Зеркальный лабиринт - Наталья Калинина

– Мне очень жаль, друг… Хотя идея замаскировать чип под прыщ – гениальна! Но ты сам знаешь – в организации предателей не прощают, – вздохнул Рауль. – Вино в твоем бокале отравлено. У тебя осталось пятнадцать минут.

– Козлы! Хоть бы полчаса дали! Я же с Нурией не успею попрощаться! Не говоря уж о том, чтобы попросить у твоей сестрицы прощения за то, что всем рассказал о ее розовых трусах!

– А не нужно было вставлять бедному Манэлю в прыщ чип! – заорал вдруг Рауль так, что Давид отпрянул и заморгал уже от натурального испуга.

И друзья, переглянувшись, одновременно разразились таким громким хохотом, что я подскочила на месте и чуть не выронила из рук бокал. Они смеялись так заразительно, что сопротивляться смеху оказалось невозможно. Мы хохотали, не в силах остановиться, до слез, до стонов. И когда, казалось, начинали успокаиваться, кто-нибудь из нас с трудом произносил «чип», «спецагент» или «прыщ», и все опять покатывались со смеху – совсем не волнуясь, что можем разбудить других обитателей дома. Со смехом и слезами, им вызванными, постепенно отступило все пережитое прошлой ночью – все плохое.

Давид первым прекратил смеяться и, смахнув быстрым движением с глаз слезы, будто сменил одну маску на другую, совершенно серьезным тоном спросил, обращаясь к Раулю:

– Как ты думаешь, твоя сестрица и правда запала на Чави?

И этот вопрос послужил той стеной, о которую мы расшиблись. И вновь вернулись в реальный мир, где случаются проблемы и непредвиденные обстоятельства.

– Не знаю, Давид, – после некоторой заминки ответил Рауль. Придвинув к себе отставленную бутылку с торчавшим из нее штопором, попросил меня придержать ее. И после некоторых усилий вытащил пробку.

– Смотри, Давид, одной левой… – пошутил он, глядя на друга с улыбкой.

– Во-первых, не одной левой, тебе помогала Анна. А во-вторых, пробку уже и я почти вытащил, – не сдался тот. – Но вообще, зараза, крепко сидела. Винцо – фабричное, и пробочка плотненько была пригнана. Не тревожили ее. Не знаю, каково вино на вкус, но вряд ли в него что-то добавили, сомневаюсь. Плесни-ка мне на пробу.

Рауль аккуратно налил в бокал немного вина и протянул Давиду.

– Знаешь, я разговаривал сегодня с Лаурой… О той ночи, когда я отсутствовал.

– И? – спросил Давид.

– Она сказала, что вы нашли ее с Анной на…

– Дьявол! – громко выругался, перебив его, Давид и отшвырнул бокал, из которого успел сделать глоток. Бокал, упав на каменный пол, разлетелся брызгами. Мы растерянно замолчали, а Давид, бросившись к раковине, торопливо открыл кран и прополоскал рот.

– Ты чего мне налил?!

– То, что было в бутылке… А что, вино такое плохое? – обеспокоился Рауль и, взяв бутылку, понюхал горлышко.

– Это не вино было!

– А что же?

– Кровь! Ты меня напоил кровью!

Всего мгновение Рауль оторопело глядел на друга, а потом «с пониманием» улыбнулся и весело сказал:

– Не бойся, Давид, вампиром с одного глотка не станешь!

– Я не шучу! Сам попробуй, убедись, что я вас не разыгрываю!

– Как в запечатанной бутылке может оказаться кровь, Давид? – скептически хмыкнул Рауль, но все же плеснул немного жидкости сначала в один чистый бокал, потом, по моей просьбе, во второй.

– Это вино, Давид, – сказала я, раньше Рауля сделав глоток. – Самое настоящее вино.

– У меня тоже вино, – поставил перед другом свой бокал Рауль. – Вполне неплохое. Попробуй!

Давид недоверчиво понюхал оба бокала, затем сделал по маленькому глоточку из каждого.

– Ничего не понимаю… У меня галлюцинации? Оренсе, ты у нас медик, скажи, что со мной? – вроде бы и шутливым тоном спросил Давид, однако в его глазах была тревога. – Я и правда глотнул чьей-то крови! А если не крови, то чего-то очень на нее похожего… Соленого. Может, ты оказался прав насчет вина?

– Жаль, твой бокал разбит вдребезги, – словно не слыша его, пробормотал Рауль, разглядывая осколки. – Если бы хоть капелька осталась!

– Все же я не понимаю, как вино в моем бокале превратилось в кровь!

– Таинство причастия, – ляпнула я. – Вино претворяется в кровь…

– Что ты хочешь этим сказать? – насторожился парень.

– Это первая аналогия, пришедшая мне на ум, Давид. Вино в физическом смысле остается вином, но «превращается» в кровь верой.

– То есть считаешь, что я был так уверен в том, что вино тут «порченое», что оно мне и показалось странным на вкус?

– У меня нет других объяснений, Давид.

– Брызги на полу высохли быстро, в осколках ничего не осталось, понять, что ты выпил, теперь невозможно, – сказал, поднимаясь с корточек, Рауль. – Но не думаю, что это была кровь.

– Никто мне не верит, – с досадой махнул рукой парень. – Ладно, я сумасшедший, и что?

– Давид, никто не говорит, что ты сумасшедший. Дом и правда не так прост, как кажется, – сказала я. – Я верю тебе.

– Еще бы ты мне верила, – прошептал Рауль.

– Приберу тут, пока никто не обрезался. Хватит нам и одного раненого, – сказала я, поднимаясь с места, чтобы опять принести совок и веник. Глянув на Рауля, я увидела на его футболке в области груди темное пятнышко.

– Рауль, кажется, ты испачкался вином…

– Где? – спросил он и оттянул футболку, чтобы лучше разглядеть. – Не страшно, потом отстираю.

Он отпустил ткань, и я увидела, что на ней стало больше пятен.

– Погоди-ка… – нахмурившись, я взяла его руку и повернула ладонью вверх. – У тебя на пальцах кровь. Порезался?..

– Вряд ли, я не трогал осколки.

– Может, открылась рана? – обеспокоилась я.

– Вот! – обрадовался Давид, найдя логичное, по его мнению, объяснение произошедшему. – Так ты мне крови в бокал и накапал! А мы тут голову ломаем…

– Бинт сухой, – возразил Рауль, ощупав повязку. – Давид, не чуди. У тебя либо подсознательно отпечаталось, что вино порченое, как предположила Анна, либо у тебя во рту какая-нибудь ранка. Может, десна кровоточит, вот и примешалась кровь к вину. А может, ты что-то такое съел, что изменило твой вкус?

– «Что-то такое съел», – обиженно проворчал Давид. – Я суп съел, который сам же и приготовил!

– По-моему, нам пора спать, – вздохнула я. – Это самый разумный выход.

– Ты права, женщина! – указал на меня пальцем Давид.

Мы вместе прибрали на кухне, поднялись на второй этаж. Но разойтись по спальням так и не смогли, потому что увидели сидевшую в кресле Лусию. Она плакала.

Я окликнула девушку по имени. Услышав мой голос, Лусия поспешно вытерла глаза. Рауль с Давидом растерянно переглянулись.

– Что случилось?

Лусия помотала головой, будто не желая рассказывать. Но вдруг, закрыв лицо руками, громко зарыдала. Слезы хлынули так бурно, что текли из-под ее ладоней, просачиваясь сквозь пальцы.