Сандинистская революция в Никарагуа. Предыстория и последствия - Николай Платошкин

В октябре 1927 года сандинисты контролировали практически весь департамент Нуэво-Сеговия (за исключением крупных городов, представлявших хорошую мишень для авиации США) и две трети района к северу от Эстели. Американцы понимали, что придется настраиваться на длительную войну. Временный поверенный в делах США Манро сообщал в Вашингтон: «Положение в Нуэво-Сеговии еще очень неудовлетворительное. Морские пехотинцы и национальная гвардия удерживают крупные города, но многочисленные группы бандитов свободно передвигаются по стране… У Сандино, очевидно, есть несколько сот хорошо вооруженных людей, и недавние события увеличили его престиж в стране»[302].

Манро просил прислать в страну еще больше морской пехоты и ускорить формирование национальной гвардии. В конце 1927 года в Никарагуа было примерно 3700 морских пехотинцев, а на пяти крейсерах ВМС США, сосредоточенных в никарагуанских портах, находились еще около 1500 моряков, готовых при необходимости вступить в бой.

В рядах армии Сандино насчитывалось около 1000 активных бойцов. Партизаны опирались на поддержку местного населения, которое в своей массе ненавидело американцев.

Сандинисты действовали на севере Никарагуа на территории в 6000 квадратных миль, на которой проживали примерно 120 тысяч человек. Американцы не могли своими силами занять все важные в тактическом отношении населенные пункты. Они решили применить тактику поиска Сандино в горах крупными патрулями при поддержке авиации.

24 октября 1927 года один такой патруль в составе 26 морских пехотинцев и 16 национальных гвардейцев покинул Хикаро, но уже 26 октября отряд попал в засаду сандинистов на берегу горной реки. Партизаны открыли ружейно-пулеметный огонь и стали забрасывать противника самодельными бомбами из динамита. Американцы отступили и оставили сандинистам в качестве трофеев 17 лошадей, девять лент с патронами для винтовок типа «Спрингфилд» и девять вьюков с мясом и колбасой[303].

1 ноября 1927 года в «хорошо подготовленную засаду» (оценка американцев) в районе к северо-востоку от Эль-Хикаро попал другой отряд (27 морских пехотинцев и 40 национальных гвардейцев). Партизаны (примерно 200 человек) в течение 35-минутного боя ранили одного морского пехотинца и убили двух национальных гвардейцев, а также шестерых мулов.

В январе 1928 года в Гаване должна была открыться VI Панамериканская конференция. Президент Кулидж не желал, чтобы она превратилась в форум по единодушному осуждению латиноамериканцами американской агрессии в Никарагуа. Поэтому в секретном приказе от 10 декабря 1927 года американскому контингенту в Никарагуа была поставлена задача к Новому году ликвидировать Сандино и занять его главный оплот – гору-крепость Эль-Чипоте[304].

Генеральное сражение было намечено на 17 декабря. К Эль-Чипоте выдвинулись два усиленных отряда общей численностью 200 человек. Еще 23 ноября американская авиация локализовала партизанскую штаб-квартиру, нанесла по Эль-Чипоте бомбовый удар и произвела разведку укреплений вокруг горы. С тех пор бомбежки продолжались каждый день.

Для достижения большей эффективности атак с воздуха «Де Хэвилленды» были заменены новейшими самолетами 02U «корсар», которые начали производиться для Корпуса морской пехоты США только в 1927 году. «Корсары» имели более солидный радиус действия – 626 км и более высокую скорость – 200 км/ч. В декабре 1927 года морская пехота в Никарагуа получила и транспортные самолеты типа «фоккер» ТА-1.

30 декабря 1927 года американцы попали в засаду примерно к 200 партизанам и после жестокого боя были вынуждены отступить. Как обычно, немедленно была вызвана авиация, но на сей раз сандинисты скрытно отошли. Бой длился 80 минут: погибли пять морских пехотинцев (23 были ранены) и два национальных гвардейца (еще двоих ранили).

В первый день нового, 1928 года, американцы потерпели еще одно поражение. У холмов Лас-Крусес на подступах к Эль-Чипоте сандинисты напали на усиленный патруль морской пехоты и динамитной бомбой убили его командира 1-го сержанта Брюса (который до этого написал матери, что либо умрет, либо «к 1 января голова бандита Сандино» будет в его руках). Деморализованные интервенты отошли, но потом возобновили бой при помощи минометов и крупнокалиберных пулеметов. Холм Лас-Крусес был захвачен, и две соединившиеся американские боевые группы вошли в город Килали.

Однако в городе их осадили сандинисты. Положение морской пехоты стало отчаянным – ведь в Килали не было аэродрома, а вода и боеприпасы кончались, к тому же в городе находились 30 раненых американцев. Под взлетно-посадочную полосу переоборудовали главную улицу города, и когда очередной самолет садился, морские пехотинцы висли на его крыльях, чтобы затормозить движение. 6, 7 и 8 января американцы совершили в Килали 10 вылетов, доставив боеприпасы, медикаменты и забрав в Окоталь 18 раненых.

Американцы решили подавить защитников Эль-Чипоте с воздуха, и 14 января совершили на гору-крепость налет силами четырех самолетов «корсар». Однако Сандино умело рассредоточил своих бойцов, и американцев встретил слаженный ружейно-пулеметный огонь. По Эль-Чипоте было выпущено 2800 пулеметных патронов. На гору сбросили четыре 50-фунтовые и 18 17-фунтовых бомб. Американцы применяли с воздуха и новые зажигательные гранаты из белого фосфора.

Сандино вспоминал про бои за Эль-Чипоте: «Шестнадцать дней длилась осада. Воздушные пираты ежедневно совершали налеты на наши позиции. В 6 часов утра появлялась первая четверка самолетов и начиналась бомбежка. Мы, разумеется, вели ответный огонь, и не одна железная птица была смертельно ранена. После четырех часов бомбежки на смену первой эскадрильи прилетала вторая; четыре часа спустя – еще одна. И так беспрерывно до наступления ночи»[305].

Бомбежки позиций противника непрерывными волнами также были новым словом в истории боевого применения авиации, и американцы полагали, что для разгрома сандинистов даже не понадобится наземной атаки – все сделают самолеты.

Сандино пошел на военную хитрость и для начала распустил слухи о своей смерти. Были организованы похороны партизанского командира. Американская печать с удовольствием сообщила, что «славная морская пехота» уничтожила «бандита Сандино». Друг Сандино писатель Густаво Алеман Боланьос даже написал некролог для одной из кубинских газет.

Между тем сам Сандино был живее всех живых и готовился со своей армией примерно в 600-800 человек покинуть Эль-Чипоте. Чтобы сбить с толку американских летчиков, генерал приказал расставить везде чучела в соломенных шляпах. Пока пилоты докладывали, что в лагере сандинистов все без изменений, армия Сандино скрытно покинула Эль-Чипоте и ушла в город Сан-Рафаль-дель-Норте (где генерал недавно встретил свою жену). После ухода сандинистов американцы еще два дня бомбили пустой лагерь, пока наконец не разобрались в обстановке.

20 января 1928 года американская морская пехота стала осторожно пробираться на вершину Эль-Чипоте, но была остановлена сандинистским арьергардом и отошла. Американцы смогли занять гору только 26 января.

С военной точки зрения ожесточенные двухнедельные бои за Эль-ипоте (самое крупное сражение войск США после Первой мировой войны) можно рассматривать как поражение морской пехоты США, так как не была выполнена главная задача – ликвидация самого Сандино и основной части его армии. Мало того – не удалось даже нанести партизанам сколь-нибудь чувствительные потери. Напротив, во время боев партизаны смогли захватить психологически важный трофей – огромный, в два квадратных метра величиной, американский флаг, на котором Сандино собственноручно написал: «Это знамя захвачено у войск империалистов-янки в сражении под Эль-Чипоте. Родина и свобода!»

В начале 1928 года Сандино уже был самым популярным человеком в Латинской Америке. В него играли дети, а в Сальвадоре появился сверхпопулярный ликер «Нектар Сандино». Практически во всех странах Латинской Америки и в США были образованы комитеты общественности в поддержку Сандино, которые собирали деньги на помощь партизанам.

Когда 16 января 1928 года в Гаване открылась VI Панамериканская конференция, ее делегаты продолжительной овацией встретили поднятие никарагуанского флага. Улицы кубинской столицы были заполнены антиамериканскими транспарантами: «Янки, Вон из Никарагуа!», «Смерть империализму янки!», «Да здравствует Сандино!».

Сандино обратился к конференции с открытым письмом, в котором, в частности, говорилось: «Я протестую против пассивности и угодничества латиноамериканских делегатов, спокойно взирающих на правонарушения Соединенных Штатов. Я обращаюсь к братским республикам с просьбой потребовать немедленного вывода американских войск, попирающих независимость моей родины…»[306]