Под покровом ночи - Энн Стюарт

— Да, я тебя прекрасно понимаю. Ужасно жаль, что так получилось. Послушай, может, мне не нужно…

— Даже думать об этом не смей, — перебил он. — Ты и без того уже слишком многим пожертвовала.

— Я готова на большее.

— Я знаю. И делаю все, что в моих силах, чтобы этого не допустить. Кстати, как она тебе? — словно невзначай спросил Тьернан и пригубил виски.

Салли прекрасно понимала, что он старался перевести разговор на другую тему.

— Не беспокойся из-за нее, Ричард, — ответила она. — Кэссиди тебя не подведет — ты и сам это знаешь. Но вот сколько ты ей рассказал?

— Нисколько.

— Как, она вообще ничего не знает? Даже про детей?

— Да. И про тебя тоже. Знает лишь, что ты одна из многих моих жертв. Стоило в Штатах в те времена пропасть какой-нибудь женщине, и её мигом записывали на мой счет. Я местный Джек-Потрошитель.

— Какая нелепость!

— Я ведь много разъезжал. Да и Диана не стеснялась распространять про меня небылицы. Да потом им вовсе ни к чему навешивать на меня остальных убийства одной Дианы вполне достаточно, чтобы приговорить меня к смертной казни. Желтая пресса может ликовать.

— Ты уверен, что не можешь рассказать ей правду?

— Абсолютно, — сказал Тьернан, головой откидываясь на подушку дивана. Он сожалел, что не может заставить себя возжелать Салли. Полюбить её снова — если, конечно, он любил её раньше. Но, закрыв глаза, видел перед собой не эту женщину, которая пожертвовала всем ради его детей, а только Кэсс, её глаза испуганной лани, и роскошное мягкое тело. Эх, если бы ему удалось отвоевать ещё хоть немного времени. Хоть чуть-чуть, черт бы их побрал!

Одно время Тьернану казалось, что он уже все подготовил ив се предусмотрел. Он был уже готов принять смерть — либо на электрическом стуле, либо от руки подосланного убийцы, — когда Салли принесла ему неожиданную весть. И вот теперь у него появилось новое дело. Необходимо было во что бы ни стало подать апелляцию.

Тьернану оставалось только надеяться, что столь внезапная апелляция не слишком насторожит его недругов. Ведь до сих пор он проявлял полное безразличие к исходу слушания своего дела, фактически отказавшись от какой-либо зашиты. Ему совершенно не хотелось годами сидеть в тюремной камере, дожидаясь очередного рассмотрения дела. Тьернан был готов понести кару. Готов был умереть.

Но только завершив все приготовления.

— И что ты ей сказала?

— Она спросила, твои ли это дети. Я ответила, что да. Тогда она спросила, верно ли, что меня зовут Салли Нортон. Я опять сказала "да". И она уехала.

— И это все? Ты хоть знаешь, куда она уехала?

— А что, ты собираешься её догнать?

— Позже. У меня и без того слишком мало времен на детей осталось.

— А вдруг она сообщит в полицию? Ты ей доверяешь?

Тьернан призадумался. И тут же перед его мысленным взором предстали зеленые глаза Кэссиди, мягкие губы. Он снова подумал о том, что хотел бы получить от этой удивительной женщины.

— Пока точно не знаю, — сказал он. — Не успел убедиться. Но я вовсе не хотел, чтобы она сюда приезжала…

— По-моему, тебе лучше отправиться за ней вдогонку.

— Но дети…

— Дети безумно счастливы от того, что ты здесь, но они знают, что ты приехал совсем ненадолго. Я с ними разговаривала — они прекрасно все понимают и готовы довольствоваться тем, что есть. Детишки у тебя очень жизнерадостные, Ричард.

Он печально усмехнулся.

— А вы не можете здесь задержаться?

— Ну ты же сам знаешь, что нет, — покачала головой Салли. — Не хочешь же ты поставить под угрозу срыва весь наш план? В полдень мы должны выехать в Корнуолл. Если там все равно, то через день или два ты сможешь приехать, чтобы ещё разок повидаться с ними. Дети ведь ходят в школу, и их жизнь не должна нарушаться. Можешь и её с собой захватить, если уверен, что она не подведет.

Тьернан улыбнулся уголком рта.

— С возрастом у тебя появляются командирские навыки, Салли.

— Естественно, когда ставки столь высоки. Ну так что, поедешь за ней?

Тьернан пожал плечами.

— У меня нет выбора.

— А как ты себя поведешь, когда найдешь ее? — голос Салли внезапно дрогнул.

Тьернан пристально посмотрел на нее. На миниатюрное личико, которое так любил когда-то.

— Посмотрим. Если все будет в порядке, то я приоткрою ей маленький кусочек правды.

— А если нет?

— Тогда придется избавиться от нее.

Кэссиди решила, что её мозг отключился. И немудрено, после сверхутомительного путешествия, а также безумных и опустошающих событий, которые ему предшествовали. За последних двадцать четыре часа она почти не сомкнула глаз, в то время как случившихся за это время событий с лихвой хватило бы на несколько лет её размеренной и безмятежной жизни. И без того хватило бы. Столкнуться лицом к лицу с убиенными детьми и любовницей Ричарда Тьернана это было уже чересчур. Такого удара расстроенная психика Кэссиди вынести уже не могла.

Кэссиди гнала во весь опор по узкой извилистой дороге, напрочь позабыв о недавнем происшествии, после которого очутилась в придорожном канаве. Однако на её счастье, во встречном направлении не ехала ни одна машина. Кэссиди настолько устала и вымоталась, что даже не пыталась заглянуть в карту. Впрочем, ей было наплевать, правильно ли она едет. Она мечтала об одном: умчаться как можно дальше от Уичкомба от Ричарда Тьернана и его чудовищной лжи.

Она направлялась в сторону Лондона, к спасительным аэропортам Хитроу и Гэтвик. Ради того, чтобы навсегда избавиться от бесконечных головоломок и душевного смятения, Кэссиди готова была вскочить в первый же ненавистный самолет на Нью-Йорк. А Ричард Тьернан — да пусть себе остается в Англии! Права была Мабри — Шон уже стоял одной ногой в могиле, и деньги, которые придется уплатить за побег Ричарда, все равно уже ему ни к чему. Напротив, исчезновение Ричарда пойдет ему даже на руку, поскольку всколыхнет интерес к книге и поднимет тираж.

Кэссиди даже не обратила внимания на название городка, в котором остановилась на ночлег. Она не замечала ни часов, ни времени. Сны её были тревожными и бессвязными. На следующее утро Кэссиди сорвалась и выехала, однако, уже достигнув предместья Лондона, вдруг резко притормозила и так лихо развернулась, что чудом избежала гибели, едва не угодив в новую аварию.

"Прирожденная жертва, — думала она, вновь пришпоривая своего четырехколесного мустанга в сторону Уичкомба. — Жертвенная овечка, мазохистка, дура безмозглая, кретинка!" Всю свою сознательную жизнь она пыталась уберечься от бесполезных связей, от инфантильных мужчин, излишне требовательных друзей и знакомых с коварными помыслами.