Чёрно-белый мир - Татьяна Андреева

Я вздохнула.

— В тот день я сказала, что хочу разойтись. Мы поссорились. Он ушёл и погиб под колёсами автомобиля. Ты видел эти быстрые штуки, их полно на дороге. Так что рана не самое страшное последствие той истории.

После минутного молчания Кольдт выдал:

— Ты его любила?

Хороший вопрос. Но не я ли давеча лезла ему в душу с расспросами о Верене? Что ж, один-один. Хотя мне действительно не мешало определить отношение к этому браку.

— Хм… Пожалуй, я так считала, когда выходила замуж. Позже поняла, что боялась одиночества и любила саму идею любви. Выскочила за человека, которого не знала, а узнав, разочаровалась. Я думаю, он это чувствовал, вот и злился, ревновал. Мне его жаль. А это плохо. В смысле, плохо для любви.

— И что же, по-твоему, хорошо для любви?

— Уважение.

В тишине был отчётливо слышен шум автострады за окном. С кухни доносилось урчание холодильника. Цокали стрелки настенных часов.

— Хочешь посмотреть телевизор?

— Что?

— Большое волшебное зеркало, — мой палец ткнул в плазму на стене.

— О нет, благодарю, — он недоверчиво покосился на чёрный прямоугольник.

Я подошла к стеллажу и погладила корешки. Брэдбери, Толкин, Роулинг, Мартин. Среди фантастов затесалась Остин. Все в оригинале.

— На этой полке книги на вашем языке. Мои любимые. Бери что хочешь.

Я проводила Кольдта в ванную, проинструктировала, повесила на крючок свежее полотенце и сбежала в спальню.

Дверь захлопнулась за спиной. Из груди вырвался вздох облегчения. Наконец-то можно было расслабиться. Если бы не одно «но». Я не обеспечила гостя сменной одеждой. Пашиных вещей в квартире почти не осталось, да и размер не тот, и неудобно как-то. Всё равно же не возьмёт. Вдруг меня посетила светлая мысль. Да, иногда такое случалось.

На дне платяного шкафа прозябали коробки с обувью. В одной из них, из-под модных кроссовок с эмблемой в виде опрокинутой запятой, хранились воспоминания. Тетрадь с пожеланиями воспитанников детского дома, выпускной альбом, фенечка дружбы от одноклассницы, путеводитель по Лондону — подарок Анны Михайловны, смешная карикатура на препода по гражданскому праву. Её нарисовал Лёша и, свернув самолётиком, запустил мне в затылок. А под всем этим хламом покоился старый смартфон с расколотым стёклышком. Он был похоронен здесь вместе с перемотанным изолентой проводом.

Я отколупала испорченное защитное покрытие и поставила устройство на зарядку. Затаив дыхание, сверлила взглядом светящийся экран, пока на нём не появился 1 %. Реанимация удалась. Медленно, но верно показатели росли, а я, не дожидаясь окончания процесса, запустила приложение маркетплэйса, покидала в корзину ряд позиций, оформила на утро экспресс-доставку и с чистой совестью отправилась спать.

Лёжа на тумбочке, маленькое волшебное зеркало беззаботно насыщалось энергией, не подозревая, что где-то существует мир, в котором таких, как оно, не было, нет и, как я надеялась, не будет никогда.

Глава 23. Новогоднее желание

Вы когда-нибудь готовили из деревенских яиц? Если приходилось, то вы, стало быть, в курсе, что с ними еда приобретает ярко-жёлтый, порой оранжевый оттенок. То ли дело магазинные. Сваришь такое, почистишь, надкусишь, а там — синюшная сердцевина. Ходишь по квартире в одеяле, зябко поджимаешь пальцы ног. Так ещё и не-желток передаёт настроению свой болезненный цвет.

Я скучала по солнцу. В Москве зимы слякотные. Сквозь хмурую пелену виден лишь размытый силуэт. А свет от него примерно такой, как окраска желтка с прилавка. Серо. Между шестью и десятью утра никакой разницы.

Крупные цифры на экране смартфона показали 8:51. За ночь воздух в спальне остыл, и мне понадобилась вся сила воли, чтобы выползти из-под одеяла. За страдания наградила тело велюровым спортивным костюмом, ступни — мягкими тапками. Закручивая пучок на макушке, выглянула в коридор. Перед зеркалом в прихожей Константин застёгивал пуговицы на рубашке.

Дзынь, дзынь, дзы-ы-ы-ы-ынь!

В глянцевой плоскости отразились огромные глаза.

Я ускорила шаг и, проходя мимо Кольдта, бросила ему «Доброе утро». В глазке маячил молодой человек в униформе. Загремел замок. С улыбкой до ушей, явно перепивший кофе, курьер вручил мне фирменные пакеты.

— Что это было? — справился мой гость, когда дверь за парнем закрылась.

— У меня нет слуг.

— И?

— Ходить в магазин долго и лениво. Я заказала — они принесли.

Покопавшись в сумках, отобрала те, что были с едой, остальные придвинула к мужчине.

— Это тебе! Иди, — махнула в сторону гостиной, — примерь.

— Ты купила вещи для меня? — он скрестил руки на груди.

— Не для тебя, а ради конспирации!

Я унесла продукты на кухню, снова бросив Кольдта наедине с гордостью. Что он выберет на этот раз — её или здравый смысл?

Практичность победила. Голубые джинсы сидели идеально. Белая футболка была чуть великовата, но при этом не скрадывала бицепсов, широких плеч, рельефной груди. Константин выглядел скорее стройным, чем накачанным, и мне это нравилось. Я-то полагала, в современной одежде он будет смотреться попроще, а получила обратный эффект. Не будь мы во всех смыслах из разных миров, бросила бы нож, подошла вплотную, завела руки ему за спину и запустила пальцы в накладные карманы… Я сжала зубы и воткнула лезвие в брусок красной рыбы. На плите бурлила турка, шипела сковорода.

— Помочь?

— А умеешь?

— Я быстро учусь.

— Посиди, — снисходительно попросила я и указала кончиком ножа на стул у окна.

После завтрака грязные тарелки отправились в мойку. Мы прихлёбывали бодрящий напиток из мензурок для эспрессо. За окном завывал ветер. Разлитый по кухне искусственный свет создавал некое подобие уюта. Константин застал меня врасплох.

— Хочу извиниться перед тобой, — неожиданно изрёк он, отставляя чашку.

— За что?!

Как ни напрягала мозги, хоть убей не могла припомнить, что он сделал.

— За грубость. Когда мы встретились, я даже не представлял, как сложно выжить в чужом мире. Теперь понятно, почему ты так любишь Шелли, он помог тебе освоиться.

— Ну да… То есть «люблю»? Считаешь, я влюблена в Ника?!

— Разве нет?

Я рассмеялась.

— Рыжий младше меня, и у него есть невеста.

— Это ли преграда для любящих сердец? — он смутился.

— Да ты что?! Николас обожает Мэри. А я… Признательность, дружба, — вот что я к нему испытываю.

Константин зачем-то схватил пустую чашку, перекатил между ладонями. По ресницам пробегали медные искорки, в то время как он гипнотизировал фарфор.

— В общем, благодарю тебя за Сэм и от себя лично, и ещё… — начал он, но я перебила.

— Да ладно, брось! А хотя… Ты можешь кое-что для меня сделать, и будем квиты. Идёт?

— По рукам.

— Никуда не уходи.

Хотя куда он денется? Я побежала в