Спецхран (СИ) - Прягин Владимир

— Прекратите истерику. Речь идёт не о том, чтобы менять историю осевого мира. Она слишком хаотична и наэлектризована. Просчитать вероятности с достаточной точностью попросту невозможно. Если что-либо сдвинуть на макроуровне, то это будет иметь непредсказуемые последствия — в этом смысле вы правы. Мы ничего подобного не планируем.

— Если не это, то что тогда? Объясните.

«Призрак» посмотрел на часы, окинул взглядом перрон. Но участники встречи ещё не прибыли, лишь охранники виднелись поблизости.

— Я вам сочувствую, Анна Фёдоровна, — спокойно произнёс «призрак». — Вы лишились поддержки ваших коллег и ничего не можете изменить. Так зачем вам лишняя головная боль? К чему все эти вопросы?

— Я просто хочу понять! Для себя хотя бы…

— Всё достаточно просто. Мы намерены выявить новый исторический узел и активировать его нужным образом, чтобы создать проекции с запрограммированными свойствами. Да, для этого требуются некие действия непосредственно на оси. Но сама она, повторюсь, останется прежней. Попытка подкорректировать здешнюю историю — это всё равно что… гм… влезть в осиное гнездо для его ремонта. И это я ещё подобрал сравнение поприличнее, чтобы не оскорблять ваш слух.

— А что, такие попытки уже случались? — сразу же спросил Алексей. — Кто-то снаружи уже пытался вмешаться в нашу историю?

— Я вас разочарую, Алексей Алексеевич. Никто не гадил вам с других веток, вы прекрасно справились сами. Мы только наблюдали, делали выводы. Хотя вмешаться хотелось — чесались руки, честно признаться. Мы удержались с большим трудом. Потому что ваши собственные потуги изменить что-то изнутри — зрелище не для слабонервных.

— Это вы насчёт перестройки? Она не удалась, я не спорю, но задумка-то была правильная, реформы были нужны…

— Если задумка вылилась в отход от социалистических принципов, то она изначально была порочна. Но мы не будем сейчас это обсуждать. Наш «киносеанс» начинается.

Он кивнул в сторону вокзального здания.

На перроне появились два будущих генсека.

Горбачёв и Андропов неторопливо вышли из-за ротонды, о чём-то переговариваясь. Главный партиец края оживлённо жестикулировал, председатель КГБ молча слушал.

Алексей затаил дыхание, стараясь не упустить ни одной детали. Ощущение было совершенно неописуемое — просто не верилось, что он всё наблюдает воочию, находится буквально в полусотне шагов от двух человек, вершащих историю. Приходилось ежесекундно напоминать себе, что это — не постановка, а реальная сцена.

Андропов интересовал его меньше. А вот к будущему кормчему перестройки Алексей присматривался с болезненным любопытством — слишком уж часто видел его лицо на телеэкранах. Даже в бытность генсеком Горбачёв выглядел непозволительно молодо с точки зрения советского зрителя. А сейчас, ещё не переехав в Москву, и вовсе кипел энергией.

Алексей непроизвольно привстал, увлёкшись происходящим, но тут же сел обратно, увидев ствол пистолета, направленный ему между глаз. «Призрак» ничего не сказал при этом, даже почти не повернул головы, но было понятно — он не промажет.

Чуть приотстав от Горбачёва с Андроповым, шёл Таранов. До этого Алексей ни разу его не видел, но сейчас догадался, кто это, по контексту. Председатель крайисполкома имел обычную внешность — среднего роста, лет пятидесяти на вид. Рассмотреть подробнее было трудно с такой дистанции, в скудном свете.

Трое встречающих остановились в паре шагов от кромки платформы.

— Парадокс и даже ирония, — сказал «призрак», следя за ними. — Чисто технически моя ветка — проекция обывательских представлений о вашем здешнем Андропове. Но как реальный политик он имеет лишь отдалённое отношение к нашей идеологии.

— Почему? — спросил Алексей.

— По разным причинам. Одну из них мы наблюдаем прямо сейчас. Именно ваш Андропов покровительствует тому, кто скоро начнёт пресловутую перестройку, которая приведёт к реставрации капиталистических отношений.

— Но дисциплину Андропов у нас и правда ужесточал.

— Да, этот штрих, судя по всему, и стал основой проекции. А ещё — тот факт, что Андропов возглавлял у вас КГБ.

— А на вашей ветке не возглавлял?

— Нет, на нашей он вообще не достиг высоких постов.

Пока шёл этот диалог, Горбачёв посматривал на часы. Андропов что-то сказал ему негромко и веско. Горбачёв кивнул с благодарностью, затем задумался о своём и запрокинул голову, вгляделся в звёздное небо.

— Я помню этот кадр, — прошептала Анна. — Видела с нашей камеры, она тут на квадрокоптере где-то. Хотя теперь, наверно, сломалась из-за помех…

Коротко рявкнул электровозный гудок.

На станцию, сияя прожектором, вползал поезд.

«Призрак» склонился над проектором, что-то подрегулировал. Чтобы освободить руки, он сунул пистолет в кобуру под мышку. Другого такого шанса могло не быть — и Алексей рванулся вперёд.

Нет, он не рассчитывал, что сможет вырубить «призрака».

Всего лишь хотел столкнуть проектор под поезд.

Однако «призрак» оказался готов и к этому. Развернувшись мгновенно, он ударил ногой навстречу — не в голову Алексею, а всего лишь в солнечное сплетенье, но этого хватило вполне.

У Алексея перед глазами расцвёл красный фейерверк, боль взорвалась внутри, а дыхание вышибло напрочь. Он упал на асфальт, рефлекторно скрючившись.

На несколько секунд он перестал что-либо соображать. А когда кое-как очухался, обнаружил, что Анна пытается приподнять его и оттащить назад.

«Призрак», опять достав пистолет, смотрел на них без всяких эмоций. Заметив, что Алексей уже в состоянии воспринимать окружающее, сказал:

— В следующий раз — стреляю на поражение. Устных предупреждений больше не будет. Теперь вернитесь на место.

Сипло дыша, Алексей переполз на лавку с помощью Анны. Повернув голову, посмотрел на будущих генсеков.

Поезд уже остановился. Встречающие стояли у вагонной двери, ожидая, когда появится Брежнев.

Проектор «призрака» загудел — и этот звук Алексей, конечно, узнал.

Леонид Ильич вышел на перрон.

Гудение стало громче. Линза проектора замерцала, но луч света не появился, вопреки подсознательным ожиданиям Алексея. Скорее наоборот — стали исчезать последние краски, которые ещё оставались на потускневшем вокзале. Картинка превращалась из блёклой в чёрно-белую, но при этом приобретала неестественную контрастность.

У Алексея мелькнула мысль — проектором эту штуку можно назвать лишь условно. На деле же она выполняет противоположную функцию — выхолащивает информационное поле.

Аномалию, впрочем, замечали лишь «попаданцы». Местные же партийцы продолжали общаться, охрана не проявляла признаков беспокойства.

Таранов, поздоровавшись с Брежневым, шагнул в сторону.

Воздух возле вагона дрогнул — для Алексея это смотрелось так, будто по телекадру прошла короткая рябь помех.

Затем картинка вновь стала чёткой, хоть и бесцветной.

Будущие генсеки переговаривались.

Реальная история шла своим чередом.

Но «призрак», видимо, получил некий предварительный результат. Он повернул к себе плоский ЖК-дисплей, прикреплённый к проектору на шарнире, вгляделся в изображение. Удовлетворённо кивнул и прикоснулся левой рукой к экрану, вводя какие-то данные. В правой же держал пистолет и краем глаза следил при этом, как ведут себя пленники.

— Что вы делаете? — спросила Анна, не выдержав.

«Призрак» ещё несколько секунд возился с экраном. Затем поднял взгляд и, к удивлению Алексея, ответил-таки:

— Собрал необходимый информационный материал и задал параметры архивации. Теперь процедура идёт уже без моего участия, в автоматическом режиме. До завершения осталась пара минут.

Словно подтверждая его слова, гудение изменило тональность, зазвучало отчётливее. Воздух вокруг проектора всколыхнулся. «Призрак» же продолжал:

— Ваш мир, Анна Фёдоровна, останется за барьером, вне зоны доступа. А я отправлюсь к себе — докладывать о выполненной работе. Это было достаточно утомительно, признаюсь вам честно. Я почти три месяца провёл здесь, на центральной ветке. Прыгал то в прошлое, то в будущее, подготавливая канал. Крутился, можно сказать, как белка в колесе.