Без единого выстрела - Андрей Воронин

Чек немного помолчал. Он снова вынул из кармана сигареты, и хромой зек заметил, что руки у его напарника больше не дрожат.

— Вопросы есть, — невнятно сказал Чек, раскуривая сигарету. — Вопросов много, но я задам только один. Ты стихи писать не пробовал?

— Чего?!

— Стихи. Как это там… Однажды в студеную зимнюю пору лошадка примерзла пипиской к забору…

Очень художественно излагаешь, я прямо заслушался. Так как насчет стихов, бычара?

Теперь замолчал Баландин. Некоторое время он задумчиво двигал бровями, катал на скулах каменные желваки, сердито хмурился, а потом вдруг хмыкнул и с треском ударил Чека по спине искалеченной ладонью.

— Козел ты, сява, — сказал он. — Ох, и козел… Но человека из тебя сделать можно, отвечаю.

— Вот спасибо, дяденька, — поправляя на плече ремень сумки, ответил Чек.

Он не знал, в чем причина, но рассказ Баландина поселил в его душе покой. Теперь он окончательно уверился в том, что хромой волк не отступит и не станет отвлекаться на мелочи до тех пор, пока гнилое сердце Рогозина не остановится на середине удара.

Это было все, что хотел знать о своем напарнике Чек.

Глава 14

Проводив председателя присланной прокуратурой комиссии до дверей кабинета, Канаш вернулся за стол и с удовольствием закурил. Его лицо с сильно выдающимся вперед утиным носом сохраняло обычное непроницаемое выражение, но в душе Валентин Валерьянович был доволен впервые за много дней. Собственно, ничего неожиданного и радостного не произошло, но очередное бесславное отступление ищеек из прокуратуры было единственным светлым пятном на грязно-сером фоне одолевавших Канаша неприятностей.

Привычно контролируя выражение лица, Канаш думал о Рогозине. Рогозин в последнее время стал необычайно раздражительным, нервным и редко выходил из кабинета. Раньше он любил часто бывать на публике, мозоля глаза своей демократичной улыбкой стоимостью в полторы тысячи долларов, но теперь его положение резко изменилось. Канаш с трудом сдержал злорадную ухмылку: признанный мастер информационного каратэ пал жертвой собственного оружия. Десятки газет, сотни фотографов, телеоператоров, репортеров и ведущих информационных программ с жадностью смотрели ему в спину, ожидая малейшего неверного шага, чтобы наброситься, повалить и разодрать на части. Если бы не эти гиены, угрозы хромого зека были бы не страшны Рогозину: Баландин не мог предъявить ничего, кроме голословных утверждений, и при иных обстоятельствах достаточно было бы просто обратиться в милицию, чтобы беспалый волк навеки исчез с горизонта. В это время постучали в дверь.

Вошел начальник технического отдела — лысоватый, сутулый, одетый, как стареющий хиппи, но, несмотря на свой вызывающе неряшливый вид, очень компетентный специалист. В правой руке у него дымилась неизменная сигарета («Пегас», — понял Канаш, недовольно поведя носом), а в левой он держал два винчестера — те самые, которые Валентин Валерьянович собственноручно снял с компьютеров Чека после того, как стало ясно, что программист окончательно снюхался с Баландиным. Под мышкой у начальника технического отдела была зажата пластиковая папка, в которой белели листы какой-то распечатки.

— Ага, — сказал Канаш, — отлично. А я как раз собирался вам звонить.

С начальником технического отдела они были на «вы». Не то чтобы кто-то из них особенно на этом настаивал, но между ними существовала дистанция, поддерживать которую оба считали необходимым в силу самых разнообразных причин. Очкастый хиппи во многом был для Канаша загадкой, но работал он как швейцарские часы, а больше от него ничего и не требовалось. Валентин Валерьянович много раз убеждался в его стопроцентной надежности и преданности интересам конторы и всякий раз тихо удивлялся, получив очередное свидетельство этих качеств своего начальника технического отдела.

— Я проверил оба диска, — негромко, почти без интонации сообщил тот. Лично, как вы и просили.

— Присаживайтесь, Андрей Яковлевич, — пригласил Канаш. — Есть что-нибудь, заслуживающее внимания?

Начальник технического отдела опустился в кресло для посетителей и осторожно положил увесистые блямбы жестких дисков на край стола. Черный металл негромко стукнул о матовое дерево, полупрозрачная зеленая папка бесшумно легла рядом. Канаш подвинул пепельницу поближе к посетителю, который уже начал беспокойно оглядываться, держа свою вонючую «пегасину» с наросшим на конце кривым столбиком пепла подальше от собственных джинсов, которые, на взгляд Канаша, давно просились на помойку.

Очкастый хиппи со степенью кандидата технических наук благодарно кивнул, стряхнул с сигареты пепел, воткнул ее в угол рта и зачем-то поменял местами лежавшие на столе винчестеры, словно тасовал карты.

— В общем-то, многого добиться мне не удалось, — сказал он своим шелестящим голосом. — Чек — хороший работник… был хорошим работником, поправился он, заметив промелькнувшую на лице Канаша тень неудовольствия. Поэтому все его рабочие файлы, конечно же, оказались уничтоженными. Стерто все, кроме базовых программ. Но по какой-то причине он не успел оптимизировать диски, так что кое-что из стертой информации мне удалось выудить и восстановить…

— Только, если можно, без технических подробностей, — попросил Канаш.

— Разумеется, — ответил его собеседник. — Я счел необходимым сделать это маленькое вступление просто для того, чтобы вас не удивлял… э… фрагментарный вид представленных документов.

Щурясь от заползавшего под очки дыма, он подвинул к Канашу зеленую папку. Канаш положил на папку каменную ладонь.

— Благодарю, — сказал он. — Я обязательно с этим ознакомлюсь. А не могли бы вы на словах, кратко и сжато изложить самую суть того, что вам удалось обнаружить? Честно говоря, мне просто не верится, что вы вообще сумели хоть что-нибудь найти. Я слышал о том, что стертая информация сохраняется еще в течение какого-то времени, но в это трудно поверить. По мне, так это что-то вроде россказней насчет изображения убийцы, которое сохраняется на дне глазного яблока жертвы. Ведь невозможно же срисовать картинку с экрана выключенного телевизора!

— Откуда вы знаете? — проворчал начальник технического отдела и полез в сигаретную пачку, забыв о дымящемся окурке, который торчал у него в зубах. — Энергия никуда не исчезает, это должно быть вам известно еще со школьной скамьи… Впрочем, вы ведь просили не вдаваться в технические подробности. Так вот, как вы и говорили, в последние дни Чек занимался «Кентавром».

— Да, — перебил Канаш. — И сказал мне, что ничего не нашел.

— Боюсь, он вам солгал. Мне удалось обнаружить несколько довольно крупных фрагментов какого-то текстового файла. Похоже, это было подробное досье на сотрудника «Кентавра» Аверкина. Этот Аверкин, насколько я понял, в прошлом имел самое непосредственное отношение к спецслужбам…

— А точнее?

— Я понял так, что он служил в спецназе ГРУ и прошел все «горячие точки», начиная чуть ли не с семидесятого года.

Стареющий хиппи сделал небольшую паузу, давая Канашу возможность спросить, какие, к черту, могли быть «горячие точки» в семидесятом году, но Канаш промолчал: ему, бывшему офицеру КГБ, все эти точки были превосходно известны.

— Судя по объему собранной Чеком информации, — продолжал начальник технического отдела, — основной упор при атаке на «Кентавр» он собирался сделать именно на этого Аверкина.

— Разумно, — сказал Канаш. — Фирма-то внешнеторговая. Головастый парень. Жалко такого терять. Лысый хиппи осторожно покашлял в кулак.

— Валентин Валерьянович, — сказал он, — вы просили меня обойтись без технических подробностей… Вы не могли бы оказать мне такую же любезность?

Канаш почесал указательным пальцем кончик своего утиного носа. В этот момент у него был такой вид, словно он готов рассмеяться. В следующее мгновение он отнял руку от лица, и иллюзия развеялась.

— Что ж, — сказал он, — это справедливое требование. Узкая специализация, да? Итак, что дальше?

— В принципе, у меня все, — ответил начальник технического отдела. Подробности вы найдете в распечатке. Кстати, о подробностях. На мой взгляд, их чересчур много даже для самого подробного досье, если оно действительно добыто в отделе кадров «Кентавра».

— Вы думаете…

— Все, что я думаю по этому поводу, я уже сказал, — сухо перебил Каната начальник технического отдела. — Винчестеры останутся у вас?

— Мне они не нужны, — сказал Канаш, сохраняя непроницаемое выражение лица. — Единственное, что мне нужно — это чтобы хранящаяся на них информация не пошла гулять по свету. А впрочем… Вы правы. Пусть они пока побудут у меня.

— Да, — вставая, сказал начальник технического отдела. Он по-прежнему говорил тихо и ровно, но опытное ухо Канаша без труда уловило в его речи саркастические нотки. — У вас они, конечно, будут сохраннее.