Ратибор. Окталогия (СИ) - Фомичев Александр Игоревич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Чистый, надеюсь?
– К‑кто чистый?
– Слюнявчик твой чистый, придурь, аль весь в козявках, поди?
– Д‑д‑да, к‑конечно, наичистейший, не извольте в‑волноваться! – сунул под нос Ратибору свой платок Емельян.
– А что, похоже, что я волнуюсь? Три давай!
Емельян быстро плеснул на ткань водицы и принялся судорожно драить столешницу, на которой только что покоились его босые ноги.
– Вы, пожалуйста, не серчайте так, я, как приехал, сразу помылся в крепости!
– Какой ты молодец, однако! После этого, значит, ты решил, что можно ноги на стол закидывать, находясь не в своей комнате? Мокрица ты неразумная, откель ты такой вылупился, а⁈
Тут в дверь постучали.
– Ну⁈
– Тысячник, ваш квас и окорок, как заказывали, – дверь тихо отворилась, и в комнату зашёл Горисвет, главный повар Первой заставы, неся на подносе два пузатых кувшина с квасом и блюдо с большим румяным окороком, источавшим бесподобный аромат на всю комнату.
– Благодарю, Горисвет. Ставь на стол.
Горисвет с плохо скрываемым любопытством посмотрел на сломанный стул, лежащий у стены, и на замершего с тряпкой в руках Емельяна, после чего подошёл и аккуратно поставил на ещё влажную от его уборки столешницу поднос с кушаньем.
– Приятного аппетита. Что‑нибудь ещё, тысяцкий?
– Благодарю, пока нет. Свободен.
Горисвет вышел так же тихо, как зашёл. За ним тихонько потянулся и Емельян.
– А тебя я не отпускал.
Емельян мгновенно замер, пытаясь определиться, как ему лучше поступить: вернуться под гневные очи этого страшного рыжего исполина или всё же дать стрекача?
«Но куда бежать? Я же в этой цитадели, как в западне», – тоскливо подумал он.
– Не заставляй меня ещё раз повышать голос. Это может плохо для тебя закончиться.
– Да тут я! – Емельян обречённо развернулся.
Ратибор тем временем присел на единственный оставшийся целым в комнате стул, предварительно небрежно скинув висящий на его спинке камзол Емельяна на пол, и сделал несколько могучих глотков из кувшина с квасом. После чего довольно рыгнул и принялся уминать принесённый румяный окорок молодого поросёнка. Емельян всё это время стоял молча, ни жив ни мёртв, не смея потревожить трапезничающего великана.
– Ну, чего зря стоять? – наконец произнёс подобревший после кваса с окорочком Ратибор. – Вещай уж, кто ты такой и с какой целью припёрся на мою заставу.
И тут Емельяна озарило.
– Ратибор⁈ Ты ведь Ратибор, не так ли⁈ Воевода Первой заставы⁈
– Какой, однако, сообразительный!.. – хмыкнул рыжебородый исполин, догрызая свой окорок.
– А я слышал, тебя печенеги четвертовали!
– Не верь всему, что обо мне лялякают! Брешут, собаки…
В этот момент в дверь опять постучали и в комнату заглянула продолговатая физиономия знахаря Даромира.
– Можно, тысяцкий? Я быстро!
Ратибор кивнул, встал, сполоснул руки в рукомойнике, вытерев их одним из полотенец, что висели рядом, и сел назад. Вокруг него стал тут же суетиться Даромир, ловко накладывая на раны рыжего витязя лечебные повязки с травами да мазями. Всё это время Емельян терпеливо ждал, не без зависти про себя дивясь невероятной мощи сидевшего перед ним человека. Это был настоящий богатырь! Косая сажень в плечах, весь в многочисленных шрамах, с могучими мускулами и без грамма лишнего жира, он являлся олицетворением всего самого лучшего, что досталось ему по наследству от его далёких предков, которые привыкли отстаивать грубой физической силой своё право на существование в этом жестоком мире.
Наконец Даромир закончил свою работу, удовлетворённо кивнул и, сложив назад в мешок многочисленные склянки с травами да мазями, быстро удалился восвояси, бросив напоследок, что проведает Ратибора ещё раз с утреца.
– Ну ты и здоровый! – восхищённо брякнул вдруг Емельян.
– У меня в роду по мужской линии все такие… Были.
– Почему были? – ляпнул, не подумавши, Емельян, но тут же стушевался под мрачным взглядом Ратибора, поняв, какую глупость сейчас спросил. Были – это значит были…
– Итак, на чём мы остановились? А, ну да… Кто ты такой и чего забыл в моей крепости?
– Я, это… посол я, а звать меня Емельян, и мне нужен ты, Ратибор! – выпалил чуть ли не скороговоркой племянник Святослава.
– Да что ты говоришь⁈ А вот нужен ли ты мне – вот в чём вопрос…
Ратибора после сытного ужина немного клонило в сон. Начинала сказываться накопленная за день усталость. Даже у него был свой предел выносливости, пусть он намного и превосходил этот самый рубеж у обычного человека. «Но всё же надо сначала разобраться с этим босоногим недомерком…»
– Конечно, нужен!
– Сильно сомневаюсь…
– Я бы сказал, даже необходим!
– А ты что, гадишь золотом?
– Эм, вроде нет…
– Тогда на кой ты мне?
– У меня для тебя письмо! От самого князя!
– Сходи‑ка ты с ним на нужник…
– От самого великого князя Святослава!
– Вот‑вот, и с ним тоже…
В этот миг в дверь снова постучались и в комнату заглянул встревоженный Мирослав. Увидев живого и здорового Емельяна, он, облегчённо вздохнув, спросил:
– Не помешаю?
– Заходи, друже, что за глупые вопросы, – махнул ему рукой Ратибор. – Квас будешь?
– Почему нет? – Мирослав зашёл, быстро осмотрелся, отметив про себя лежащие у дальней стены обломки стула, и отхлебнул из второго кувшина, стоящего на столе.
– А можно мне тоже кваса? – поинтересовался жалостливо Емельян. – А то в горле что‑то пересохло…
Ратибор мрачно уставился на княжьего племяша.
– Там, – указал он на шкафчик, – есть чарки. Открой, возьми и налей себе.
– Понял, благодарю! – Емельян оперативно метнулся к шкафу и, достав оттуда одну из здоровенных деревянных кружек, налил себе из жбана Мирослава.
– Смотри‑ка, а ведь правильно говорит!.. – Ратибор, удивлённо буркнув, взглянул на своего старого приятеля.
– Угу, мы с батей тоже заметили.
– Видел Белогора недавно?
– Да, было дело. Шатуна одного надо было угомонить, а то совсем распоясался…
– Вы о чём, вообще, сейчас? – Емельян недоумённо переводил взгляд с Ратибора на Мирослава. – Что значит «правильно говорит»? Я уже это слышал недавно, в Залесье, от вас с отцом…
– Мирка, объясни ему, мне лень… – Ратибор откинулся на стуле и закрыл глаза, отдыхая после сытного ужина.
– Благодаришь ты правильно, не «спасибкаешь». Ибо когда ты говоришь «спасибо», фактически ты не благодарность выражаешь, а просишь помощи у богов. «Спаси Бог», смекаешь? Вряд ли это нравится Сварогу да Перуну с Велесом, когда по десять раз на дню их по ерунде всякой дёргают и постоянно просят о спасении, когда оно не требуется. Нельзя, в общем, так гутарить, ибо когда тебе действительно понадобится помощь богов, по‑настоящему, они могут уже и не откликнуться, решив, что ты опять по пустякам к ним взываешь… А вот когда ты говоришь «благодарю», ты как бы «благо даришь» тому, к кому обращаешься. Это и есть настоящая, искренняя благодарность. Теперь понял? – Мирослав терпеливо разжевал озадаченному Емельяну прописные истины мироздания.
– Да, теперь я понял! Как всё просто, оказывается! А мне ещё дядя Святослав, правда, ничего не объясняя, сказал, что так балакать надо, вот я и стал… И знаете, ведь даже как‑то полегчало, ей‑ей! Велес свидетель, не вру!
– Ты чего, и вправду племянник Святослава? – Ратибор задумчиво из‑под полуоткрытых век разглядывал Емельяна.
– Ну да, недавно к нему прибыл ума‑разума набираться, так сказать! По дальней линии сын его двоюродного…
– Письмецо давай сюда, что там у тебя для меня припасено.
– Да, сейчас, сию секунду!.. – Емельян бросился к своему синему камзолу, что Ратибор, перед тем как сесть на стул, скинул на пол, и, достав из внутреннего кармана уже порядком помятый конверт с печатью в виде медвежьей головы, сжимающей в зубах секиру, протянул его рыжебородому великану. Тот лениво вскрыл печать, вытащил письмо и бегло просмотрел послание. После чего, обескураженно нахмурившись, прочитал ещё раз, уже медленнее.
