Желтые небеса - Антон Орлов

– Хозяина нет дома. Пойдем?

– Пойдем.

И снова лабиринт одинаковых заборов. Мартин запоминал дорогу. Когда дошли до северной окраины, Сотимара бросил проводнику серебряную монету. Сунув ее за щеку, тот умчался. Впереди расстилались травяные луга, вдали еле виднелся поглощенный сумерками лесок, где остался бронекар.

– Это был приказчик Ялура, – заговорил фаяниец. – Я сказал, что хочу купить несколько пряжек и дорого заплачу, если найду что-нибудь на свой вкус. Он предложил прийти завтра утром, когда хозяин будет дома.

– Хорошо, – кивнул Мартин. – А что насчет чертовщины?

– В некоторых келмацких деревнях неведомая сила по ночам давит дома. Всмятку, словно работает пресс, – его лицо напряглось, он зябко повел плечами. – Это происходит так быстро, что люди не успевают выскочить наружу. Обычно по одному дому за ночь. В Хоромали такого еще не случалось. Келмаки решили, что это Бог карает неисправимых грешников, и потому не беспокоятся: никто сам себя не считает неисправимым грешником. Паад, надо быть сумасшедшим дикарем, чтобы приписывать Господу такие варварские действия! Единый не таков.

– А гласа небесного, как в Цибене, здесь не было?

– Нет.

До лесочка они добрались через час: туфли Сотимары раскисли и натирали ноги, он не мог идти быстро. Бронекар никуда не делся. После легкого ужина Мартин натянул армированный комбинезон, сверху – черный маскировочный с капюшоном. Вымазал лицо черной краской, приладил оружие. В один из карманов сунул блокнот и ручку, чтобы взять с Мадины Милаус подписку о том, что она решила остаться на Кадме в здравой памяти и по собственной воле.

Обратная пробежка до Хоромали заняла считаные минуты. Опоясанная высоким забором деревня притаилась в ночи, ни одним огоньком не выдавая своего присутствия. Ворота после захода солнца заперли. Подпрыгнув, Мартин ухватился за кромку забора, подтянулся, ловко перебросил свое большое мускулистое тело на ту сторону. Протяжно скрипнули доски тротуара. Он бесшумно отступил и замер, прислушиваясь. Рядом никого. Мягко ступая, распределяя нагрузку таким образом, чтобы рассохшиеся хоромалийские тротуары не приветствовали каждый его шаг радостным скрипом, Мартин направился к цели.

Деревню окутывала сырая тьма, хоть глаза выколи. На такую заумь, как уличные фонари, славные и богатые келмаки понапрасну не тратились. С наступлением сумерек здешний народ сидел по домам. Те же, кому стукнуло в голову на ночь глядя куда-то пойти, таскали освещение с собой. Несколько раз Мартин превращался в неподвижный сгусток темноты, пропуская запоздалых прохожих с мутными масляными фонарями на шестах. Его не замечали. Когда люди отходили подальше, он опять устремлялся вперед, отсчитывая повороты, изредка включая на секунду карманный фонарик, чтобы осветить кольцо или ручку на воротах: ориентиры. В скупом лунном свете поблескивала грязь посреди улицы, изломанные кромки заборов и крыши самую малость выделялись на фоне неба. А звезды прятались за облаками.

Ворота Ялура. Чугунные кольца с гранеными чугунными шариками на цепочках. А вот и калитка с надраенной медной ручкой. Мартин прислушался: изнутри, скорее всего из дома, доносились какие-то звуки. Значит, хозяева еще не спят. Как обычно, он захватил с собой пистолет с парализующими капсулами. Сначала он потихоньку вырубит всех, кто находится в доме, потом поговорит с Мадиной. Очнувшись, Ялур и его домочадцы не поймут, что случилось. В том месте, где в кожу вонзается крохотный шип, остается на некоторое время слегка болезненное красное пятнышко – спишут на насекомых.

Мартин перемахнул через забор. Его ноги еще не коснулись земли, а парализатор уже был в руке. К нему с глухим рычанием метнулись две тени, он дважды нажал на спуск и отпрыгнул, уходя от лязгнувших возле колена клыков. Препарат подействовал, тени распластались на утоптанной земле. Когда эти псы очухаются, они вряд ли станут ломать головы над тем, что с ними произошло.

Убедившись, что других собак во дворе нет, Мартин направился к дому – одноэтажному, расползшемуся во все стороны, с массой пристроев. Капитальное комбинированное сооружение из неоштукатуренного кирпича и цельных бревен. Шум доносился оттуда, но плетеные занавески на окнах не позволяли увидеть, что случилось. Проанализировав звуковой рисунок, Мартин сделал вывод, что внутри то ли дерутся, то ли кого-то бьют. Пожалуй, ему это на руку. Внимание обитателей дома приковано к инциденту – он воспользуется этим, чтобы войти и всех отключить.

Все двери заперты. Видимо, на засовы. А у него больше нет современных приспособлений, которые помогли бы решить эту проблему. Все-таки придется выломать одну дверь… или что-нибудь еще придумать.

Пристрой с освещенным окном, внутри кто-то есть. Присев возле невысокого крылечка, Мартин вытащил нож и начал царапать дверь, жалобно, с привизгиваниями, подвывая. В левой руке он держал наготове парализатор.

Вскоре щелкнул засов, в тускло освещенном проеме появился человек.

– Чавчур? Ахсе? – спросил он, вглядываясь в темноту. – Чой личуна?

Мартин нажал на спуск, и человек мягко осел на пол. Это был парень, с которым разговаривал Сотимара, приказчик Ялура. Втащив его внутрь, Мартин задвинул засов. Темный коридор. Боковой проем вел в комнатушку с циновками на полу и сундуками вдоль стен, накрытыми потертыми полосатыми ковриками. На подоконнике горела свеча в чугунном подсвечнике. Мартин положил приказчика на сундук и отправился исследовать дом.

Двери с висячими замками. Впереди поворот, тихое шорканье. Мартин осторожно выглянул из-за угла: босая девушка в замызганном фартуке подметала коридор, озаренный светом подвешенных на крючьях масляных ламп. Не Мадина. Мартин парализовал ее и бесшумно двинулся к двери, из-под которой пробивалась полоска яркого света. Именно оттуда доносились звуки ударов и сдавленные вскрики. Около двери он остановился и слегка приоткрыл ее, оставаясь в тени.

Большая комната, меблированная окованными железом сундуками. Сундуки накрыты пухлыми шелковыми одеялами, на полу – многоцветный полосатый ковер. По стенам развешано с десяток медных ламп. Стол с резной столешницей, заставленный шкатулками. Мартин удовлетворенно приподнял бровь, увидав среди них титановую коробку для компьютерных кристаллов фирмы «Ондо».

На одном из сундуков сидела грузная старуха с отечным лицом, она занималась шитьем, что-то беззвучно бормоча. Шум доносился из-за плетеной шторы, разделяющей комнату на две части. Там, за шторой, угадывалось движение. Мартин навел ствол парализатора на старуху. Когда она, выронив шитье, начала заваливаться на бок, вошел, подхватил ее и бережно опустил на пол. Парализатор – гуманное оружие. Максимальный эффект при минимальных неудобствах для клиента. За шторой звучал полный ярости и горечи мужской голос, тяжелые шаги, скрип половиц, чьи-то жалобные стоны. Слегка раздвинув прихотливое веревочное кружево, Мартин прильнул к отверстию.

Рослый чернобородый келмак в красной рубахе с короткими рукавами и шелковых шароварах с сияющими в свете ламп заклепками методично пинал грязной босой ногой скорчившуюся на полу женщину в съехавшем рогатом платке. Ее лицо распухло, под глазом темнел синяк, щеку наискось пересекал рубец – видимо, от плетки, которая валялась на сундуке. Несмотря на это, Мартин с первого взгляда узнал ее: он не раз видел это лицо на экране своего монитора. Хотя нельзя не признать, тогда оно было в лучшем состоянии… Сунув гуманное оружие в кобуру, Мартин сорвал с колец штору, шагнул вперед и врезал мужчине ребром ладони по горлу. Он двигался так стремительно, что келмак вряд ли успел разглядеть что-нибудь, кроме размазанной тени.

Женщина безумным взглядом уставилась на остановившегося над ней черного человека. Из носа у нее капала кровь.

– Меня прислало сюда ЛОСУ, – сказал Мартин на импере. – Вы Мадина Милаус, гражданка Лидоны?

– Да… – она всхлипнула и села, неловко упершись ладонью в пол. – Господи… Боже мой… Вы можете забрать меня отсюда?

– Нет проблем.

Мадина вытерла лицо, размазав кровь.

– Когда?

Она смотрела на Мартина с тревогой, как будто опасалась, что он передумает.

– Сейчас. Моя машина ждет в двух километрах от Хоромали. Сможете столько пройти?

– Да-да… – Мадина торопливо закивала, и кровотечение усилилось. – Этот ублюдок бил меня так, чтобы ничего не сломать. Потому что с переломанными костями я не смогу вести хозяйство! – разбитые губы искривились в усмешке. – Практичный сукин сын…

– Тогда собирайтесь. – Мартин подал ей руку, помогая подняться на ноги. – Времени у нас маловато. Кто еще находится в доме?

– Ялур. – Она взглянула на мужчину, – мать Ялура, приказчик и служанка. Еще двоих слуг он отпустил.

– Ага, значит, я всех вырубил. Поторопитесь.

– Мне надо умыться и переодеться, – прихрамывая, Мадина пошла к выходу, но вдруг остановилась. – Пожалуйста, не уходите без меня!