Тэмуджин. Книга 2 - Алексей Гатапов

Рысью гоня перед собой скот, всадники там изо всех сил спешили к виднеющемуся ниже по течению другому броду, чтобы перейти на этот берег. Около сотни бычьих возов беспорядочной кучей шло в отдалении, а за ними, отстав всего на два перестрела, шло небольшое войско – меньше полутысячи всадников. Войско было разделено на сотни, они шли друг за другом растянувшись вширь, прикрывая кочевье от невидимого отсюда противника, который скоро должен был наступить им на хвост.

Тайчиутские возчики, увидев вблизи от себя бегущих от явной опасности соплеменников, уже без принуждения погнали своих быков. Испуганно озираясь вдаль южных холмов, где вот-вот должны были показаться войска чужеземцев, они с силой хлестали по широким спинам животных и те тяжелой рысью рванули по неровному склону вперед. Загромыхали на каменистых колдобинах деревянные колеса. Конные старики и женщины с детьми в спешке порысили вслед за стадами куреня.

Тэмуджин дважды ударил своего быка ивовым прутом, прибавив шагу и, обернувшись назад, смотрел на войско Таргудая, прикрывавшее их сзади. С высоты склона было видно, как ведомый самим Таргудаем трехтысячный отряд переходил по их следу брод. Передние шли уже по этому берегу, а задние все еще тянулись на той стороне и только подбирались к реке. Там еще не видели появившееся за рекой и холмами чужое кочевье. Тэмуджин заметил, как на середине реки молодые воины затеяли игру, пытаясь стащить друг друга с коней в воду. Один за другим искупались несколько воинов. Передние выходили на берег со своими сотнями, а задние, войдя в воду и глядя на них, тоже принимались за ту же игру…

Унэгэн отправил к Таргудаю молодого нукера с вестью и тот сорвался вниз во весь опор.

На возах вдруг разом загомонили тайчиуты, вскочили во весь рост, показывая руками на юг.

– Вон и они показались, от кого бегут эти люди…

– Где, где?..

– Да вон, под черной тучей.

– Ах, вон их сколько…

– Как же их много!

– Подожди, еще не все вышли…

Тэмуджин, напрягая зрение, всмотрелся туда и увидел, как в далекой, почти у самого горизонта, низине из-за склона холма медленно выползала длинная, издали похожая на непомерно разжиревшую змею, лавина. Черная издали толпа всадников все выходила, вытекала из-за склона, удлиняясь и расширяясь, полой водой заполняя пространство на широкой низине и неизвестно было, сколько их еще там, за холмами.

– Это онгуты!.. Так или нет? – позади взволнованно заговорил один толстый харачу, обращаясь к другому, старому, и Тэмуджин, оглянувшись, узнал его утробный голос, слышаный им ночью. – Разворошили осиное гнездо на свою голову…

– Это еще ничего, если онгуты, а то как бы чжурчжени не были, – сиплым голосом отозвался старик, подслеповато моргая и старательно протирая глаза тыльной стороной указательного пальца…

– Какая теперь разница, – сварливо проворчал толстый. – Чжурчжени старые враги, онгуты новые, а сейчас и те и эти одинаковые недруги…

– Чжурчжени в семь раз хуже любого другого народа, – с горестным видом отвечал старик.

– Чем же это они отличаются? – недоверчиво подали голос со стороны.

– Тем, что в войнах с нами они всегда стараются убить побольше женщин и детей… Нарочно ищут кочевья и курени, а найдя их, прямо в зыбке рубят младенцев и под одеялами колят беременных.

– А для чего это они делают? – заволновались вокруг люди. – Почему детей убивают? Едят их они, что ли?..

– Это ведь грешно!

– Ведь и звериных самок с детенышами отпускают на волю.

Старик печально сипел:

– Это они поголовье наших племен сокращают. Раньше они раз в три года как на охоту выходили в степь, чтобы истреблять нас, монголов, пока мы под знаменем киятского Хабула не разгромили их у Длинной стены. После этого чжурчжени присмирели, сами перестали из-за стены высовываться, но начали исподтишка натравлять на нас татарское племя, а теперь вот опять что-то осмелели, открыто вышли…

– Вон какие это чудовища… – со страхом промолвила женщина впереди и трижды с силой ударила своего быка прутом, заставив его рвануться вперед. – Так чего же вы тащитесь, словно быки ваши охромели, быстрее уходить надо…

Ее не слушали.

Нукеры Таргудая, до этого остервенело погонявшие возчиков, вдруг бросили свое дело и, сгрудившись кучками, шагом ехали в сторонке, разглядывая далекое войско чужеземцев. Толстый нукер на саврасом жеребце озлобленно говорил:

– Еще в детстве я слышал, что хуже восточных чертей только чжурчжени, а только теперь я узнал смысл тех слов.

– Смотрите, вон их сколько вышло! – вдруг испуганно крикнул Сулэ, ехавший перед Тэмуджином, вытягивая руку на юг.

Из-за дальнего холма, наконец, перестали выходить толпы чужеземцев, и в низине огромным темным пятном скопилось их войско. По виду оно было намного больше, чем то, что сопровождало тайчиутское кочевье. Быстро двинувшись вперед, оно на ходу растягивалось широким охватом – сразу став втрое шире вставшего на их пути маленького войска беглецов, а в глубину вдесятеро покрывая их.

– Кажется, раза в два больше нашего войска будет, – упавшим голосом сказал молодой мужчина с ближнего к Тэмуджину воза. – Таргудай почти весь свой тумэн рассеял по табунам, а сам с тремя тысячами остался, думал, что не настигнут…

– Наш Таргудай свои табуны жалеет больше чем людей, – будто злорадствуя, с отчаянной злобой громко заговорил харачу с утробным голосом. – И теперь нам из-за его глупости тут погибнуть осталось…

– Нойоны как хотят, так и вертят народом, – заговорили другие.

– Тянут нас в пропасть…

– Они тянут, а мы как бараны, не хотим да тащимся за ними…

– Сами-то они ускачут на хороших конях, а мы тут останемся…

Сзади к ним между возами быстро прокрался немолодой нукер на гнедом коне. Он с размаху вытянул одного, второго и третьего плетью, заставив их скривиться от боли.

– Запомните вы, если еще один звук изойдет от вас, – недобро оглядывая всех, тихим голосом пообещал он. – Вот это копье кому-нибудь между двух лопаток всажу. Видите или нет?

Нукер потряс перед лицом одного железным острием и отъехал, злобно оглядываясь по сторонам. Те провожали его мстительными взглядами, отпускали сквозь зубы проклятья.

Люди отвернулись от побитых харачу, будто не видели, и неотрывно смотрели на юг. Там уже близилась кровавая бойня. Словно на звериной облаве южные пришельцы – из-за дальнего расстояния ни по знаменам, ни по одеждам их нельзя было различить, онгуты это или чжурчжени – все шире растягивали свои крылья, будто своей многочисленностью стараясь напугать вставшее перед ними небольшое войско.

Наконец, приблизившись на верный перестрел, они выпустили перед собой темную тучу, покрыв ею редкие ряды защищавшихся. У тех кони шарахнулись в разные стороны, уклоняясь от стрел, но появились уже первые потери, упало с коней по нескольку всадников в сотнях. И сотни те тут же поспешно рассыпались по сторонам, раздробляясь в широкий беспорядочный рой…

Выстрелили и они в ответ – издалека казалось, что жидко, вразброс по широкому строю врага, но неожиданно много всадников они выбили из седел своими стрелами – до трех десятков воинов упало у тех с коней. Тут же выстрелили еще – и еще почти столько же повалилось у тех на землю. После этого пришельцы поспешно отодвинулись назад, выходя из пределов стрельбы. Встав вдалеке, они застыли на месте, видно, обдумывая, как взять это маленькое, но непокорное войско.

Маленькое войско, собрав своих павших и уложив в их же седла, медленно двинулось назад, вслед за своим кочевьем, не теряя своего растянутого в стороны, редким роем рассыпавшегося строя. Крадучись, медленно двинулись за ними и пришельцы, сохраняя расстояние чуть больше перестрела.

Шедший впереди беглецов их скот – перемешавшиеся в одно большое стадо лошади и коровы с козами, болтавшимися между ними – гонимый пастухами, уже добирался до нижнего брода. Тайчиуты с горы видели, как первыми вскачь заходили в реку рысистые кони, высоко поднимая на мелководье брызги и пену. Далеко отставали от них коровы и козы, они растягивались по прибрежной пойме в длинный ряд и бежали с заметной усталостью.

– Что-то овец совсем не видно у них в стаде, – зорко вглядываясь туда, говорил один из молодых возчиков.

– Когда приходит враг и надо бежать, овцы становятся обузой, – сказал старик с сиплым голосом. – Бросили по дороге или прямо на пастбище оставили.

– Кому-то достанется целое богатство, – улыбнулся молодой. – Мне бы досталась так целая отара, я бы укочевал куда-нибудь в сторонку, часть обменял на лошадей и коров, и жил бы себе, не зная ни нойонов, ни нукеров…

Ему не отвечали; все поторапливали своих быков, напряженно глядя на юг. Там возы беглецов, отстав от своего стада, медленно тащились в четырех перестрелах от берега. Усталые быки их выбивались из сил, их нещадно понукали кнутами и палками…