, спасибо, что спасла мне жизнь. Хотя я и напыщенный самовлюбленный позёр.

— Но ведь ты мой самовлюбленный позёр, — проворчала Лазутчик. Она вспыхнула от удовольствия. — Джедаи всегда выручают друг друга.

Почва снова содрогнулась, и где-то пугающе близко обрушились еще несколько тонн скальной породы.

— Идемте! — позвал Фиделис.

Он увлек их дальше по галерее: они прошли мимо одной боковой пещеры, второй и свернули в третью. Дальше была трещина — такая узкая, что Лазутчику пришлось идти, повернувшись боком. И вдруг под ногами они увидели плиты. Они прошли по темному коридору, похожему на пустой канализационный коллектор, и спустя несколько мгновений показалась дверь.

Фиделис распахнул ее.

— Скорее!

Вспыхнул яркий свет, ослепивший привыкшие к темноте глаза падаванов. Дроид втолкнул их внутрь и закрыл дверь.

Проморгавшись, Уи увидел, что они очутились не в пыльной тюремной камере, а в обставленной со всеми удобствами комнате: на стенах висели гобелены, в резном камине потрескивал огонь. На полу лежал красивый ковер с красно-белой каймой, на нем был выткан какой-то лесной пейзаж.

Это была комната из его сна.

Это была комната из его сна, но только в ней присутствовали еще шестеро дроидов-убийц, державших оружие наизготовку, а за спинами дроидов, у двери, через которую вошли падаваны, стояла Асажж Вентресс.

— Господин Малро, — лениво проговорила она. — Добро пожаловать домой.

Глава 11

Насколько помнили джедаи, большую часть своего времени в Храме Йода проводил с самыми маленькими. Играл с двух- и трехлетними малышами в прятки-догонялки, в уклонялки, в перетягивание Силой. Вел первые уроки, гуляя с ними в саду, где он рассказывал детям о тайной жизни растений, о неудержимом росте побегов, о том, как принаряжаются цветы; ребятишки собирались вокруг него, чтобы понаблюдать, как плетет паутину паук-крестовик и как пчела неуклюже летает среди цветов.

Когда начинались первые занятия по боевой подготовке — с бросками, кувырками и играми, развивающими мышцы ног, — их тоже вел Йода. Прежде всего, потому, что он был одного роста с детьми. Кажется, впервые Дуку почувствовал, что такое поединок, когда играл с учителем в игру под названием "толкни перышко". Смысл игры заключался в том, чтобы научиться улавливать самые слабые, самые незаметные изменения в давлении и равновесии противника — и защищаться, не противопоставляя силе противника еще большую силу, а используя его энергию против него же самого.

По мере того, как ученики все больше осваивались с игрой — а Дуку был лучшим учеником в своем потоке — игра все больше напоминала спарринг; победу одерживал тот, кто первым вынуждал соперника потерять равновесие. Став старше, они все чаще начинали игру в боевой стойке, положив пальцы на предплечья друг друга. Первый толчок Дуку мог быть легким и быстрым или же наоборот, медленным и сильным; энергия прикладывалась снизу вверх, или обрушивалась сверху, или это мог быть внезапный удар прямо в грудь. В девять лет он выиграл турнир для учеников до двенадцати, используя хитрую тактику: начиная с мягких толчков, словно прощупывая противника в детском варианте игры, он вдруг наносил удар в болевую точку под локтем и тут же атаковал, воспользовавшись шоком и болью противника.

Но, как Дуку ни старался, он ни разу не сумел победить мастера Йоду. Какой бы трюк он ни использовал — толчок Силой сзади, шлепок по глазам — учитель неизменно предчувствовал удар и уворачивался, как слепень от сердитых ладоней. Каждый раз, когда Дуку решал, что поймал старого джедая в ловушку, и делал решающий толчок — Йода уходил из-под удара, и дальше Дуку казалось, будто он бежит вниз по лестнице и на его пути вдруг испарились две ступеньки. Он проваливался, привычно размахивая руками и теряя равновесие. Падал.

Что самое обидное, Йода часто проигрывал в "толкни перышко". Он пихал какого-нибудь ученика — девочку или мальчика, не обладавшего и половиной таланта Дуку; тот неуклюже уворачивался, и учитель комично валился ему под ноги, строя горестные гримасы, в то время как ребенок восторженно визжал и хихикал. Дуку был уверен, что Йода проигрывал им специально. Вселял в них уверенность. Но он никогда не проигрывал Дуку, не поддался ни разу. Это было несправедливо — ужасно несправедливо; и в следующие шесть месяцев Дуку атаковал с возрастающей яростью, желая победить во что бы то ни стало. Но при этом его собственное равновесие становилось все более хрупким и уязвимым, так что, когда он проигрывал — а проигрывал он всегда, всегда, всегда! — он делал это все более и более зрелищно. Специально, напоказ проигрывал нелепо и болезненно. Пускай все видят, как несправедлив к нему Йода.

Дуку было двенадцать, когда они сыграли в эту игру в последний раз. Где-то раз в неделю Йода приходил на уроки рукопашного боя. Всю весну они спарринговали, и Дуку прошел через длинную серию унизительных поражений; и он все больше гордился этими фиаско, презирая сам себя и в то же время находя в своих неудачах какое-то горькое удовлетворение. Теперь он был вдвое выше учителя, но Йода так и не дал ему победить, ни одного раза. Однако и не признавался, в том, что делает; а Дуку, естественно, не собирался доставлять ему удовольствие своими слезами или жалобами.

Когда они совершали ритуальный поклон друг другу, Дуку решил, что на этот раз он проиграет особенно зрелищно — настолько явно, чтобы все увидели, что происходит. Он решил упасть так, чтобы сломать руку.

Они выпрямились. Дуку встал в боевую стойку, успокоив свой разум и приготовившись к ожидавшей его боли.

— Победил я, — сказал Йода.

— Что?! — воскликнул Дуку. — Мы еще даже не начали!

— Если один из бойцов равновесие потерял, победил его противник, — спокойно ответил Йода. — Победил я.

…И снова, как всегда — внезапный толчок; падение; и Дуку понял, что Йода прав. В то время как руки Дуку сделались гибкими и чуткими, его гордость оставалась жесткой и неподатливой, и именно туда Йода бил, не позволяя ему выигрывать. В конце концов злость и унижение так истерзали Дуку, что он вышел на поединок с намерением проиграть.

Откровение было таким грандиозным, что он едва не закричал. Он заморгал, потрясенный гениальностью урока: учитель указал ему на слабое место, которое сам он никогда бы не нашел, сколько бы ни побеждал других учеников.

— С-спасибо, — пробормотал Дуку, испытывая гнев и унижение пополам со смиренной благодарностью. И лицо старого джедая прорезала улыбка. Смеясь, он схватил Дуку за руку, прижал к себе и обнял.