Секта. Роман на запретную тему - Алексей Колышевский

– А где мы едем? Это, кажется, еще не К’гасная площадь?

– До Красной площади сам как-нибудь доберешься, – процедил сосед, тот, что сидел слева, – давай бабки взад гони.

Француз удивился. Он повернулся влево и переспросил:

– Вы п’гедлагаете мне ве’гнуть деньги, кото’гые я честно выиг’гал? Но ведь это не сп’гаведливо!

Дмитрий снял свои очки, придававшие его лицу налет интеллигентности, и без них оказался обладателем довольно брутальной внешности:

– Марат, останови машину. Нам с господином потолковать надо, на воздухе. Выйдем, – предложил он мсье Мулену спустя несколько секунд, когда машина свернула с дороги и въехала на территорию какого-то заброшенного склада, судя по тому, что вокруг было несколько приземистых кирпичных корпусов с пристроенными вдоль стены дебаркадерами, – а то тачку твоими соплями уделывать неохота.

Француз был совершенно спокоен. Он лишь вздохнул с сожалением:

– З’гя вы так ведете себя с иност’ганным гостем. Г’оняете п’гестиж ст’ганы. Ну, как хотите, на воздух так на воздух.

Впятером, включая шофера, вышли из «семерки». Француза взяли в кольцо.

– Слушай, ты, иностранный гость, мы люди культурные, закон стараемся не нарушать без особой надобности. Но тут место тихое… Ты в карты, конечно, красавчик играть, только давай так: у тебя свой хлеб, а у нас свой. Не знаю я, какой ты там француз, а бабки верни и ступай куда хочешь. Мы тебя не видели, ты нас тоже. Пойдет?

– Не пойдет, – мсье Мулен поднял правую руку на уровень глаз, – мне легализоваться нужно, а для этого придется сгореть в машине в очередной раз. – Он вытянул руку перед собой и перевернул ее раскрытой ладонью вверх. – Скажи мне, что ты видишь?

…Кольцо вокруг француза распалось. Все четверо «катал», словно по команде, уселись в машину и даже дверцами хлопнули одновременно. Водитель с пробуксовкой взял с места и понесся к одному из складов в полукилометре от того места, где остался стоять Мулен. Набрав скорость километров в восемьдесят или того больше, машина влетела под дебаркадер и на полном ходу врезалась в стену. От первого удара о край дебаркадера у «семерки» срезало передние стойки крыши, и она вздыбилась, словно вспоротая консервным ножом крышка консервной банки, от второго удара, о стену, «жигуленок» загорелся.

Француз медленно подошел к догорающему остову автомобиля, подождал, пока пламя, в мгновение ока уничтожившее пластик и скаты, немного успокоилось, вытащил из кармана свой паспорт на имя Ксавье Мулена, наклонился и поджег его от куска горящей обшивки салона, отлетевшей в сторону после взрыва бензобака. Подождал, когда угол паспорта немного обуглился, кинул его на землю и затушил горящий документ, наступив на него подошвой ботинка.

– А раньше к иностранцам лучше относились. Ишь ты, как все изменилось… Ну, здравствуй, Родина.

– Э! Командир! Вы это чего тут, а? Зачем машину-то спалили?! Чего хоть случилось-то? – живший на заброшенном складе бомж дядя Витя, покачиваясь после выпитого «Рояля», полбутылки которого он раздобыл самым чудесным образом пару часов назад, появился на дебаркадере. – Я, главное дело, сплю, а тут как рвануло!

Мулен, улыбаясь, посмотрел на дядю Витю:

– Дядя, тебе, может, денег на опохмелку дать? Так ты иди сюда, я не съем. Мне тебя сам Бог послал.

…Двадцатый век бежал к финишу, девяносто пятый год стал для России годом тревожным и, по мнению многих, «последним» в ее истории. Жизнь страны висела на волоске, со всех сторон слетались стервятники, готовые поклевать живое еще тело, а в Чечне, под зелеными знаменами, собралась новая Орда, готовая вырезать все на своем пути, лишь бы отделиться от «проклятой Русни» и стать независимой.

В конце девяносто четвертого Сушко встретился в Москве, в одном из номеров несуществующего теперь «Интуриста», с руководителем самой крупной московской чеченской группировки. Его собеседник предпочитал, чтобы к нему обращались Мага – имя, уменьшительное от «Магомед».

Мага отвечал за сбор и отправку денег в свою мятежную страну и сам себя в шутку называл «Бага-Яга в тылу врага». Был он, в отличие от многих своих горячих соплеменников, спокойным, рассудительным и приятным в общении человеком, что позволяло видеть в нем тонкого дипломата. Впрочем, не дипломатом он был, а все же бандитом, и его группировка контролировала множество самых разных заведений в Москве, в том числе и тот самый «Интурист», и казино «Интуриста» под названием «Габриэла».

– Как дела у Джохара? – Сушко сидел в кресле, подлокотники которого трещали и грозили вот-вот отлететь под напором его массы. – Когда можно надеяться на открытое выступление?

– Джохар медлить не станет. – Мага курил ароматную сигариллу и пил кофе. Сушко не выносил табачного дыма, пусть даже такого, сдобренного запахом вишневой косточки. Кофе он также не пил, предпочитая всем напиткам водку или чай в пакетиках – на скорую руку. Мага, который успел хорошо изучить Сушко, специально злил министра перед тем, как выдвинуть окончательные требования, полученные им прошлой ночью от Дудаева. Наконец, видя, что наступил благоприятный для него момент, после того, как Сушко задал прямой вопрос, Мага ответил:

– Джохару для того, чтобы поднять народ, армию и продержаться против ваших федералов, нужны деньги.

Сушко вскипел:

– Как?! Опять?! Сколько можно?! Мы перевели ему три миллиарда долларов! Неужели этого не хватит на войну?!

– Война для чеченца должна закончиться только его победой, Гена. А для победы этих денег не хватит, ты и сам прекрасно понимаешь. Нужно еще…

– Сколько?

– Как минимум столько же.

Сушко скрипнул зубами. Он бы с удовольствием сейчас внушил этому Маге, что прыжок из окна двадцатого этажа – это золотой билет в гарем с девяноста девятью гуриями-девственницами, но сделать этого никак не мог. Восстание в Грозном должно было начаться во что бы то ни стало. Раз Дудаев требует денег, то он их получит. К счастью, кредитная линия в МВФ еще не закрыта, сенат США никогда не позволит ее закрыть, пока речь идет о финансировании сепаратистов, и он, Геннадий Сушко, сможет договориться о переводе этих денег. Но сроки!

– Он получит эти деньги. Но пусть вначале объявит об отделении от России! Пусть начнет! Пойми, Мага, для того, чтобы получить эти бабки от американцев, мне нужно три недели, может быть, месяц – это же бюрократия. Чего тут непонятного?

– Под чьи гарантии? – Мага поставил на стол кофейную чашечку. – Ему нужны гарантии, что его не кинут. Кто может стать гарантом?

Сушко усмехнулся:

– Я, разумеется.

Мага покачал головой:

– Нет, Гена. Ты не можешь быть гарантом.

– Почему это?

– Гарантом может стать только тот, чьи это бабки.

– Хорошо. Он получит гарантии от солидного американского банка.

Мага вновь покачал головой:

– Любой банк – это евреи, а Джохар их недолюбливает. Нужен еще кто-то.

– Хорошо. Личные гарантии директора ЦРУ его устроят?

– Нет. Слову короля шпионов нельзя верить.

Сушко немного помолчал, собираясь с мыслями. Наконец ответил:

– Гарантия правительства США. Выше только Господь Бог, но от него, как всегда, ничего не добьешься.

– Гена, я верующий человек и не люблю, когда при мне богохульствуют. Бог – он один, как его ни назови: Аллах или Исса. А гарантии американского правительства подойдут.

Сушко с облегчением вздохнул. Шутливо погрозил пальцем:

– Умеете вы, мусульмане, торговаться. А бог у нас с тобой, Мага, все же разный. Но это я так, к слову. Документы ты получишь послезавтра, и я надеюсь, что сразу после этого он начнет.

– Начнет. Даю слово.

Сушко встал:

– Тогда до встречи, рад был повидаться. Пойду спущусь в твое казино. Может, удача улыбнется?

– Может быть. Скоро она всем нам улыбнется, Гена-брат.

…В «Габриэле» было как всегда людно и накурено. У игровых столов толпились озабоченные «идеей фикс» игроки: выигрыш, только выигрыш! Вот сейчас повезет, выпадет желанная карта, шарик рулетки влетит в нужную ячейку, рука крупье дрогнет, и вожделенный выигрыш легко и быстро найдет своего героя. В «Габриэле» царил полумрак, придающий заведению фальшивый лоск клуба для избранных, а избранными были гангстеры всех мастей, сутенеры, продажные политиканы – сливки общества середины девяностых. Игроки переходили от стола к столу, рулеточное колесо вертелось, карты с консервативно-зелеными рубашками ложились на темно-синее сукно, в секции для блэк-джека крупье, меняясь, высоко поднимали руки, показывая, что к ладоням не прилипли фишки. Сушко качнуло, когда он проходил мимо рулетки – она была его слабостью, – и он занял свое место за рулеточным столом, достал пачку банкнот, которые ему тут же, прямо за столом, обменял на фишки услужливый менеджер. Он начал играть, раскидывая фишки по номерам стола. Как всегда, немного проиграл, немного выиграл. Сушко отдыхал и не концентрировался на игре, и сама она, игра, шла до какого-то момента вяло. Игроки без особого азарта ставили понемногу. Все изменилось с приходом парня, который с ходу поставил несколько тысяч долларов и немедленно выиграл еще больше. Тут же повторил свою попытку, и вновь удача! По «Габриэле» пронесся слух: «кому-то фартит», и возле рулеточного стола вмиг собралась внушительная толпа.